Но что было делать? Может, он и пациент, за которым мать, причастная к проекту, обязана присматривать, и, может, она ненавидит его девушку, однако Алан тоже человек и уже совершеннолетний. Кроме того, здесь была и другая его мать. Эмма не давала Джоан монополии на осуждение либо одобрение поступков сына. Да и сама Джоан принуждала себя ограничивать колкости в адрес Алана, находившегося в состоянии реабилитации. Она не имела морального права нападать на него сейчас — во всяком случае столь явно, как раньше. Джоан кое-что удивляло. Некоторое время после пробуждения Алана из подмечаемых мелких деталей складывалось впечатление, что Карла теперь несколько меньше интересует парня, при том что эти двое по-прежнему проводили много времени вместе. А потом вдруг начало казаться, будто вернулась та самая настоящая одержимость Алана Карлой, что была до аварии, и даже усилилась. Разумеется, сын не делился с Джоан подробностями отношений, но аугментированная интуиция все больше не давала ей покоя. За то время, что она жила с дополнениями, Джоан уже привыкла к непрошеным догадкам, зачастую очень неожиданным, сперва изумлявшим и пугавшим ее. Так работал ее измененный мозг. Множество бессознательных корреляций разнообразных параметров, славших «наверх» тревожные сигналы. «Я не могу точно объяснить всего, я просто знаю — здесь что-то не так». Алан снова уходил. Мать опять нехотя отпускала сына. Нужно было только кое-что сделать. — Алан, мне нужно взять образец твоей крови. — Зачем? — Ты же знаешь, наблюдение входит в мои обязанности. В этот раз они запросили анализ крови. — Ну хорошо. Алан послушно оголил правую руку. Джоан прижала к ней прибор для забора крови из вены. Легкий укол, самая малость материала. — Вот. — Мать подала Алану пластырь. Он прилепил его на руку. — Скоро ты вернешься? — Я до вечера, часов до семи. Джоан вздохнула. — Ну, давай. Едва сын ушел, она с образцом отправилась по заранее найденному адресу. По возвращении домой Джоан не застала Алана — было еще рано, середина дня. Эмма была на работе. Джоан решила, что стоит попытаться расслабиться и немного отдохнуть. Она легла на кровать в спальне, настроила утилиту-будильник на пробуждение через два часа и активировала паттерн перехода ко сну. Удушающее чувство беспомощности. И два человека; грубый, отвратительный акт совокупления: крепкий мужчина средних лет, взявший силой девушку-подростка… «Нет!» Джоан проснулась. Ей казалось, она задыхается, было тошно, ее всю заполняло нечто, что лишь приблизительно можно описать словом «тревога». Было невозможно мыслить ясно. Постепенно тревога ослабевала. «Да, все мы никогда и не были «нами самими». Самообман — самое сердце чувства Себя. Но это не отменяет прошлого. Так старалась убежать от него… Еще один самообман, как это по-человечески. Подчеркивала разницу между той девчонкой и тем, что было после. Но все-таки оставила ее трагедию, пусть и приглушенную, с собой, отказавшись от стирания». * * * 2081, зима «Дети — будущее». Для многих это прописная истина. Генетическое и культурное наследие. Те, что придут после. Родители лепят из глины то, что хотят — настолько, насколько податлив материал. И он вылепил Карлу — вкладывая всю заботу и любовь, на какую был способен. Не все согласились бы с его методами — но разве не стоит пересмотреть многое из того, что человечество долгое время считало нормой? Хайвы, добровольный савантизм и прочее — разве не наглядное доказательство? И он знал, что Карла была с ним согласна. Они вообще редко ссорились — так уж он ее воспитал. Она будет хранить в своем мозге субличностные модули, сохранит и все внешние слепки — он не сомневался. И он знал: что бы ни думало большинство, это оно ошибается, а он прав. Он все сделал верно. Он не считал, что это хуже с точки зрения эго-этики, чем стандартная лепка. Просто усовершенствовал процесс. Двое были близки, как ни один отец со своей дочерью, это определенно; иногда разделялись, периодически снижали степень их единства — чтобы потом слиться вновь. Он учил Карлу, та всем делилась с ним, а он — с ней, с самых ранних ее лет, когда они только начали интеграцию. Отец уделял ей столько внимания, сколько мог. Разве это не забота? Наставление. Он готовил ее к тому, что ожидало ее как наследницу семейного бизнеса. Не жалел сил и средств