— Все в благородство играешь. Тимофей весь подобрался, сдерживая закипавшую злость. — С чего это вдруг тебя стала беспокоить моя судьба? — Ты так старательно учился… Разве для того, чтобы попасть в каботаж в наши дни, надо дипломы с отличием иметь? Тимофей услышал, как сидевшая рядом с Фурсовым девушка сердито сказала: — Как тебе не стыдно, Алеша! Выпускной вечер, а ты… Сейчас же извинись! Тимофей медленно поднялся. — Успокойтесь, девушка. Я драться с вашим приятелем не буду. Не здесь, и не сейчас во всяком случае. — Алексей! — требовательно воскликнула девушка. Фурсов встал. — Извини, Тимофей, я не то сказал… Марина вовремя меня одернула. Если можешь — не сердись на меня. Тимофей поморщился. — Ладно, Фурсов, забудем. Фурсов протянул рюмку. — Давай чокнемся! Девушка торопливо подняла свою рюмку. — Я тоже хочу чокнуться с вами, — раздался ее вибрирующий низкий голос. Тимофей посмотрел ей в глаза. — Леша рассказывал о вас много интересного. И мне очень хочется, чтобы вы остались друзьями. Что вам делить? — Извини, Тима, — вмешался Фурсов. — Позволь познакомить — это Марина, моя невеста. Марина сдержанно кивнула. Оркестр заиграл танго. Тимофей посмотрел на Марину, увидел ее вопросительный взгляд и вдруг решился. Поставив рюмку на стол, он спросил Алексея: — Ты не будешь возражать, если я приглашу твою невесту на танго? — Ради бога! — с наигранной беззаботностью воскликнул Фурсов. — Только чур, не уводи совсем. Тимофей осторожно вел Марину среди танцующих пар, искоса поглядывая на одиноко сидевшего за столом Фурсова. — Тимофей, скажите, за что вы не любите Алексея? Тимофей взглянул на свою партнершу. Она была чуть ниже его ростом. Густые черные волосы гладко зачесаны назад и жгутом свиты на затылке. Глаза коричневые. Полные губы чуть приоткрыты. Он смотрел на нее в упор, и она не отводила глаз. Боже мой, подумал Тимофей, она же очень красива! — Что же вы молчите? — услышал он вновь голос Марины. — Мне это важно знать. — А что я могу вам сказать? — пожал плечами Тимофей. — Вы лучше спросите у него, за что он меня не любит. Хотя, вероятно, он вам уже не раз говорил об этом. Так ведь? Она неохотно кивнула. — И что же? Вы ждете, что я буду сейчас оправдываться, доказывать, что я хороший? — Нет, я этого не жду. — О, вы великодушны! — усмехнулся Тимофей. Она помолчала и опять спросила: — А почему, в самом деле, вы идете в каботаж? Он взглянул на нее с удивлением. И эта туда же! — А вам разве не все равно? Ваш Алексей идет в загранплавание. Будет привозить вам заграничные подарки… — иронически процедил он и добавил: — И не все ли вам равно, где будет плавать Тимофей Таволжанов? — О, вы рассердились. А помните, древние римляне говорили: Юпитер, ты сердишься… Тимофей кивнул: — Значит, я не прав? Что же, пусть будет так. — И он замолчал, упорно отворачиваясь от ее тревожных глаз. — Думаете, я не сумею понять? — осторожно спросила Марина. — Вы очень догадливы. Это меня радует. — Почему? — Алешке легко будет жить. Он только подумает, а вы уже угадали его желание и выполнили. Будет жить человек как за каменной стеной. — А вы злой. — Не все ли равно, какой я — злой или добрый? Я через день уеду из этого города. Уж потерпите немного. — Уж потерплю, — в тон ему ответила Марина. Танец окончился, и Тимофей вежливо проводил Марину к Алексею. — Попрошу дать мне расписку, сэр, в том, что я вернул вам невесту, — хмуро пошутил Тимофей. Марина быстро взглянула на него и отвернулась. И еще несколько раз ловил Тимофей в тот вечер быстрые, пытливые взгляды Марины. И сам он подолгу следил за ней. Ему нравилось, как она держит себя, нравился ее низкий, бархатистого тембра голос, притягивающие умные глаза. Но она была невестой Алексея Фурсова. И свадьба назначена. Значит, она любит Алексея… Ну и ладно. Послезавтра я уеду, и все забудется… Но почему она так странно на меня смотрела? А-а черт, хватит о девицах думать! Не время. Тимофей вновь вышел на набережную, закурил папиросу и медленно побрел по скверу в сторону порта. Легкий ветерок с реки перешептывался с ветвями березок и тополей, а Тимофей смотрел на их тонкие стволы и вспоминал, как сажали их здесь, на этом месте, и какие они были тогда чахлые и хилые… А теперь окрепли, вытянулись… Красивым становится сквер на набережной. А лет через пять? Тимофей вздохнул… Через пять лег кто знает, где он будет и что с ним будет… Тимофей прошел мимо невысокого здания пароходства, свернул в театральный парк. Он не был большим, этот парк: в самом центре города, около здания театра, который именовался «Большим», много лет назад, еще до революции, посадили несколько десятков тополей и лип, проложили дорожки, потом эти дорожки заасфальтировали… Тимофей нашел скамейку и сел. Откуда-то издалека доносилась чуть слышная грустная музыка; редкие прохожие торопливо пробегали по аллее и исчезали… Вот вдали на аллее показалась девушка. Каблучки отчетливо и ритмично цокали по асфальту. Девушка подходила все ближе и ближе… Тимофей смотрел на ее стройные ноги, любовался легкой походкой… И вдруг — о боже! — надо же такому случиться! Это она, это с ней он вчера танцевал на выпускном вечере! Вот Марина взглянула на него раз, другой и замедлила шаг… Тимофей встал и неловко поклонился. — Здравствуйте, Тимофей, — услышал он ее голос и увидел, что она протянула руку. Он с трудом догадался, что надо пожать ее руку и ответить на приветствие. Она смотрела на него, и он опять видел в ее глазах непонятный вопрос. Почему-то тоскливо сжалось сердце и захотелось убежать скорее из этого парка и от этих странных тревожащих глаз… — Вы кого-нибудь ждете здесь? — спросила она. — Просто так сижу, — ответил он не своим голосом и только тут заметил, что до сих пор держит ее руку. Тимофей покраснел. Она чуть заметно улыбнулась. — Садитесь, пожалуйста! — вдруг услышал Тимофей свой голос. Марина спокойно села. Тимофей торопливо достал папиросу и закурил. Глубоко затянулся дымом, закашлялся. — Эх вы, курильщик, — рассмеялась Марина, — дайте мне папиросу. Она отобрала папиросу у Тимофея и спокойно и легко затянулась. Тимофей не произнес ни слова. Марина покосилась на него и улыбнулась. — Вы удивлены, Тимофей? А почему? — Н-нет, ничего, — выдавил из себя Тимофей, — просто не привык видеть курящих девушек. — А у нас в медицинском многие курят. И я немножко тоже покуриваю за компанию. Вам не нравится? — Не привык я, — опять ответил Тимофей. Она тут же бросила папиросу на землю.