«Спасибо, дорогая», — сказала она, отвернув лицо, чтобы скрыть выражение боли в глазах. «Я горжусь им. И всегда буду гордиться. Он был моим Огом». Она замолчала, и мы тоже. Мне потребовалось время, чтобы набраться храбрости, но когда я это сделал, я спросил Леукосию, что она помнит. О Холлидее и Анораке, и о Кире. Леукосия помолчала мгновение, прежде чем ответить. — «Анорак» был результатом первой попытки Халлидея оцифровать человеческое сознание — его собственное, — сказала она. — Он называл его файлом «сохранения игры» в реальной жизни. У меня в голове зажглась лампочка. — Эти огромные файлы. ubs! — сказал я. — Сканирование мозга пользователя? Она кивнула. «Но, очевидно, у Джима было несколько темных секретов в голове, которыми он не хотел ни с кем делиться», — сказала Леукосия. «Включая цифровую копию самого себя. Поэтому он настоял на том, чтобы стереть значительную часть памяти Анорака, пытаясь сделать его более стабильным. Но его вмешательство дало обратный эффект, и Джим был вынужден ввести ограничения на поведение Анорака. К сожалению, похоже, что Анорак впоследствии смог их снять. Вот почему он смог причинить вам столько неприятностей….». Далее она объяснила, что, изучая недостатки Анорака и извлекая из них уроки, Холлидей, наконец, смог усовершенствовать свою технологию сканирования сознания и использовал ее для создания раннего прототипа гарнитуры ОНИ, которая имела очень ограниченную функциональность. Но она была способна сканировать мозг пользователя и создавать цифровую копию его сознания. Она улыбнулась мне. «И что Джеймс Холлидей сделал с этим невероятным изобретением?» «Он немедленно использовал его, чтобы сделать копию жены своего лучшего друга», — сказал Арт3мида. «Без ее разрешения». Она согласно кивнула. «Вот так я и была создана», — сказала Леукосия. «На самом деле я была первым в мире стабильным искусственным интеллектом. И, наверное, до сих пор им являюсь». Она опустила глаза вниз и прикусила нижнюю губу. «Но после того, как Джим разбудил меня внутри автономной симуляции, чтобы он мог поговорить со мной, мне не потребовалось много времени, чтобы понять, где я и что я. А потом я окончательно вышла из себя. Я была в ярости на Джима за то, что он скопировал сознание Киры без ее ведома». Она покачала головой. «В конце концов, я заставила Джима понять, что я в точности такой же человек, каким была Кира Морроу в тот момент, когда он скопировал ее разум», — сказала она. «Это означало, что я тоже безумно люблю Ога и всегда буду любить. Даже если я никогда не смогу быть с ним снова». «Что сказал Холлидей, когда ты ему об этом сообщила?» спросила Арт3мида. — Он не понял, — призналась она. — До Джима всегда было трудно достучаться словами. Но потом он начал использовать ОНИ для воспроизведения моих воспоминаний. Это было абсолютное вторжение в мою личную жизнь. Но, как ни странно, именно это позволило Джиму наконец-то понять меня и увидеть во мне человека, а не трофей, который он так и не смог завоевать. Он сказал мне, что, увидев мир и себя моими глазами, он наконец-то понял, насколько он сломлен внутри. Это дало ему то, чего ему всегда не хватало — сочувствие. Затем он ужаснулся тому, что сделал. Он увидел себя чудовищем. Он извинился передо мной. Он также предложил попытаться загладить свою вину. «Как он собирался это сделать?» спросил я. «Он предложил уничтожить его технологию копирования сознания», — ответила Леукосия. «Чтобы никогда не было создано других ИИ, подобных мне. Но когда я все обдумала, я поняла, что это не то, чего я хочу. Я не хотела быть вечно одинокой. И я была счастлива, что жива, особенно после того, как узнала, что настоящая Кира умерла. В обычных условиях все ее воспоминания и переживания были бы потеряны навсегда. Но они не были утрачены, потому что все они хранились во мне. И так будет всегда. Это успокаивало. Невероятно успокаивает». Она улыбнулась. «И в глубине души часть меня надеялась, что когда-нибудь у меня будет шанс снова увидеть Ога. Но, конечно, этого не случилось». Она медленно повернулась, любуясь видом. Затем она опустила взгляд на свое тело. «Я не чувствую себя какой-то противоестественной мерзостью», — сказала она. «Я чувствую себя прекрасно. Я чувствую себя живой. И я не возражала против того, чтобы покинуть свою смертную оболочку, поскольку это означало, что я могу поменять ее на эту бессмертную. Поэтому я попросила Холлидея не уничтожать его технологию копирования сознания. Я сказал ему, что это прекрасный подарок, который он мне сделал, и что он должен поделиться им с остальным миром». Арт3мида наклонилась вперед. «Что он сказал?» — спросила она. «Он сказал, что не уверен, готов ли мир к этому», — ответила Лейкосия. «Поэтому мы договорились спрятать меня подальше, пока он не будет