— Вот. Сделав жалобно-наивное лицо, я проговорил: — Во-первых, сейчас курс один к тысяче, и этого мало, во-вторых, я не возьму эту купюру, потому что не могу проверить ее подлинность. Паруйр заржал так, что чуть со стула не свалился. Слез и продолжал гоготать, тыча в меня пальцем. — Вы это слышали? Пацан, иди ко мнэ работать! Подлинность. А-ха-ха! Пацан, Паруйр работает чэстно! Любой спроси, все знают! — Именно поэтому вы собрались мне недоплатить сорок долларов, — продолжил я, все так же бестолково улыбаясь. Пятая точка подсказывала, что меня собрались развести как лоха. И хорошо, что я не взял товар. Только бы Наташка сюда не сунулась! — Дай суда. — Паруйр рванул пакет с пустой коробкой. — Бери деньги и вали. — Там нет товара, — все так же улыбался я, хотя было не до смеха. — Я его не взял, предвидя… — Как так — нэт? — взревел Паруйр. — Обмануть хотэл? Ах ты… Он замахнулся. Схватив пробник, я спрыгнул со стула и пригнулся — удар пришелся по стойке. Кофе опрокинулся, заливая бежевые брюки кипятком, и Паруйру на пару мгновений стало не до меня, но мне их хватило, чтобы выскочить на улицу и рвануть прочь. Наташка, слава богу, все поняла, подняла рюкзак и поплелась в противоположную сторону, тревожно оглядываясь. Отбежав на приличное расстояние и потеряв сестру из виду, я убедился, что погони нет, и пошел догонять Наташку, но по другой дороге, не вдоль моря, а вдоль домов. Вот тебе и легкие деньги. Вот тебе и опт! Всю малину испортил медведь, блин, кавказский! Когда заметил Наташу, стоящую на набережной в тени платана и вертящую головой, я ускорился, но сбавил темп, ощутив чей-то внимательный взгляд. Обернулся. За мной шагал лохматый иностранец, что сидел в баре. — Стой, мальчик! — Подняв руки, он остановился. Я тоже остановился. Мужик приложил руку к груди. — Я — Зоран. Югославья. Строить у вас для завод. Продай кофе! Мысленно прокрутив последние события, я вернулся к моменту, когда в бар вошел Паруйр. Югославы с ним не поздоровались. Значит, они не заодно, у них может и правда быть свой интерес. Станут ли иностранцы беспредельничать на нашей территории? Не припомню такого, они поскромнее себя ведут, чем местные. Рискнуть? Выбора-то особо и нет. Деду деньги надо вернуть, а десять упаковок — это почти столько, сколько вложено. Глава 23 В подворотне нас ждет… — Сука человек. — Югослав махнул в сторону бара, которого отсюда видно не было. — Я честно заплатить. Мы любить кофе. А кофе нет никакой! Куплю десять. Сто сорок доллар! — Он вытащил из кармана деньги. Выходит, югославы подслушали наш разговор с хозяином заведения, подождали, пока он попробует кофе и даст добро, удовлетворились результатом дегустации и действительно хотят нормальный кофе. Но сто сорок долларов, что они должны заплатить, — крупная сумма, целое состояние. Честный Паруйр собирался меня просто кинуть, а другие могут захотеть прибить. Но если ничего не продам сейчас, не факт, что получится сбыть хоть что-то. — Я вам не доверяю. Поэтому принесу пять пачек. — Я растопырил пятерню. — Потом еще пять. Ты стоишь тут и ждешь. Один. Хорошо? — Стою и жду, — кивнул югослав. — Жду. Я нашел взглядом Наташку. Она смотрела на меня. Я двинулся дорогой вдоль домов, оглядываясь: хвоста за мной не было. Сестра пошла наперерез. Когда мы почти поравнялись, я свернул во двор, она — за мной. Как шпионы, не обмолвившись ни словом, мы уселись на скамейку возле подъезда пятиэтажки. — Что случилось? — встревожилась сестра. — Уже ничего. Потом. Нужно пять упаковок. Наташка переложила пачки в рюкзак и долго думала, прежде чем отдать свою сумку. Наконец решилась. — Вот. Там пять штук. Тебе точно ничего не угрожает? — Не знаю. Иди вон туда, где бабка выбивает ковер, и жди меня там. Сестра выполнять распоряжение не спешила. — Пашка, не пугай. Что случилось? — Жди там. Я продам