— Давай до начала переговоров не заводить их в тупик. Идёт? — Попробуем, — сказал я, решив ни за что не сдаваться. Потому что я просто представить не мог, как это я уеду в Крым без Кыша. Я присел около Кыша, приподнял его длинное мохнатое ухо и шепнул: — Не бойся! Я тебя не предам. А если начнут спрашивать, как ты будешь себя вести, отвечай, что хорошо, обещаний надавай и, главное, посильней виляй хвостом. Понял? Кыш ничего не ответил и только глубоко вздохнул… Глава 2 До прихода мамы я помогал папе укладывать чемодан. Он сложил в него свои майки, трусики, рубашки, кеды, джинсы и тоненькую книжку, которая называлась «Угрожает ли Солнечной системе тепловая смерть?». Я, конечно, сразу поинтересовался, что такое тепловая смерть и вправду ли она нам угрожает? Папа сказал, что угрожает, хотя до этого ещё очень далеко, миллионы лет, но если люди вроде меня будут получать по арифметике тройки, а иногда и двойки, то тепловая смерть Солнечной системы наступит гораздо раньше, чем ожидалось. Ещё папа сказал, что если люди вроде меня подтянутся по всем предметам, то через тысячу лет они запустят в небо искусственное солнце, а может быть, даже не одно, а целых три штуки. И тогда в Москве круглый год будет тепло, как в Крыму. — А пока что, — добавил папа, — позаботься о том, чтобы не получить у моря солнечный или тепловой удар. Найди свою панамку и сделай из доски, которая лежит на балконе, четыре стойки. Ты будешь с мамой на пляже натягивать на них простыню и спасаться от солнца. — А ты разве не будешь с нами лежать на пляже? — спросил я. — У дома отдыха свой пляж. Туда не пускают посторонних. Даже детей и жён. — Почему? — Потому что таковы тамошние правила. Между прочим, — сказал папа, — я позвоню своему однокласснику Мише Фингерову, он работает в зоопарке, и спрошу, не вредна ли Кышу поездка в Крым, к морю. — Понимаю, к чему ты клонишь, — сказал я. — Будь уверен: я тебе не солгу. Что скажет Миша, то и передам. Но как быть, если врачи категорически запретят Кышу ехать? Папа ещё не раз до прихода мамы и переговоров за нашим круглым столом пробовал обрабатывать меня разумными доводами насчёт Кыша, но я не сдавался, потому что не видел в этих доводах ничего разумного. — Ты сам, — сказал я, — говоришь, что лучше умереть, чем предать лучшего друга. И я никогда не предам Кыша! Глава 3 Наконец, весёлая и радостная, вернулась с работы мама. Ей тоже подписали заявление об отпуске и завтра должны были выдать отпускные деньги. Папа показал маме путёвку на красивой бумаге и сказал: — А вам придётся с Алёшей быть дикарями. — Мне показалось, что мама немного обиделась после этих слов, но папа добавил: — Не думайте, что я так уж жажду в дом отдыха. Я с удовольствием не разлучался бы с вами. — Ты ведь мог отказаться от путёвки, — заметила мама. — Это было просто невозможно. Местком сказал мне: «Сероглазов, ты у нас самый нервный и справедливый человек. Отдыхай!» Как тут откажешься? Мы уже кончили ужинать, но я нарочно не вмешивался в разговор. Я терпеливо ждал начала переговоров о Кыше… Мама начала издалека. Она сказала, что недолгая разлука только укрепляет чувства друзей. — Не люблю людей, которые нарочно разлучаются для проверки всяких чувств, — заметил я спокойно. — Он прав, — сказал папа и как-то странно посмотрел на маму. Тогда мама без долгих слов призналась, что она очень любит Кыша. Но что я себе не представляю всех трудностей, связанных с питанием и проживанием собаки на курортах Крыма. Мама обрисовала мне тысячу разных трудностей. И переезд, и жару, и солёную морскую воду, и набитые битком автобусы, и невозможность пойти с Кышем в кино и на концерты, и скандалы на пляже из-за того, что пляж не для собак, а для людей, и ещё много чего другого. — Это будет не отдых, а пытка! — под конец своей речи сказала мама. Кыш после её слов, еле слышно застонав, вылез из-под круглого стола и с опущенным хвостом печально поплёлся в другую комнату. — Так. У одного из участников переговоров не выдержали нервы, — сказал папа. — А ты, я вижу, дипломат! — вспыхнула мама. — Совершенно верно, — согласился папа. — Тогда тебе незачем лечить нервы. У дипломатов они крепки, как канаты, — сказала мама. — Просто мы, дипломаты, умеем себя держать в руках, как бы ни пошаливали нервишки, — объяснил папа. — Повторяю: я хочу отдохнуть. Вы можете это понять? — спросила мама. — Или вы бесчувственные эгоисты? — А что значит «отдохнуть»? — сказал я. — Это значит: спокойно купаться, загорать, читать, ходить на экскурсии и в кино. — Выходит, Кыш тебе помешает? — спросил я. — Не знаю. Ведь мы ни разу не отдыхали вместе. — Вот и давай попробуем, — предложил я. — Знаешь, какие условия я тебе создам? Ты не будешь беспокоиться ни о чём! А я буду ходить в магазины и на базар. Буду стирать сам свои носки и трусы и, уж конечно, кормить Кыша. И тебе не придётся волноваться из-за меня, как в Москве! Вот увидишь! — Ты обещаешь без спроса не лазить в море? — спросила мама, начиная сдаваться. — Слово! — сказал я. — Ты обещаешь не получить солнечный удар? — Слово! — Ты обещаешь не тянуть в рот грязные фрукты? — Слово! — Ты обещаешь никуда от меня не убегать и не теряться? — Слово! — заверил я. — Хорошо. Ваша взяла, — сказала мама. — Завтра же возьмите справку о состоянии здоровья Кыша. Без неё ему не дадут билет на самолёт. Я встал на стул, поцеловал маму и сказал: — Не бойся. Всё будет хорошо. Ты отдохнёшь, как никогда. — Посмотрим… посмотрим, — ответила мама. Глава 4 Время до нашего отлёта тянулось долго-долго. Ещё дольше, чем последний день четвёртой четверти. И только на трапе, когда папа показывал красивой девушке наши билеты на самолёт, я вдруг почувствовал, что это правда! Ещё совсем немного, заревут реактивные моторы, и мы полетим в Крым! Моё место в самолёте было у круглого окошечка — иллюминатора. Кыш сидел у меня на руках и вёл себя спокойно. Только когда самолёт разогнался, он уткнул морду мне под мышку, как будто не хотел ничего ни видеть, ни слышать. Я его гладил, успокаивал и говорил, что собаки теперь бывают в космосе, а там пострашней, чем в реактивном «ТУ-104», летящем совсем не высоко над землёй. И из-за того, что я всё время беспокоился о Кыше, я сам ни разу не струсил… …Потом красивая девушка принесла нам минеральную воду и конфетки, которые едят в небе, и опять велела всем пассажирам застегнуть ремни. Папа научил меня при снижении часто щёлкать зубами, чтобы не заложило уши, а Кышу выдал кость с хрящиками, так как конфету грызть он не пожелал.