– Скажи маме, что я чуть позже ее наберу, – отвечает папа. – Лады. – Кения расплачивается и выразительно смотрит мне в глаза. Потом еле заметно кивает в сторону. – Пойду подмету между рядов, – говорю я папе. Взяв метлу, я направляюсь к полкам с фруктами и овощами в конце магазина. Кения следует за мной. На полу валяются виноградинки – свидетельство того, что красноглазые парни дегустировали виноград перед покупкой. Не успеваю я взяться за дело, как Кения произносит: – Я слышала про Халиля, Старр… Мне очень жаль. Ты в порядке? Я с трудом киваю. – Я просто… просто не могу в это поверить, понимаешь? Мы с ним давно не виделись, но… – Все равно больно, – заканчивает за меня Кения. – Да. Черт, я чувствую, как к глазам подступают слезы. Я не буду плакать, не буду плакать, не буду… – Я вроде как даже надеялась, что зайду сюда, а он тут, – шепчет Кения. – Как раньше. Стоит в своем отвратном фартуке и рассовывает продукты по пакетам. – В зеленом, – бормочу я. – Ага, и увлеченно затирает, что женщинам нравятся мужчины в униформе. Я смотрю в пол. Если сейчас заплачу, то, наверное, уже не смогу остановиться. Кения открывает «Читос» и протягивает мне. Старое доброе заедание эмоций. Я засовываю руку в пачку и беру пару чипсин. – Спасибо. – Не вопрос. Мы стоим и жуем. Халиль должен стоять и жевать с нами. – Так, э-э-э… – хрипло начинаю я. – Что там у вас вчера было с Деназией? – Подруга. – В голосе Кении вдруг вспыхивает столько энтузиазма, словно ей ужасно не терпелось поделиться этой историей. – До суматохи Деванте сам ко мне подошел и попросил у меня номер. – А он разве не парень Деназии? – Ты что! Деванте себя ограничивать не станет. Но Деназия все равно к нам подошла и стала выкобениваться. Потом начали стрелять, и мы с ней обе выбежали на улицу… А там я дала ей в морду. Было жесть как смешно, жаль, ты этого не видела! Лучше бы я видела это, чем Сто-пятнадцать. Или Халиля, вперившего взгляд в небо. Или лужу крови. Живот снова скручивает. Кения машет рукой у меня перед глазами. – Эй, все хорошо? Я моргаю, и Халиль с копом исчезают. – Да, все нормально. – Точно? Что-то ты совсем притихла. – Точно. Она перестает допытываться и посвящает меня в подробности второго раунда мести, запланированной для Деназии. Вскоре папа зовет меня к кассе. Когда я подхожу, он вручает мне двадцатку. – Возьми мне у Рубена говяжьих ребрышек. А еще… – Картофельный салат и жареную окру[26], – говорю я. Он всегда заказывает их по субботам. – Лучше всех своего папу знаешь. – Папа целует меня в щеку. – И себе возьми что захочешь. Мы с Кенией выходим из магазина и ждем, когда проедет гудящая от музыки машина. Ее водитель так сильно откинулся в кресле, что кажется, будто в ритм песни качается только кончик его носа. Когда она уезжает, мы переходим дорогу и идем к ресторанчику «У Рубена». Уже снаружи мы улавливаем ароматный дымок, доносящийся из помещения вместе с блюзом. Внутри стены увешаны фотографиями борцов за гражданские права, политиков и обедавших здесь знаменитостей вроде Джеймса Брауна[27] и Билла Клинтона до шунтирования. А еще здесь есть фото доктора Кинга и молодого мистера Рубена, а кассира от посетителей отделяет пуленепробиваемая перегородка. Простояв в очереди пару минут, я принимаюсь обмахиваться ладонью, как веером. Здешний кондиционер не работает уже несколько месяцев, и от кухни по всему зданию расходится жар. Когда очередь наконец доходит до нас, мистер Рубен здоровается из-за перегородки с почти беззубой улыбкой. – Старр, Кения, привет! Как поживаете? Он один из немногих местных, кто зовет меня по имени. Не знаю как, но ему удается запоминать имена всех и каждого. – Здрасьте, мистер Рубен, – говорю я. – Моему папе как обычно. Он записывает все в блокнот. – Хорошо. Ребрышки, картофельный салат и окра. А вам двоим крылышки барбекю и картошку фри? Старр, милая, и тебе дополнительный соус? Он и заказы наши помнит. – Да, сэр, – отвечаем мы. – Хорошо. А теперь расскажите, как себя вели: в неприятности не попадали? – Нет, сэр, – врет Кения и глазом не моргнув. – Тогда как насчет фунтового кекса[28] за счет заведения? В награду за хорошее поведение. Мы соглашаемся и благодарим его. Но даже если бы мистер Рубен знал про драку Кении с Деназией, он бы все равно предложил кекс. Такой уж он добряк. Он дарит детишкам бесплатные обеды, когда они приносят табели с оценками. Если оценки хорошие, он снимает с табеля копию и вешает на «Звездную стену». А если плохие, то ради бесплатной порции достаточно лишь пообещать, что исправишься. – На все про все уйдет минут пятнадцать, – поясняет мистер Рубен. Это значит, что надо сесть и ждать, пока не назовут наш номер. Мы находим свободный столик рядом с какими-то белыми мужчинами. В Садовом Перевале белых встречаешь нечасто, а если и встречаешь, то, как правило, в ресторанчике у мистера Рубена. Мужчины смотрят новости на телике, висящем под потолком. Я жую острые «Читос» Кении. С сырным соусом было бы гораздо вкуснее. – В новостях что-нибудь говорили про Халиля? – спрашиваю я. Кения неотрывно смотрит в телефон. – Я что, по-твоему, смотрю новости? Вот в твиттере кое-что было. Я жду. Между историями про жуткую аварию на автостраде и найденный в парке мусорный мешок с живыми щенками показывают сюжет: полицейский открыл стрельбу, ведется расследование. Даже имени Халиля не называют. Бред собачий. Получив еду, мы возвращаемся в магазин, но едва переходим дорогу, как рядом с нами тормозит серая «БМВ»; басы из нее рвутся так, будто у машины бьется сердце. Водительское окно опускается, и наружу вырывается облако дыма, сквозь которое нам улыбается мужская статридцатикиллограмовая версия Кении. – Как дела, принцессы? Припав к двери, Кения целует его в щеку. – Привет, папуль. – Привет, Старр-Старр, – говорит он мне. – Что, даже не поздороваешься со своим дядюшкой? Никакой ты мне не дядюшка, хочу сказать я. Ты мне вообще никто. И если еще хоть раз притронешься к моему брату, я… – Привет, Кинг, – наконец выдавливаю я. Его улыбка угасает, словно он прочел мои мысли. Он затягивается и выпускает дым уголком рта. Под левым глазом у него набиты две слезы – значит, он отнял две жизни. Как минимум две. – Вижу, вы ходили к Рубену. Вот, возьмите. – Он протягивает нам две плотно свернутые пачки денег. – Это вам заместо того, что вы потратили.