на воспитание. Он знал: дочь оценит все это по достоинству. И даже когда его тело умрет, часть его будет в дочери, буквально в ее голове. Пластичность материала для лепки — мозга — не привилегия только лишь юного возраста, как считалось когда-то очень давно. Но в ранние годы мозг более… податлив. Отец и дочь были почти едины, когда сливались, — степень цельности соответствовала степени интеграции. Но вставала типичная проблема хайвов: эволюция не приспособила людей к такому межмозговому взаимодействию. Им тоже пришлось потрудиться, но тут со стороны дочери все было гораздо проще, чем у взрослых, решивших объединиться в коллектив: молодой и гибкий мозг куда более открыт воздействиям. Разумеется, и здесь пришлось прибегнуть к имплантатам и хирургии, проблемы оставались. Но у него были деньги. И были те, кто соглашался предоставить услуги в обход установленных предписаний. Их союз. Их тайна. Это так удивительно — насколько вещество в черепной коробке порой готово к переменам. Они оставили друг в друге глубокие следы, однако он знал, что рано или поздно придет пора расставаться. Отец следил за тем, чтобы Карла росла способной жить вне их союза, при этом все еще неся в себе те самые части его. Оба определенно знали, как это больно — одиночество, по периодам разъединения. Теперь, окончательно разъединившись перед процедурой эвтаназии, он имел возможность убедиться в этом еще раз. Последний. Оба понимали, что тела не вечны, а он не хотел попусту растрачивать свое состояние на продление жизни одного их них. * * * 2060 Джоан и Эмма шли по набережной кампуса. — Когда-то здесь ничего этого не было. Изменение климата повлияло, да и вообще… — Да, я видела старые фотографии начала века. И не узнать, все так поменялось. Линия фронта в противостоянии моря и суши; слабые волны наступающего прибоя разбивались о серые стены. Двое стояли, опершись о перила. Джоан смотрела куда-то вдаль, прищурив глаза. — Тебе ведь нравится быть со мной? — спросила она. — Почему? — Странный вопрос. Вообще, я как-то не задумываюсь о подобных вещах. С чего это ты вдруг? — Просто интересно. Ну и кроме того — вполне отдаю себе отчет, что я не самый простой человек. Бывает со мной. Минутка интроспекции, знаешь. Привычка раскладывать все по полочкам. — У всех свои недостатки, у меня, у тебя. Мне приятно рядом с тобой. Обычно не анализирую, просто… живу. Не знаю. — Мы вместе уже больше полугода. У меня никогда не было таких отношений. Вообще нормальных отношений, пока не начала встречаться с тобой. — Теперь Джоан смотрела на Эмму. — И, знаешь… может, ты и сама догадалась, мне вообще обычно не очень даются отношения с людьми. Я не боюсь, не стесняюсь, только как-то всё… — Понимаю. Наверное, понимаю. — Ты… ты не боишься, что все это однажды кончится? Наши отношения, я имею в виду. — Я не думала об этом. Или старалась не думать. Что на тебя такое нашло? Перестань. — Прости. Я просто думала кое о чем. Помнишь, я призналась тебе, как стимулировала себя? — Ну… да. Помню. А при чем тут это? — Тогда ты ответила, что я старалась для наших отношений. Может быть, это тебя оттолкнет… в любом случае покажется тебе странным, я думаю, но я хотела спросить… — Джоан собралась с силами и вновь заговорила: — Как бы ты отнеслась к тому, если бы я продолжила это делать? Не скрывая от тебя. Вопрос действительно показался Эмме странным. — А зачем? — Тебе все это нравится — то, что есть между нами. И мне тоже. Черт, у меня ни с кем не получалось так серьезно до сих пор. И я боюсь это потерять. Не из-за тебя — ты можешь уйти, когда захочешь, и я не обижусь. Постараюсь не обижаться. Боюсь, что сама налажаю. Буду чувствовать себя виноватой перед тобой. — Да брось, ты имеешь те же права, что и я. Захочешь — уйдешь, и это будет нормально. — Эмме не нравилось представлять описанную ситуацию, но она хотела подбодрить Джоан, которая, похоже, была не в лучшем настроении. — И разве нужно все это? Стимуляции, таблетки, коррекции? Почему бы не оставить все как есть и жить, а там — как получится? — Знаешь, часто говорят: «Будь лучше». Изменись, если недовольна собой. Сейчас есть столько средств для этого. А в будущем будет еще больше. Так ли уж хуже пользоваться ими, чем действовать по старинке? — В таком случае я чувствовала бы себя так, словно принуждаю тебя.