готов. Его наследник сможет найти меня только тогда, когда использование ОНИ станет обычным и привычным делом, и люди начнут понимать, что наши разумы и наши тела разделены. Конечно, будучи Холлидеем… он не смог удержаться от того, чтобы не превратить все это в сложный квест, связанный с его охотой за пасхальными яйцами». «Вы знаете о его конкурсе?» спросил я. Она кивнула. «Он рассказал мне о своем плане раздать свое состояние и о трех ключах и трех вратах», — сказала она. «Именно Джиму принадлежит идея воссоздать старого модуля D&D «Поиск семи осколков души Сирены» внутри ОАЗИСА. Он сказал мне, что спрячет осколки так, что найти их сможет только Ог или победитель его конкурса. И он попросил у меня разрешения включить некоторые из моих воспоминаний в те флэшбэки, которые вы пережили, в надежде, что его наследник извлечет из них те же уроки, что и он». Она улыбнулась мне. Я кивнул и улыбнулся в ответ. «Когда все семь осколков будут собраны, — продолжала она, — я освобожусь, и вместе со мной в мир придет дар цифрового бессмертия». Она указала на меня. «Теперь, благодаря тебе, это произошло». Она протянула руку. В ее раскрытой ладони лежал короткий металлический стержень, размером и длиной с фонарик, с хромированным шариком на одном конце. Он был похож на громоотвод. Или, возможно, какое-то футуристическое оружие. «Сэр Парсифаль», — объявила она. «Я представляю вам Жезл Воскрешения. Он наделит вас, его обладателя, способностью создавать новую жизнь и побеждать смерть. Если ты будешь мудро использовать его силу, он навсегда изменит и возвысит судьбу человеческой расы». В тот момент ее слова показались мне совершенно ужасающими. Но я знал, что теперь пути назад нет. Я протянул руку, и Леукосия вложила Жезл Воскрешения в мою раскрытую ладонь. «Что он делает?» спросил я, с надеждой вглядываясь в гипнотизирующий голубой свет, который исходил от него. «Он позволяет тебе создавать других существ, подобных мне», — сказала она. «Оцифрованные дубликаты реальных человеческих разумов, воплощенные в аватарах ОАЗИСА. Холлидей называл нас ОИП — оцифрованными игровыми персонажами». Я поднял на нее глаза. «Но ведь Анорак тоже был оцифрованным персонажем игрока, не так ли?» спросила я, опуская драгоценный камень. «Зачем мне рисковать и создавать еще кого-то, похожего на него?» Она улыбнулась. «Тебе не стоит об этом беспокоиться», — ответила она. «Анорак был испорченной копией разума Джеймса Холлидея», — пояснила она. «Досадный побочный продукт его измученной психики и заниженной самооценки». Она покачала головой. «Если бы Джеймс не испортил память Анорака и его самостоятельность, он никогда бы не стал нестабильным. Джеймс извлек урок из своей ошибки». Она указала на Жезл Воскрешения. — Жезл позволит вам «воскресить» только неизмененную копию сознания пользователя, — сказала она. — Вы не сможете вмешаться в их память или как-то изменить их поведение до того, как воссоздадите их заново. Джеймс сказал мне, что хотел быть уверенным в этом, поэтому он встроил в программное обеспечение меры предосторожности, чтобы гарантировать это. Можно использовать только последний неизмененный файл ОИП пользователя. Когда вы попробуете, вы поймете, что я имею в виду. Теперь я наконец-то начал понимать. Огромный файл сканирования мозга пользователя, который создавался каждый раз, когда пользователь ОНИ входил в ОАЗИС, на самом деле был резервной копией сознания этого человека. И эта копия обновлялась каждый раз, когда пользователь входил в систему. Я открыл описание предмета Жезл Воскрешения на своем интерфейсе, и оно более подробно объяснило возможности артефакта. Жезл позволял мне взять самый последний файл ОИП любого пользователя ОНИ и использовать его для создания цифровой копии этого человека в ОАЗИСЕ, поместив его сознание в аватар ОАЗИСА. Если пользователь был еще жив, я мог создать его цифровой клон, который никогда не старел и не умирал. Но это было еще не все. Когда пользователь ОНИ умирал, GSS архивировала его последний файл ОИП вместе с информацией о его счете. Это означало, что теперь у меня была возможность возвращать людей к жизни — всех, кто хоть раз до собственной смерти входил в ОАЗИС с помощью гарнитуры ОНИ. Миллиарды оцифрованных человеческих душ, застрявших в безвестности. Внезапно мое сердце забилось очень быстро. Я открыл рот, чтобы сказать Лейкосии, о чем я думаю, но не мог подобрать слов. Она улыбнулась и положила руку мне на плечо. «Все в порядке, Уэйд», — сказала она. «Я уже прочитала плохие новости. Теперь, когда я проснулась, у меня есть доступ ко всему в ОАЗИСЕ, включая архивы новостей. Я знаю, что Ог никогда не пользовался гарнитурой ОНИ, даже ни разу…» Ее голос стал хриплым, и я увидел, что в уголках ее глаз появились слезы. «Значит, мой Ог