– Всю свою жизнь, герр доктор. – Тогда не могли бы вы составить мне список всех самых именитых и влиятельных особ Вюрцбурга. – И увидев в глазах женщины замешательство, сразу же пояснил: – Видите ли, как только я перееду в особняк, я собираюсь открыть здесь свою врачебную практику. А для этого мне бы очень хотелось познакомиться с вашим местным светским обществом. Для чего в ближайшее время я устрою пышный приём. Ну, нужно же мне знать адреса и фамилии тех, кого я собираюсь приглашать. Надеюсь, подобные мероприятия проходят у вас в городе? – А-а-а-а, – потянула женщина, загнув нижнюю губу, типа всё понимая. Хотя на самом деле выглядела со стороны очень глупо и растерянно. – Да, такие приёмы действительно иногда бывают. И хоть мы с мужем люди простые, не вхожие в подобное общество, но знаем об их проведении не понаслышке. Вот взять хотя бы герр Менгера, – Штанц сразу скривился, будто откусил ломтик лимона, – или нашего судью герр Шульца, в их домах иногда случаются такие светские мероприятия. Хорошо, я напишу вам такой список, герр Штанц. Удовлетворившись ответом квартирной хозяйки, доктор попросил подавать ужин. А когда он уже заканчивал свою трапезу, в столовую вновь вошла фрау Хорьх с обещанным списком, составленным ей на большом жёлто-сером листе с жирными пятнами. Забрав бумагу и в благодарность, брякнув на стол ещё одну золотую монету, Штанц отправился к себе в комнату. Вскоре вернулся и сам хозяин дома. Пройдя на кухню, он застал там свою жену; она мыла посуду. – Ну что, договорился? – спросила она его, вытирая подолом руки. – Договорился, пресвитер придёт послезавтра утром. А яму выкопает могильщик Генрих. Предоплату я ему уже оставил, и место для погребения мы с ним тоже выбрали. Сев за стол, он налил себе вина и одним глотком его выпил. – А что наш постоялец? – спросил он жену, отламывая кусок хлеба и макая его в солонку. – Завтра съезжает, – ответила женщина, скривив губы. – Как?! Уже?! – взволнованно спросил мужчина. – Вот видишь! Значит, я оказался прав! А деньги за проживание? – Вот, – сказала женщина, высыпав на стол несколько золотых монет из кожаного кошелька на поясе. Мужчина накрыл их ладонью и стал оглядываться по сторонам, словно боялся, что сейчас эти деньги кто-нибудь отберёт. – Ты сделала то, о чём я тебя просил? – Да, – со вздохом, ответила женщина. – Нужно как-то отвлечь его слугу, – сказал он, убирая деньги к себе в карман под недовольным взглядом жены. – Если сегодня мы упустим свой шанс, то другого такого не будет. Кажется, эта обезьяна живёт на сеновале возле конюшни. Нужно для верности досыпать в те остатки пищи со стола, которые ему выносит герр доктор сонного порошка. – Хорошо, у меня остался, – сказала женщина, сразу потянувшись за одной из банок, стоящих рядком на полке. – Только поторопись, скоро он спустится. И действительно, не прошло и получаса, как доктор вновь вышел из своей комнаты. На столе, для его слуги уже был собран ужин. В столовой никого не было, поэтому доктору некого было даже поблагодарить. Взяв в руки миску с едой и бутылку с молоком, он направился на внутренний двор. Только доктор вышел, как из-под навеса, где обитали лошади, выбежал вприпрыжку его странный слуга. Доктор протянул ему миску и бутыль, и направился к своему экипажу. Взобравшись, как всегда наверх, он подёргал цепь, держащую надёжно большой дорожный ящик, и, удовлетворившись осмотром, слез обратно. Вскоре вновь появился его странный слуга. Он протянул своему хозяину опустошённую миску и бутыль. Тот потрепал его за густую шевелюру волос и что-то сказав, направился обратно в дом. Слуга проводил доктора преданным взором и опять скрылся под навесом. Всё это действо проходило под пристальным взглядом хозяев дома. Спрятавшись в тёмной