— Похоже, это был не ваш день, мистер Дэвис, — сказал я, садясь. "Это так, мистер Картер," ответил он, садясь напротив меня. «Но это изменится, я думаю. Я знаю, что мой день придет. Я боялся, что он прав, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить это. Глава 18 Дэвис не перебивал меня, когда я рассказывал ему о ранении Карла и о том, как это произошло, когда он пытался починить машину моего дяди. Мы чувствовали ответственность, объяснил я, поэтому дядя Билл отвез Карла в Кансо, пока я присматривал за его секретарем. «Надеюсь, дядя Билл сможет проинформировать вас о состоянии Карла, когда он приедет», — заключил я. Он выпрямился и спросил требовательным тоном: «Что вы имеете в виду под «когда он будет здесь»?» «Он придет за мной на своей лодке». — Что, он будет здесь? На лодке?' Не дожидаясь ответа, он взял трубку и нажал кнопку. — Вендт, у нас еще один гость. Скоро должна прибыть лодка из Уайтхеда... дядя мистера Картера. Он придет, чтобы забрать его. Сообщите людям, что его нужно допустить в гавань и немедленно доставить сюда. Он повернулся ко мне, чтобы узнать название лодки Билла, затем продолжил разговор с Вендтом. "Экскалибр." Убедитесь, что обо всем позаботились... что? Ах, да. Нет, да? Это очень интересно. Возможно, вам следует спросить Ганса, пойдет ли он с нами сюда. И ты тоже. И посмотри, где Лили останется. Она уже должна была переодеться. Когда он положил трубку телефона обратно, Дэвис несколько секунд задумчиво смотрел на меня. — Простите, что так потрясен приездом вашего дяди, мистер Картер. Но вы знаете, мои люди получили приказ не позволять злоумышленникам проникать на остров или входить в гавань без разрешения. Иногда они воспринимают мои приказы слишком буквально, и кто-то может пострадать. Случайно, знаете ли. Твоему дяде действительно не нужно было совершать эту поездку. Один из моих людей мог бы отвезти вас обратно в Уайтхед. — О, это не проблема. Мой дядя чувствует себя виноватым в аварии. Но ему не обязательно приходить в дом. Я могу встретить его в гавани, чтобы мы не задерживались тут слишком долго. Уже темнеет. — Нет, я не хочу об этом слышать. Вы оба должны быть моими гостями на ужине. Я уверен, что кто-то, кто так хорошо знаком с здешней водой, как ваш дядя, уверенно вернется в Уайтхед после захода солнца. Кажется, один из моих людей сказал мне, что « Экскалибер » ловит рыбу прямо перед гаванью последние несколько дней. И тут я услышал щелчок открывающейся двери прямо позади меня. Дэвис посмотрел, и я полуобернулся на стуле, чтобы увидеть, как входит Лили. Прежде чем охранник закрыл за ней дверь, я увидел, что к нему присоединился другой, и теперь у них были винтовки М-16 армии США. — А, Лили, входи, — сказал Дэвис, вставая. Он указал на место рядом со мной и сказал: «Сядьте рядом со своим спасителем. Вы полностью высохли? Лили только кивнула, скользнув в кресло. Дэвис продолжил: «Я только что сказал мистеру Картеру, что он и его дядя, который придет позже, должны остаться на ужин. Но я просто подумал, что у нас нет повара после трагической смерти Чена сегодня днем. Лили ахнула, рывком села и уставилась на него широко открытыми от недоверия глазами. "Ой, простите. Вы, очевидно, не знали, — сказала Дэвис, слегка улыбаясь, очевидно, наслаждаясь ее отчаянием. — Я полагал, что Вендт сказал вам. На кухне произошел несчастный случай, и Чен погиб. Мы могли бы спасти ему жизнь, если бы вовремя доставили его в больницу. Знаете, очень жаль, что самолет был уничтожен. Казалось, он хотел подчеркнуть это, но Лили просто молчала. Я ожидал, что она заплачет, но по ее пожилому соотечественнику слез не было. Дэвис спросил, может ли она приготовить легкий ужин на шестерых, что, как я полагаю, имело в виду его и его сообщников, меня, Билла и Лили. Она кивнула и начала вставать, чтобы выйти из комнаты. "Нет, останься, моя дорогая," сказал он. «Нет необходимости начинать прямо сейчас. И не беспокойтесь о мужчинах. Они могут сами обеспечивать себя едой, пока Вендт не найдет нам нового повара. Он молчал, когда дверь снова