– Мадемуазель Куку, – пробормотала Даша себе под нос. И добавила громко: – А вы не знали, да? Наша Маруся о-бо-жа-ет детективные истории! И всё время в них попадает! Вот я ни-ког-да ни в какие истории не попадаю, а она – то и дело!.. – Приключения манят? – осведомился Антон. – Меня тоже! Я очень люблю разные приключения! – Вы просто прекрасная пара! – провозгласила Даша и поднялась, очень сердитая. – Мне нужно позвонить Павлику, он сегодня за мной заезжает. Я минут через десять вернусь. – Какая деликатность, – продолжал развлекаться Антон. – Я нарушил ваш тет-а-тет, да? И она рассердилась? – Какой тет-а-тет! Вон, дела скрепляем! – А ты что? Решила затеять частное расследование? Маруся посмотрела на него. Неожиданно оказалось, что у него удивительные глаза, ореховые, светлые, с золотистыми точками. Она вдруг стала красной как рак, приткнула на край стола стаканчик с кофе, завозилась, зашелестела делами, двойной перегнутый листок спланировал на пол, она нагнулась, чтобы поднять, но Антон опередил её. Под столом они столкнулись руками и почти что носами, Маруся отпрянула, выпрямилась, и Антон протянул ей листок. За несколько секунд под столом они вдруг стали ближе и понятней друг другу, и это было очень радостно и немного опасно. – Ты в самом деле леди-детектив? – Ну, нет, конечно! Хотя… иногда я… – Иногда что? Маруся вздохнула. Ей стало неловко, как будто она должна была признаться в ужасной глупости. – Иногда я… нахожу вещи, которые пропали, понимаешь? У нас в прошлом году у Марьи Константиновны пропал жемчуг, очень… дорогой, а я… – А ты нашла? Маруся кивнула. – А однажды я к ученику поехала, мне конверт дали, а там вместо денег… – Что? – быстро, усмехнувшись, спросил Антон. – Признание в любви? – Почти что, – согласилась Маруся и не стала рассказывать дальше. Мало ли, может быть, он станет над ней смеяться, а эти крохотные расследования составляли едва ли не главный её жизненный интерес. – И что? Сыщицкое чутьё говорит тебе, что наш чокнутый уфолог был злокозненно убит? Маруся пожала плечами. – А кто это замуж собирается? – Антон подхватил со стола журнал и одним движением перелистал. – Ты?.. «Выходите замуж летом, это самое красивое время года. Конечно, ночи летом коротки, зато за длинный летний день можно многое успеть!.. Свадьба летом – это белые шатры на изумрудной траве и игривые женские шляпки!» – процитировал он с чувством. – Почему в таких пассажах трава всегда изумрудная? – А какая? – спросила Маруся. Он покрутил журналом. – Ну, не знаю. Малахитовая, например. Тоже камень и тоже зелёный. Зато не так избито. Маруся вдруг решилась – должно быть, из-за того, что они столкнулись под столом носами и руками. Если бы не столкнулись, она бы ни за что не отважилась, а тут… – Антон, – сказала она, – а что ты делаешь после совещания? Он поднял одну бровь, у него так ловко это получалось!.. – Я просто… подумала, может, мы кофе где-нибудь выпьем? И поговорим про… планетарий и про труп… – А ты ещё не напилась кофе? – осведомился он насмешливо и покачал из стороны в сторону её остывший бумажный стакан. – Нет, Марин, ты извини, у меня сегодня свидание, я не могу. В следующий раз, ладно? – Ну конечно! – с энтузиазмом воскликнула Маруся, как будто он сказал ей нечто очень приятное. Нет, словно он сам пригласил её на кофе! – Разумеется. Антон поднял с пола свой портфель, ещё посидел секунду, словно хотел что-то добавить, и поднялся, очень высокий и очень интересный молодой мужчина. – Увидимся, – сказал он как-то очень интимно и ушёл, а Маруся осталась. Она скрепляла бумаги, глядя исключительно в папки и на свои руки, когда вернулась Даша и спросила, как дела. Маруся сказала, что прекрасно. – Почему ты мне ничего не рассказала? – заговорила Даша сердито, двигая стулом. – Что у вас свидание было, что ты в этот чертов планетарий с Антоном таскалась? – У нас не было никакого свидания! – Ну конечно! Вы случайно встретились на улице! – Даша, так и