– Тащите, – согласился Пилюлькин. Пушинка сбегала домой и принесла зелёненький сарафанчик в полосочку. – Что это? – удивился Пилюлькин. – Я не хочу надевать сарафанчик! Все будут принимать меня за малышку. – Ну и что ж тут такого? Разве плохо быть малышкой? – Плохо. – Почему? Значит, по-вашему, мы плохие? – Нет, вы хорошие… – замялся Пилюлькин, – но малыши лучше. – Чем же они лучше, скажите, пожалуйста? – Конечно, лучше. У нас есть Гусля. Знаете, какой он музыкант? Вы не слышали, как он играет на флейте! – Слышали. А у нас многие малышки играют на арфах. – А у нас есть Тюбик. Вы бы посмотрели, какие он рисует портреты! – Мы видели. Но у вас один Тюбик, а у нас каждая малышка может рисовать и даже вышивать разноцветными нитками. Вот вы бы смогли вышить такую красную белочку, как у меня на переднике? – спросила Белочка. – Не мог бы, – признался Пилюлькин. – Вот видите, а у нас все смогут – хотите белочку, хотите зайчика. – Ну ладно! – махнул Пилюлькин рукой и принялся напяливать на себя сарафанчик. Надев его, он стал поднимать руки и задирать ноги, оглядывая себя с разных сторон. Увидев Пилюлькина в таком необычном наряде, Незнайка фыркнул. За ним засмеялись остальные малыши. – Как вам не стыдно! – возмутилась Кисонька. – Ничего смешного тут нет. Но смех не умолкал. Оглядевшись по сторонам и увидев вокруг только смеющиеся физиономии, Пилюлькин принялся стаскивать с себя сарафан. – Ну, зачем вы?.. – уговаривали его малышки. – Не надо! – решительно заявил Пилюлькин. – Мне скоро принесут мою одежду. – Медуница не отдаст. Она у нас строгая. В ответ на это Пилюлькин только таинственно улыбнулся. Когда Медуница и весь обслуживающий персонал вернулись в больницу, то сразу же обнаружили исчезновение Ворчуна. Они бросились в кладовую, и тут же была обнаружена пропажа двух комплектов одежды. В кладовой осталась только одежда Бульки. Таким образом выяснился план побега, который был задуман Ворчуном и доктором Пилюлькиным. По этому плану доктор Пилюлькин должен был бежать в голом виде через окно. Злоумышленники рассчитывали, что весь персонал больницы бросится за ним в погоню, – тогда Ворчун свободно проникнет в кладовую и похитит одежду, как свою, так и Пилюлькина. План оправдался во всех деталях. Медуница ещё долго разыскивала Ворчуна с похищенной им одеждой, и, пока шли поиски, Ворчун сидел, притаившись, в зарослях лопуха. Хотя сидение в лопухах не такое уж весёлое дело, но Ворчун был вне себя от радости, что вырвался на свободу. Он с наслаждением глядел на прозрачное синее небо, на свежую зелёную травку. На лице его даже появилась улыбка. Он дал сам себе клятву никогда в жизни не ворчать больше и быть довольным всем на свете, если только не попадёт снова в больницу. Наконец Ворчун увидел, что Медуница скрылась в больнице. Тогда он потихоньку вылез из своей засады, разыскал Пилюлькина и отдал ему одежду. – Получай свою одежду, товарищ по несчастью, – сказал Ворчун, протягивая Пилюлькину узелок, который был у него в руках. Пилюлькин бросился обнимать своего приятеля. Они оба очень сдружились, пока находились в больнице. Пилюлькин быстро оделся. Растеряйка, Авоська, Винтик и другие малыши окружили Ворчуна и стали поздравлять его с благополучным возвращением из больницы. Все были удивлены его весёлым видом. – Первый раз вижу, чтобы Ворчун улыбался! – сказал Пончик. Малышки тоже стояли вокруг и с любопытством разглядывали Ворчуна. – Как ваше имя? – спросила Пушинка. – Ворчун. – Вы шутите! – Да провались я! Почему вы так думаете? – У вас такое доброе, приветливое лицо. Вам не подходит такое имя. У Ворчуна рот разъехался чуть ли не до ушей. – Это я не подхожу к своему имени, – сострил он. – Хотите на дерево залезть? – предложила ему Кисонька. – А можно? – Отчего же нельзя? Мы принесём вам пилу, будете работать вместе со всеми. – И мне тоже пилу, – попросил доктор Пилюлькин. – Вы этого не заслужили, потому что презираете малышек, но мы вас прощаем, – сказала Кисонька. Малышки принесли ещё две пилы, и Ворчун с доктором Пилюлькиным тоже включились в работу. Ворчун говорил, что лазить по деревьям гораздо приятнее, чем сидеть взаперти у Медуницы. – И притом гораздо полезнее, – добавил доктор Пилюлькин. Он считал, что вверху воздух гораздо чище и богаче кислородом, чем внизу. Поэтому Ворчун и Пилюлькин работали на самой верхушке дерева. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. РАЦИОНАЛИЗАЦИЯ ТЮБИКА На другой день работа по уборке яблок и груш продолжалась. На улицах города появилась третья машина – восьмиколесный паровой автомобиль Шурупчика. Дело в том, что в городе Змеёвке было замечено исчезновение Бублика. Жители знали, что он повёз на своей машине Винтика и Шпунтика в Зелёный город. Но так как Бублик не вернулся из этой поездки, то все стали просить Шурупчика съездить и разузнать, не произошло ли какого-нибудь несчастного случая. Шурупчик приехал в Зелёный город, и, когда увидел, что Бублик работает со своей машиной на уборке фруктов, он не выдержал и тоже включился в работу. Жители Змеёвки прождали его до вечера, но он не вернулся даже на следующий день. По городу стали распространяться самые невероятные слухи. Одни говорили, что на дороге к Зелёному городу поселилась баба Яга – костяная нога, которая поедает всех, кого увидит. Другие