открылась. Я не оборачивался, полагая, что это должен быть Вендт или большой зверюга Кениг. Я не хотел, чтобы последний увидел мое лицо раньше, чем это было необходимо, так как он мог увидеть меня в «Эллиоте», наблюдая за Дэвисом. Вендт шагнул вперед и встал рядом со столом Дэвиса. У меня было ощущение, что кто-то стоит позади меня, но я не оглядывался через плечо, чтобы переубедить себя. Вендт наклонился вперед и что-то пробормотал Дэвису, который кивнул, а затем по очереди посмотрел на меня и Лили. — Мистер Картер, — сказал Дэвис. «Я слышал, что вышка сообщает, что из Уайтхеда приближается лодка. Это, наверное, твой дядя. Он должен быть в порту через полчаса. Возможно, вы хотели бы видеть нашу аппаратуру в башне и одновременно посмотреть, как она входит? — Было бы здорово, — сказал я. Я всегда хотел увидеть командный пункт Дэвиса, и теперь он предложил мне его на блюдечке с голубой каемочкой. Я встал. «В каком направлении мне идти?» Почти сразу рядом со мной появилась пухлая фигура Кенига. — Ганс пойдет перед вами, мистер Картер. Я бы не хотел, чтобы ты бродил по дому один. Как я уже сказал, мои люди иногда воспринимают стремление к уединению слишком буквально. — Очевидно, вы очень цените свою конфиденциальность. Я видел собак и забор». Это почти похоже на концлагерь». Он не клюнул на приманку, но я услышала, как человек рядом со мной резко вдохнул. Лили вопросительно посмотрела на меня. Когда я снова посмотрел на Дэвиса, я увидел, как его стальные серые глаза переходят с ее лица на мое. Наши взгляды на мгновение встретились, и я был уверен, что он понял, что я знаю. В этот момент все сомнения развеялись. Я знал, что наблюдаю за Леславикусом, бывшим командиром концлагеря, и что этот военный преступник собирался осуществить план, который принесет смерть и разрушение США для достижения своих зловещих целей. "Корабль «Экскалибр» сейчас входит в гавань". Голос раздался из громкоговорителя на смотровой башне над убежищем Дэвиса. Как и все люди в башне, дозорный говорил по-английски. Я подозревал, что был отдан приказ, что это язык на сегодня, пока на острове есть посетители. Ганс взял со стола бинокль и протянул мне. Это были большой бинокль ночного видения размером 50х7, но в руке он казался маленьким. «Вы можете видеть, как приближается лодка вашего дяди», — сказал он. Он почти ничего не сказал с тех пор, как отвел меня в башню. Он позволил мне прогуляться и посмотреть на оборудование самостоятельно. Я задавал вопросы людям, которые управляли сложными радиопередатчиками и сидели за экранами радаров. Я заметил, что все они посмотрели на него, прежде чем ответить. Должно быть, он кивнул им или дал другой видимый знак, что ответ разрешен, потому что все они рассказали мне то, что я хотел знать. Я определил, что передатчики могут достигать любого места на Земле и что радар отслеживает все подходы к острову, высокие или низкие. «Спасибо», — сказал я, взяв у него бинокль и подойдя к одному из небьющихся стеклянных окон, образующих стены башни. Поднеся бинокль к глазам, я увидел старый траулер Билла, покачивающийся рядом с причалом для летающих лодок. Я хотел как-то сказать ему вернуться, но это было невозможно. Кроме того, нам понадобится эта старая ванна, чтобы выбраться отсюда позже. Если бы это было возможно. Я вдруг заметил, что Ганс подошел и встал рядом со мной у окна. Краем глаза я заметил, что он напряженно смотрит на меня. — Теперь мы можем спускаться, — сказал он наконец . «Джип с твоим дядей будет здесь через пять минут». Я последовал за ним в лифт. Прежде чем он успел нажать кнопку на панели, я положил палец на кнопку с цифрой «1» и заявил: «Я хотел бы встретиться с ним, объяснить насчет еды». Он только кивнул, и мы молча спустились вниз. Когда мы вышли из лифта, в дверь ударил тяжелый медный молоток. Ганс подошел к ней и открыл. Билл протиснулся мимо него, оставив охранника на тротуаре, и, увидев меня, сказал: «Ник, что происходит? Почему ты не был в гавани? Мы должны вернуться. Эти ребята привезли меня сюда, как будто я арестован. — Все