спальне, окна которой выходили во внутренний двор, они внимательно наблюдали всю эту картину через щель в портьере. – Теперь будем ждать, когда эта обезьяна и его хозяин заснут, – проговорил шёпотом Георг. – И сколько ждать? – спросила его жена. И более тихо добавила: – А вдруг он вообще не спит? Она всё никак не могла забыть нетронутый интерьер комнаты доктора. – Ты думай, что говоришь? – постучал по своей голове её муж. – Это после сонного-то отвара? Надеюсь, что одного часа будет достаточно. – А помнишь нашего последнего постояльца? Ему-то хватило малой дозы порошка, чтобы заснуть от него уже через пять минут. А того адвоката, которому… – Да замолчи ты, глупая женщина, – резко прервал свою жену мужичок, опасливо озираясь. – И у стен есть уши. К тому же, разве ты не видишь, насколько наш доктор огромен собой? Нет, уж лучше я подожду с часок-другой. Выглянув в гостиную, он послушал, как постоялец поднялся по деревянной лестнице к себе в комнату и закрыл за собой дверь, щёлкнув внутренним замком. Вернувшись в столовую, хозяин квартиры уселся за стол, раскупорил стоящую на нём бутылку, и, потягивая её содержимое, стал выжидать назначенный им самим час. Наконец наступила глубокая ночь. Часы в гостиной отбили начало новых суток. Тихо приоткрыв дверь, из столовой вышел хозяин дома. В руках он держал ночник. Пройдя через гостиную, он быстрой тенью вынырнул во двор. Ночь была необычайно холодная, а небо ясное. Бесконечное количество звёзд мерно дрожали, смотря на землю. А самое главное, стояла неимоверная звенящая тишина. Даже собачьего лая больше не было слышно. Посмотрев на окно своей спальни, и увидев, как шевельнулась портьера, хозяин дома радостно убедился, что его жена за ним наблюдает. Быстро миновав грязный двор, он зашёл в один из своих сараев и появился оттуда уже с топором в руке. Сердце Георга забилось, как кузнечный молот. Нужно было начинать действовать. На секунду замешкавшись, он сглотнул слюну и закрыл глаза. Хорьх вдруг подумал о находившемся в доме мёртвом ребёнке и человеке, которому дал временный кров. Бросив топор, его рука скользнула в карман и нащупала там несколько золотых, которыми расплатился постоялец. Сжав их со всей силы, он почувствовал, как жажда наживы и мания золота стирают из его головы все совестливые мысли и душевные терзания. Набравшись решимости, он снова поднял топор и запрыгнул на козлы повозки. Пара взмахов топором позволили перерубить несколько звеньев цепи и освободить от её пут огромный ящик за несколько секунд. Прислушавшись и убедившись, что никто не идёт, (а хозяин дома по-прежнему опасался слугу постояльца) он схватился за крышку ящика и резким движением откинул её. Крышка, визгливо скрипнув петлями распахнулась. Сердце Георга забилось ещё сильнее. Он приподнялся и заглянул внутрь огромного ящика, держа в руке тусклый ночник. Если бы в этот момент появился сам постоялец или его слуга, то удивление Георга было бы гораздо меньшим, чем сейчас. В дрожащем свете ночника он увидел лежащую в ящике женщину. Она была невероятно и даже фантастически красива. Такой картины Георг никак не ожидал. На вид, женщине было лет двадцать пять, не больше. Она была облачена в прекрасное дорогое розовое платье, расшитое золотыми лентами, посеребрённой тесьмой и усыпанное узорами из драгоценных каменьев. Её лицо имело идеально правильной формы овал, на котором расположились; такой же ровный, но с маленькой горбинкой нос, пухлые, чуть бледноватые губы и ровные бархатистые брови. Веки с длинными пушистыми стреловидными ресницами были плотно сомкнуты. На чёрных волнистых волосах лежала сетка из тончайших, словно паутинка, серебряных нитей. Притягивало внимание и слишком откровенное глубокое декольте, из-под которого виднелась