говорили, что это не баба Яга, а Кощей Бессмертный. Третьи спорили и доказывали, что кощеев бессмертных не бывает, а это трехголовый дракон, и поселился он не на дороге, а в самом Зелёном городе. Каждый день этот дракон съедает по одной малышке, а когда в городе появляется малыш, то съедает малыша, потому что малыши лучше малышек. После того как появилась басня про этого трехголового дракона, никто из змеевских жителей не отваживался отправиться в город к малышкам и разузнать, что там делается. Каждый считал, что гораздо благоразумнее сидеть дома. Однако в скором времени нашёлся смельчак, который сказал, что пойдёт и все выяснит. Это был небезызвестный Гвоздик, о котором уже говорилось в этой правдивой истории. Жители знали, что Гвоздик – бесшабашная голова и на самом деле может отправиться прямо в пасть к ненасытному дракону. Все стали уговаривать его, чтобы он не ходил, но Гвоздик и слушать не хотел. Он сказал, что очень виноват перед малышками и теперь его мучит совесть. Поэтому он хочет загладить свою вину – пойдёт к ним в город и плюнет этому дракону прямо на хвост, после чего дракон якобы подохнет и прекратит свои безобразия. Откуда взял Гвоздик, что драконы от этого подыхают, – неизвестно. Гвоздик ушёл. Некоторые жители очень жалели его и заранее оплакивали. Другие говорили, что жалеть о нём особенно нечего, так как без него одним хулиганом станет меньше и в городе будет потише. – Но мы ведь сами виноваты, что не перевоспитали его, – говорили первые. – Перевоспитаешь такого! – отвечали вторые. – Его перевоспитает одна лишь могила. Из этого разговора видно, что первые были те, которым Гвоздик ещё не успел насолить как следует; вторые же были из тех, которым он насолил изрядно. Гвоздик, как и следовало ожидать, не вернулся, и тогда все в городе поверили слухам о драконе, о котором стали рассказывать самые сверхъестественные небылицы. Каждый из рассказывающих прибавлял этому дракону по одной голове, так что он постепенно из трехголового превратился в стоголового. Конечно, все это были выдумки. Некоторые, самые умные читатели, уже, наверное, догадались сами, почему не вернулся Гвоздик, а тем, которые ещё не догадались, можно сообщить, что Гвоздик вовсе не был проглочен драконом, так как дракон никого не глотал, да и дракона-то никакого не было. Гвоздик просто увлёкся работой. У него тоже появилось желание забраться на дерево и поработать пилой. Ведь это так интересно и к тому же опасно. Какой же малыш отступит перед опасностью? В эти дни один только Тюбик сидел дома и писал портреты. Каждой малышке хотелось иметь портрет, и они совершенно замучили его своими требованиями. Всем обязательно хотелось быть самыми красивыми. И напрасно Тюбик доказывал, что каждый красив по-своему и что даже маленькие глаза могут быть тоже красивыми. Нет! Все малышки требовали, чтобы глаза обязательно были большие, ресницы длинные, брови дугой, рот маленький. В конце концов Тюбик перестал спорить и рисовал так, как от него требовали. Это было значительно удобнее, так как не вызывало никаких лишних пререканий, и к тому же Тюбик заметил, что может провести рационализацию в портретном деле. Поскольку всем требовалось одно и то же, Тюбик решил сделать так называемый трафарет. Взяв кусок плотной бумаги, он прорезал в ней пару больших глаз, длинные, изогнутые дугой брови, прямой, очень изящный носик, маленькие губки, подбородочек с ямочкой, по бокам парочку небольших, аккуратных ушей. Сверху вырезал пышную причёску, снизу – тонкую шейку и две ручки с длинными пальчиками. Изготовив такой трафарет, он приступил к заготовке шаблонов. Что такое шаблон, сейчас каждому станет ясно. Приложив трафарет к куску бумаги, Тюбик мазал красной краской то место, где в трафарете были прорезаны губы. На бумаге сразу получался рисунок губ. После этого он прокрашивал телесной краской нос, уши, руки, потом тёмные или светлые волосы, карие или голубые глаза. Таким образом получались шаблоны. Этих шаблонов Тюбик наделал несколько штук. Если у малышки были голубые глаза и светлые волосы, он брал шаблон с голубыми глазами и светлыми волосами, добавлял немножечко сходства, и портрет был готов. Если же у малышки были волосы и глаза тёмные, то у Тюбика и на этот случай имелся шаблон. Таких шаблонных портретов Тюбик нарисовал множество. Это усовершенствование очень ускоряло работу. К тому же Тюбик сообразил, что по трафарету, изготовленному рукой опытного мастера, каждый коротышка может заготовлять шаблоны, и привлёк к этому делу Авоську. Авоська с успехом закрашивал по трафарету шаблоны нужными красками, и шаблоны получались ничем не хуже тех, которые были изготовлены рукой самого Тюбика. Такое разделение труда между Тюбиком и Авоськой ещё больше ускоряло работу, что имело огромный смысл, так как количество желающих заказать портрет не уменьшалось, а с каждым днём увеличивалось. Авоська очень гордился своей новой должностью. Про Тюбика и про себя он говорил с гордостью: «Мы – художники». Но сам Тюбик не был доволен своей работой и называл её почему-то халтурой. Он говорил, что из всех портретов, которые он нарисовал в Зелёном городе, настоящими произведениями искусства могут считаться только портреты Снежинки и Синеглазки, остальные годятся лишь на то, чтобы покрывать ими горшки и кастрюли.