в порядке, дядя Билл, — сказал я. — Нас пригласили на ужин с мистером Дэвисом. Он хочет поблагодарить нас за заботу о Карле и Лили. Я ободряюще обнял Билла за плечо и повел к лифту. «О, это еще кое-что», — сказал он, глядя на возвышающуюся фигуру Ганса Кенига, когда мы проходили мимо него. «Но это определенно странный способ пригласить кого-то на ужин — с оружием». Мы вошли в лифт, но я не зашел достаточно далеко, чтобы дать Гансу возможность следовать за нами. Я преградил ему путь рукой и сказал: «Все в порядке. Я истратил достаточно твоего времени, мы сами пойдем на третий этаж». Видимо, какое-то время он не мог понять, что происходит, и просто смотрел на меня своими поросячьими глазками, когда дверь лифта закрылась у него перед носом. Я нажал на кнопку, повернулся к Биллу и спросил: 'Как всё прошло?' «Карл будет без сознания до полуночи. Они отправили его в Галифакс. Хоук собирается туда сегодня вечером. Он хочет допросить его. Что здесь происходит?' Я говорил быстро, зная, что через минуту или две лифт будет на третьем этаже. Я объяснил, что на острове явно был кто-то еще, кто пытался саботировать планы Дэвиса, например, взорвав его самолет. — А Смит направляется из Галифакса на яхте Дэвиса , — продолжал я. 'Я знаю. Хоук передал его Кансо. Он следил за ним и видел, что его там забрали. Хоук сказал, что я должен сообщить вам, что, согласно отчету из Германии, по крайней мере тридцать человек, которые работали с Леславикусом, исчезли за последние десять лет. Их следов не найти. «Посмотри вокруг», — сказал я Биллу, когда лифт остановился, дверь открылась, и Ганс встал перед нами, его грудь слегка вздымалась от усилия бежать по двум длинным лестничным пролетам. «Разве этот дом не прекрасен?» — сказал я, когда мы прошли мимо уродливого великана. — Ну и что, — согласился Билл. Но его глаза следовали за моими до конца зала, где стояли двое часовых. Видимо, встревоженные тем, что Кениг не успеет к лифту, они направили свои М-16 нам на пояс, когда мы приблизились к ним. Ганс, должно быть, дал им сигнал за нашей спиной, потому что, когда мы добрались до офиса Дэвиса, винтовки снова стояли на полу. Один из охранников постучал, открыл дверь и отошел в сторону, чтобы впустить нас. Когда мы вошли в комнату, Дэвис встал из-за стола и сказал: «Входите, мистер Картер, мистер Фиш. Садитесь, хорошо? Когда мы подошли к стульям перед столом, я заметил, что Лили не было. Вероятно, отправили на кухню, чтобы заменить ее мертвого друга. Когда мы сели, Дэвис продолжил: «Ну, мистер Фиш, а теперь, может быть, вы будете так добры, скажите мне, кто этот Хоук, который хочет допросить Карла, и почему его так интересует, что случилось с моими людьми после того, как они пропали из Германии». ... Лифт прослушивался, и разговор, вероятно, был отправлен прямо на интерком на столе Леславикуса, понял я, чувствуя на шее холодное дуло пистолета. Я больше чувствовал, чем видел, и заметил, как Билл напрягся рядом со мной, и я был убежден, что пистолет тоже был приставлен к его голове. «Если вы расскажете нам о "Der Tag"», — сказал я ему. «Конечно, Картер. Я сделаю даже больше, чем это. Я позволю тебе жить следующие двадцать четыре часа, а потом ты увидишь, как "День" разворачивается прямо у тебя на глазах. Затем, когда все закончится, и ваша страна окажется на коленях, вам, к сожалению, придется умереть. Спасителя для тебя не будет, но я найду спасителя Америки. Он будет спасителем, а я богом». Глава 19 «Страх — главный элемент «Дня», — сказал Дэвис-Леславикус с довольной улыбкой. «Фюрер умел использовать страх. Он сделал немцев сильными, заставив их сначала бояться своих соседей — земель вокруг и евреев среди них. Когда немецкий народ объединил общий страх, он посеял страх в сердцах своих противников. Целые армии бежали от наших войск, а политики предавали своих более слабых союзников, не желая сами встречаться с немецкими армиями». По его теории, продолжал Леславикус, Гитлер проиграл войну, потому что немцы больше не боялись. Довольные своими победами, они не наносили