идеальной формы пышная грудь. Заворожённый такой неземной красотой Георг на несколько минут остолбенел. Наконец оправившись после первого шока, он вдруг осознал весь ужас своего поступка. Пытаясь найти себе оправдание, и разумное объяснение увиденному, он решил, что это скорей всего близкий человек постояльца или же его родственница. Быть может, доктор просто не успел её похоронить или смерть застала несчастную в дороге, и у него не было возможности сделать это. И как нормальный любящий человек, доктор не закопал тело умершей, где попало, а решил сделать это, как и положено на освещённой земле, на каком-нибудь городском кладбище. Георгу даже стало стыдно за свой поступок и грех, который он взял на душу. Только его немного смущал вид самой покойницы. Она была не просто красива, а очень красива, и выглядела так, словно только что умерла, хотя, доктор жил у него уже несколько дней. За такой немалый срок покойница должна была выглядеть явно иначе. Уж он-то насмотрелся покойников в своё время. А между тем, кожа женщины была свежей и атласной даже при тусклом свете ночника. Цвет её лица, и идеальное, абсолютно не затронутое давней смертью тело, даже не источали неприятного запаха. Наоборот, как только он открыл ящик, из него пахнуло фиалкой и какими-то другими приятными смешанными ароматами разнотравья. Так пахнет после летней грозы лес и поле. Георг ещё раз взглянул восхищённо на лежавшую в ящике женщину, и потянулся, чтобы закрыть его крышку. Но только он это сделал, как вдруг уловил лёгкое изменение мимики лица покойницы, словно она выказала недовольство тем, что её кто-то попытался разбудить. В момент закрывания ящика, когда лицо красавицы ещё оставалось на виду, Георг, к своему великому ужасу заметил, как покойница разомкнула глаза. Это произошло настолько быстро, а главное неожиданно, что он выпустил крышку из рук, и она со страшным грохотом захлопнулась сама, прогремев при этом на всю ближайшую округу, словно пушечный выстрел. Однако в последние секунды перед её закрытием Георг всё-таки успел заглянуть в открывшиеся глаза женщины. Они были большими, бездонными с ярко-зелёными светящимися зрачками и такими же прекрасными, как она сама. Позабыв обо всём на свете, Георг со страху бросился вниз, но, оступившись по неосторожности, упал с козел повозки, разбив при этом фонарь и громко вскрикнув от сильного ушиба. Затем вскочил на ноги и, прихрамывая, побежал через двор к спасительной двери своего дома. Расстояние было небольшим, но ему показалось, что он несётся как минимум через городскую площадь. Уже подбегая к дверям и протягивая к ним руку, он вдруг услышал позади себя шум от вновь открываемой крышки ящика. Однако ему не хотелось знать, что там позади него происходит. Распахнув дверь, он ринулся в дом, но внезапно ощутил чьё-то прикосновение к плечу и пронзительную боль от схвативших его сильных пальцев. Кто-то отдёрнул Хорьха обратно на улицу с такой силой, что он навзничь упал на землю. Тяжело дыша, он вперил свой взор в бесконечные просторы неба усыпанного звёздами. Душа Георга рвалась сейчас туда, в свободное пространство вселенной, подальше от ожидаемого его ужаса. Но уже через секунду небо закрылось каким-то розовым облаком, похожим на плотный тюль и звёзды исчезли для него навсегда. 