было, – Маруся подняла на неё глаза. – Мы случайно встретились на улице. – Вот я тебе как подруге всегда всё рассказываю, а ты мне?.. Или я тебе не подруга, а посторонний человек вроде Марьи Константиновны?! Маруся продолжала складывать в папку документы. – И главное, даже в Инстаграм ничего не выложила, ни одной фотографии! Тихушница! Маруся замерла и посмотрела на Дашу. – Фотография! – воскликнула она. – Как же я забыла?! Там была бумажка скомканная, я её подняла и сунула в сумку. Маруся повернулась, зашарила по спинке стула и втащила на колени сумку, синюю, увесистую, рабочую. – Нет, я была с другой!.. Как же я забыла! – Какая фотография, а? Что ты мне голову морочишь? – Там, где я нашла труп, под банкеткой валялась бумажка скомканная. Я её подобрала, и оказалось, что это фотография, только она в другой сумке осталась. Даша потеряла всякий интерес к фотографии, как только поняла, что на ней не Маруся с Антоном. Решив не обижаться, а лучше узнать, как подруге удалось подцепить такого завидного мужчину, Даша принялась расспрашивать Марусю о воскресном походе в планетарий именно в смысле кавалера, но не тут-то было. Маруся сказала, что ей срочно нужно позвонить Грише, и Даша надулась уже всерьёз. Вот тебе и подруга!.. Вся дружба врозь получается, как только дело доходит до потенциальных женихов, да?! – Да ну тебя, – пробормотала Маруся, когда Даша перестала возмущаться. – Какие женихи, что ты говоришь?.. В телефоне длинно гудело. Гриша трубку не брал – такое с ним часто бывало. На работе он был страшно занят своей наукой и ни на что не обращал внимания. Маруся написала ему эсэмэску, чтобы позвонил. До совещания осталось всего ничего, а неразобранных личных дел – почти до потолка, придётся завтра к восьми утра приезжать! …И до седьмого числа так далеко. И Антон… отказал ей. У него свидание. Как стыдно. Какой плохой сегодня день. Погремев ключами, Маруся открыла дверь, плюхнула на полку тяжеленную сумку и громко сказала: – Па-ап, привет, я приехала! И прислушалась. Телевизор громко и сердито что-то вещал: должно быть, отец смотрит «Хронику происшествий». Маруся такого рода передачи терпеть не могла, а папа всегда смотрел их по очереди на всех каналах. Маруся не могла взять в толк зачем. Они все рассказывали и показывали одно и то же, и всё какие-то ужасы. Она сунула ноги в тапки, посмотрелась в зеркало – ничего хорошего оно не показывало: бледная невыразительная девица в синих брюках и белой рубашке, волосы собраны в унылый хвостик. Маруся потрогала хвост и переложила так и сяк, с плеча на плечо. Ей давно хотелось подстричься покороче, но она всё не решалась. Да и папа рассердится!.. Даже когда она просто делала в салоне укладку, он высказывался в том смысле, что дочь не узнать, что без укладки она была «нормальным человеком», а теперь стала «как все», и кудри ей совершенно не идут, ибо выглядят «неестественно», и всё в таком духе. – Что так поздно? – спросил Сергей Витальевич, появляясь на пороге комнаты. Телевизор всё продолжал разоряться. – Работы много. Приказы о зачислении вышли, мы обзваниваем всех, чтобы приносили оригиналы документов. Отец постоял, потом фыркнул и сказал, что эта новая метода зачисления в вузы – глупость и больше ничего, и велел Марусе идти ужинать. Она поплелась ужинать. Ей хотелось есть, но вчерашние фаршированные перцы надоели страшно!.. Сейчас бы, например, креветок на льду и бокал шардоне. Или цыплёнка табака с зелёным салатом и горкой дикого риса. Или… – Ты чего такая кислая? – Нет, нет, всё в порядке. – Лидка звонила, – объявил отец, накладывая в тарелку скучный перец, – ждёт не дождётся, когда ты приедешь. Лидкой он звал сестру, Марусину тётю. – Хватит, пап, мне не хочется. – Как это так, не хочется!.. После работы нужно поужинать. Не наедаться, конечно, до отвала, но поесть необходимо! А утром плотный завтрак. Маруся знала все его теории и привычно соглашалась, не рассказывать же ему про цыплёнка и шардоне!