ударов достаточно сильно и быстро, чтобы удерживать основные силы в обороне. Вторжение в Англию было отложено. Россию надо было атаковать раньше. Япония должна была быть вынуждена напасть на Америку раньше. Он настаивал, что страх за собственную безопасность помешал бы союзникам объединиться друг с другом. «И теперь я буду использовать страх человека перед собственной безопасностью», — продолжил нацист. «В течение 12 часов каждая радикальная группировка в США начнет террор, которого раньше не было. Я и мои соратники предоставили им деньги и оружие. И каждая группа думает, что он единственный, кто получает эту помощь. Теперь они просто ждут знака, что "День" начинается. И из этой комнаты я подам этот сигнал. По его словам, страх, который он использовал, был элементарным. Негры нападали на белых из-за страха и зависти, которым сотни лет. Белые правые нападали на негров из-за страха и ненависти к цвету их кожи, молодые люди объявляли войну военным, опасаясь, что их убьют в будущих войнах. Столкнувшись с кровопролитием на своих улицах, мужчины, не беспокоясь ни о чем, кроме безопасности своих семей, своих домов и своей работы, брали дробовики и присоединялись к драке. — Придется использовать войска, чтобы подавить мятеж, — проревел Леславикус, расхаживая взад и вперед за своим столом. Города будут в огне, а президент, слабый и нерешительный, будет вынужден отдавать неправильные приказы тем, кого я поставил рядом с ним. Будет всеобщий крик о сильном человеке, который возьмет бразды правления в свои руки, чтобы гарантировать, что этот национальный хаос никогда не повторится. К тому времени, как пройдет съезд кандидатов, человек, которого я выбрал, будет назначен главой комитета, которому будет поручено расследование причин беспорядков. Он подвергнет импичменту тех, кого мы хотим признать виновными, и для народа он станет естественным выбором в качестве следующего президента. Он хочет быть президентом, а я хочу быть тем, кто контролирует величайшую военную мощь в мире. С мужчиной, выполняющим мои приказы, на этот раз не будет колебаний. Военачальники сделают то, что он прикажет, потому что это будет то, что они предлагали годами. По моему приказу Соединенные Штаты начнут полномасштабную атаку на Советский Союз и Китай. В то же время президент заверит эти страны в том, что что-то не так с их системами предупреждения и что они не подвергаются нападению. России скажут, что это нападение на Китай, потому что США узнали, что эта страна готовилась для этой страны и России. Китайцы услышат ровно обратное. К тому времени, когда они выяснят, что происходит на самом деле, будет слишком поздно нанести ответный удар с какой-либо силой. Их страх друг перед другом приведет к их падению, и Америка станет единственной великой державой в мире. И через её президента я буду править миром». Буйство Леславикуса достигло апогея, и он повернулся, чтобы увидеть нашу реакцию на его отвратительный план. Вероятно, он ожидал, что мы будем рыдать от страха. — Ты забываешь одну вещь, — спокойно сказал я, наклоняясь. Ствол пистолета снова врезался мне в шею, чтобы заглушить малейшую мысль о нападении на планировщика «Дня». 'И что это?' — спросил он требовательным тоном. «Человек по имени Хоук и то, что он уже всё знает о тебе». — Не будь таким смешным, Картер. Я знаю все о Дэвиде Хоуке и его АХ. Думаете, у меня нет друзей в высших чинах военной разведки? Как вы думаете, почему бюджет АХ подвергается атакам? Почему на нынешнего президента оказывают давление, чтобы он уволил Хоука и распустил его АХ? Деньги покупают друзей в высоких кругах внутри или вне правительства. Кроме того, — продолжил он, — Хоуку уже поздно что-либо сделать с «Днем». Изначально он должен был начаться через три дня, но когда я понял, что кто-то саботирует мои усилия и пытается выяснить мои планы на «День», я поторопился со сроком. И я позабочусь о том, чтобы Хоук был признан одним из лидеров террора. Не забывайте, что мой агент будет расследовать причину хаоса. Я сказал. — "Смит будет очень занят, не так ли?"