эти пять, отдам тебе деньги, потом приду за второй партией. Наташка схватила меня за руку. — Что это за мужик? Нафиг деньги, если… — Югослав, покупатель. Хочет десять пачек. Я пытаюсь свести риск к минимуму. Все. Жди. Я крутнул рукой, освобождаясь из захвата, обошел пятиэтажку и появился из другого проулка. Сердце частило. Ослу понятно, что я — легкая добыча, потому что не могу за себя постоять. Заметив меня, иностранец заулыбался, достал из кармана мятый пакет. Прежде чем отдать ему кофе, я открыл сумку, показывая товар, и хотел попросить его оставить деньги на клумбе, а я так же оставлю кофе, но он протянул пачку. — Семьдесят доллар. Я выхватил деньги и отпрыгнул. Хотелось вывалить пачки на асфальт, но югослав продемонстрировал мирные намерения, и я по одному передал ему кофе. — Еще пять, — сказал он, я кивнул и побежал к Наташке. Ожидая меня, сестра до крови сгрызла ноготь. Повисла у меня на шее. Я сунул ей деньги и вернулся к югославу, получил еще семьдесят долларов и рванут прочь. — Поехали домой, — поглядывая по сторонам, сказал я и добавил шепотом, хотя бабке, хлопающей по ковру, не было до нас никакого дела. — Опасно с такими деньгами по городу шарахаться. Оставим их дома, потом вернемся и продавать будем по одной упаковке. — Так что случилось? — спросила Наташка. Я рассказал про армянина и добавил: — Хорошо, что ты поехала со мной. Так бы лишился товара. Опасное это оказалось занятие. Только в паре можно работать. Наташка продемонстрировала искусство владения русским матом. Если бы принимал зачет по неизящной словесности, поставил бы ей «пятерку». Дома мы оставили деньги, кофе разделили. Наташка встала возле морвокзала, большая часть товара была у нее, я прошвырнулся по кафе на набрежной, продал три штуки по пятнадцать тысяч, Наташка — одну. Осталось десять. — Давай на рынке предложим, — придумала сестра. — Не хочу тут стоять, как дура. — Неплохая идея! — оценил ее предложение я. — Попробуем его загнать продавцам шмоток, они в Турцию и Польшу ездят, там такого кофе нет, а если какой и есть, то втридорога. Мы направились к рынку по просторной площади. Остановились, пропуская малыша, гоняющего голубей. Наташа спросила: — Это сколько мы заработали? — Двести. Уже есть плюс. Сестра по-мальчишечьи присвистнула, приободрилась, подняла голову и вдруг замерла, уставившись вдаль. Ее лицо перекосило судорогой. — Саша? — пробормотала она, не веря своим глазам. Я проследил направление ее взгляда и увидел мотоцикл «Яву», остановившийся на дороге метрах в ста пятидесяти от нас. С заднего сиденья слезла девушка. Сняла и отдала шлем парню, тот поднял забрало, и они поцеловались. — Ах ты козел! — воскликнула Наташка, бросила сумку и рванула выяснять отношения. Но и десяти шагов не сделала, как мотоцикл уехал, осталась только девушка, направилась в нашу сторону, но Наташку не остановило отсутствие проштрафившегося Саши. Пока девушки не сцепились, я рванул за ней. Бежали мы с одинаковой скоростью, потому сестра первая достигла цели. Преградила путь девчонке. На вид ей было лет пятнадцать, волосы осветленные, немытые, выцветшее платье, наверное, от мамы осталось… — А ну стой, лахудра! — прорычала Наташка, сжимая и разжимая кулаки и не зная, что говорить дальше. — Ты че, больная? — Девчонка уперла руки в боки, стала демонстративно жевать жвачку, даже пузырь надула. — Сама ты… лохуха! Подойдя вплотную, я заметил, что девочка младше Наташки, у нее один глаз голубой, второй -наполовину зеленый. Она могла бы быть миленькой, если бы не печать неблагополучия в виде немытых волос, грязи под ногтями и желтых зубов. — Держись от Саши подальше! — Это все, что сестра могла ей предъявить. Девочка заржала недетским алкоголическим смехом, покрутила пальцем у виска. — Ты дура? Какой Саша? — Она гордо выпятила грудь. — Это мой Юрчик!