4 глава Абелард Вагнер из большого хрустального бокала сделал глоток красного вина и взял в дрожащие руки свежий выпуск местной газеты. Положение первого советника бургомистра города Вюрцбурга обязывало его знать все последние новости. И даже если большая их часть была ему уже известна, так как всё проходило через магистрат, он всегда находил в прессе что-нибудь новое. Как и подобает бюргеру, у него даже сейчас был напыщенный, галантный и представительный вид. Русые длинные лохмы хоть и не прикрывал белоснежный парик, к этому времени уже умирающий символ социального статуса, были напудрены и хорошо уложены. Брови вразлёт учёсаны, взгляд больших синих глаз глубокий, гармошка складок на щеках и чёрточки уголков широкого рта выражали озабоченность и строгость. Рубленая форма худого лица, крупный нос и выставленный вперёд подбородок, сами собой выказывали породу, выправку, статность. Однако рдеющий румянец и мешки под глазами, всё же выдавали в нём большого любителя вина. Но, правда, на то имелись свои причины. В какой-то момент он так увлёкся изучением свежей прессы, что даже вздрогнул, когда в дверь его спальни, где он предпочитал (в принципе вынужденно) завтракать в одиночестве, громко и настойчиво постучали. – Войдите, – раздражённо пригласил он того, кто стучал, и положил газету обратно на стол. Одного глотка вина для снятия утреннего раздражения оказалось мало, и он сделал ещё парочку. В спальню вошёл его личный слуга Фредди. Безликий сухой старик. – Прошу простить меня за беспокойство, – извинился с порога слуга, прочитав по взгляду хозяина недовольство, – но вам принесли письмо из магистрата. Абелард отставил бокал и махнул рукой, как бы призывая подойти и отдать письмо. Слуга смело шагнул к столику и протянул своему хозяину поднос, на котором лежал запечатанный конверт. Взяв его, Абелард жестом приказал слуге незамедлительно удалиться. Тот поставил на поднос две опустошённые ещё с вечера бутылки вина, валявшиеся на полу возле не заправленной кровати, и направился к выходу. Как только старик закрыл за сбой дверь, Абелард вскрыл лежащим рядом ножом конверт и прочитал: «Уважаемый герр Вагнер, сообщаю вам, что сегодня будет рассматриваться выдача лицензии на ведение врачебной практики в нашем городе доктору Штанцу, письменное прошение которого поступило к нам не далее, как вчера вечером. А потому прошу вас прибыть в магистрат, не позднее одиннадцати часов утра». Письмо было без подписи, но Абелард и так знал от кого оно. Взглянув на часы, стоящие на комоде из красного дерева, он убедился, что у него в запасе есть ещё целый час. В конце концов, он первый советник и без него никто не начнёт заседание в отсутствие бургомистра. Хотя заглянуть в спальню супруги и попрощаться с ней, как это обычно он делал перед уходом, Вагнер уже не успевал. Отложив письмо, он снова взял в руки газету. Пробежав все колонки с уже устаревшими новостями, его взгляд, вдруг, привлекла маленькая, но бойко написанная статья, находящаяся в криминальном разделе. «Вчера днём в нашем славном и тихом городе произошла страшная трагедия. В одном из домов по Малой улице были найдены мёртвыми, всем известные нам, почтенные и многими уважаемые, жители нашего города, Георг и Эльза Хорьх. А так же их дочь, Герти. Чета Хорьх вела спокойный обыденный образ жизни и никогда не была замешана в каких-либо скандалах. Они сдавали в своём доме приезжим жильё и всегда исправно платили налоги. Первыми забили тревогу соседи и местный пресвитер, заметив, что никто из четы Хорьх уже несколько дней не появлялся на улице и в лавках, где они всегда закупались продуктами. Пришедшие к ним домой люди к своему ужасу обнаружили лишь растерзанные тела хозяев. Георг и Эльза были зверски и цинично убиты неустановленным орудием. Их совсем ещё юная дочь лежала мёртвой в подвале дома. В её смерти криминала не обнаружено. Тем более по утверждению пресвитера Георг Хорьх сам просил его отпеть девочку, умершую якобы из-за тяжёлой продолжительной болезни. К нашему счастью дело о расследовании этого страшного преступления было поручено лучшему, правда и единственному, криминальному инспектору нашего города Иоахиму Леманну». Заметка была небольшой, но сильно бросалась в глаза.