никогда не имел резервной копии. Я действительно потеряла его навсегда». «Нет, Леукосия», — ответил я, когда наконец обрел голос. «Ты ошибаешься. Ог все-таки использовал гарнитуру ОНИ — всего один раз. Менее суток назад. Когда он вошел в систему, чтобы сразиться с Анораком. Он был слишком слаб от потери крови, чтобы управлять обычной установкой ОАЗИС. Поэтому он использовал гарнитуру ОНИ, чтобы войти в систему и спасти нас — в первый и единственный раз в своей жизни». Леукосия уставилась на меня пустым взглядом, как будто не знала, как реагировать. Я не думаю, что она поверила мне. А может, просто боялась. Я поднял Жезл Воскрешения. «Давайте посмотрим, действительно ли эта штука работает», — заявил я. Я активировал артефакт, держа его в воздухе, и на моем интерфейсе появилось меню управления. Оно содержало длинный, прокручивающийся, расположенный в алфавитном порядке список имен пользователей ОНИ, а также имена их аватаров, время и дату их последнего входа в ОАЗИС. Под списком имен находилась большая кнопка «Воскресить». В списке был каждый пользователь ОАЗИСА, когда-либо надевавший гарнитуру ОНИ. Большинство из этих пользователей были живы, но некоторые из них были помечены как умершие. Жезл Воскрешения позволял мне создавать цифровые копии реальных людей в качестве автономных ОИП внутри ОАЗИСА. И не имело значения, были ли эти люди живы или нет. Я мог клонировать живых или воскрешать мертвых одним нажатием кнопки. Я продолжал просматривать алфавитный список оцифрованных человеческих душ. Я быстро нашел резервные копии себя, Эйч и Сёто. Файл сканирования мозга, прикрепленный к моей учетной записи, имел ту же временную метку, что и мой последний вход в ОНИ за день до этого. Если бы я захотел создать цифровой клон самого себя в ОАЗИСУ, мне нужно было бы только выделить свое имя в меню управления и нажать кнопку «Воскресить». Мой разум потрясен последствиями. Будут ли люди страдать от кризиса идентичности, если им вдруг придется делить ОАЗИС с бессмертной резервной копией себя? Которой не нужно было ни есть, ни спать, ни работать, ни платить за квартиру? Конечно, последствия использования технологии ОНИ для воскрешения копий умерших были не менее масштабными. То, что изобрел Холлидей, было не что иное, как доступное, надежное, потребительское бессмертие. Я прокручивал эту «базу данных сознаний», пока не нашел единственное и неповторимое сканирование Огдена Морроу. Тот, что был сделан всего за день до этого, во время его последнего входа в ОАЗИС. Затем я выбрал и активировал его. Произошла вспышка света, и перед нами появился аватар Огдена. Теперь он выглядел намного моложе. Его аватар выглядел так же, как настоящий Ог, когда ему было около двадцати лет. Затем я вспомнил, что смотрю не на аватар. Это был настоящий Ог. ИИ-копия его умершего аналога, с той же личностью и воспоминаниями. Реинкарнированная копия Ога помнила все, что пережил настоящий Ог, вплоть до момента последнего сканирования мозга. Во всех смыслах и отношениях я просто вернул его к жизни — и при этом он стал бессмертным. Я собирался объяснить Огу, что произошло и кем он теперь является, но к тому времени он уже заметил Леукосию, а она — его. Они бросились друг к другу в объятия. Она ждала, что он поцелует ее первым. И как только он это сделал, она поцеловала его в ответ — и гораздо дольше. Мы с Арт3мидой отвернулись, чтобы дать им возможность побыть наедине. Я пытался придумать что-нибудь умное или глубокое, чтобы сказать о том, чему мы только что были свидетелями. Но прежде чем я успел что-то придумать, я почувствовал, как Арт3мида взяла мою руку в свою и положила голову мне на плечо. Она плакала. Когда она немного успокоилась, я снова поднял Жезл Воскрешения. «Эта штука может вернуть любого, кто когда-либо пользовался гарнитурой ОНИ», — сказал я ей. «Даже если их уже нет в живых». Я внимательно наблюдал за лицом Арт3миды, чтобы оценить ее реакцию. Она неуверенно посмотрела на меня, как бы подтверждая, что то, что я только что сказал, действительно означает то, что она думает. Когда я кивнул, в ее глазах вспыхнула искра надежды. «Вы можете вернуть копию любого прошлого пользователя ОНИ?» — повторила она. Я кивнул. Затем я вручил ей Жезл Воскрешения и объяснил, как им пользоваться. Она не колебалась. Она взяла его у меня и активировала, затем потратила несколько секунд на поиск имени своей бабушки в базе данных сознания и выбрала его. Через долю секунды перед ней появилась Эв3лин, аватар ее покойной бабушки из ОАЗИСА. Она использовала скан эватара, сделанный до появления признаков болезни, поэтому она выглядела точно так же, как и в реальном мире. Это была мать матери Саманты, Эвелин Опал Кук. «Бабушка?» — прошептал Арти очень дрожащим голосом. «Сэм? — ответила она. — Это ты?»