– Нет, – ответила Майя. – Она не вернулась. Уже восемь? Я и не заметила. Надеюсь, она в порядке. – Она не могла зайти незаметно? – Возможно, – но голос Майи выражал сомнение. – Но я в последние пару часов сводила дебет с кредитом и не покидала стойку регистрации. – Можешь проверить ее комнату? – Рид заставлял себя дышать. Джейн просто была в своей комнате и читала. – Хорошая мысль. Я перезвоню, – Майя закончила разговор. Рид смотрел на телефон в течение пяти минут и вздрогнул, когда он зазвонил. – Рид, ее там нет. И явно не было. – Я выдвигаюсь. Звони Хью. – Рид повесил трубку. Его инстинкты копа пробудились, говорили, что все очень плохо. Джейн была в опасности. – Скотт, – крикнул Рид в коридоре. Его сын выглянул из комнаты. – Та туристка пропала. Я отправляюсь в город её искать. – Я с тобой. – Скотт выбежал из комнаты и догнал Рида в прихожей. Они одевались в тишине. В этот раз Скотт не задавал тысячу вопросов. Двадцать минут спустя Рид подъехал к гостинице. Хью озарял фонариком газон перед крыльцом. Рид выпрыгнул из машины с фонариком в руке, страх сковал его живот. – Нашли? Хью покачал головой. – Еще нет. Я проверил ее комнату. Все вещи на месте, но пакета из книжного магазина нет. Скотт подошел к ним, отвернулся от пронизывающего ветра. – Она не на машине. Куда она могла уйти? Хью сверился со своим блокнотом. – По пути я заглядывал в магазины на Главной улице. Никто её не видел с тех пор, как она вышла из книжного. Она была последней покупательницей. Судя по журналу, она ушла в четыре сорок пять. – Я ушел чуть позже четырех. – Вина била по совести Рида. Он должен был проводить ее в гостиницу. Скотту было семнадцать. Он мог подождать, но Рид снова сторонился людей, прикрываясь сыном. Джейн как-то проникла сквозь его защиту. И Рид сорвался. Как трус. Рядом с ним было нечто чудесное, а он от этого убежал. – Она сказала, что купит книгу и пойдет в гостинцу. Хью не мешкал. – Ладно, тогда начнем поиски. – Мы со Скоттом пройдем отсюда до книжного. Может, найдем ее следы. Шеф повернулся к машине. – Я возьму Дуга и еще ребят, чтобы они поехали по городу и проверили, куда еще она могла пойти. Открытых мест не так и много. Рид шел первым, шагал медленно, разглядывал землю перед собой. Он не прошел и пятидесяти футов, как увидел, что за кустом в начале дорожки лежал на боку стакан в луже застывшего какао. Горло Рида сдавило, он подошел ближе и присел. Его фонарик озарил пакет из книжного магазина дальше под кустами. Все, что бушевало в нем, столкнулось с ужасающим ощущением дежавю. Потеря ранила грудь, вызывая пустую боль. От трех глубоких вдохов холодного воздуха голова Рида прояснилась. – Хью, сюда. Шеф подошел и заглянул под кусты. – Блин. Рид сунул кулаки в карманы куртки. Холод, который он не замечал до этого, впился в его кости. – Джейн не потерялась. Ее схватили. Хью выпрямился. – Черт. Черт. Черт. – Ты проверил подонка в Филадельфии? – Да. Насколько известно, он еще в городе. Его должны проверить в понедельник. Офицер, что следит за ним, пообещал его отыскать, но я на это не надеюсь. Такие часто сбегают. – Глаза шефа уже не пронзали, а были наполнены печалью и разочарованием. Он был разочарован городом, своей работой, может, всеми людьми. Рид знал, что происходило в голове Хью. – Я даже не знаю, есть ли шансы, что он добрался за ней сюда, и его никто не заметил. У нас доложат, даже если ты не убрал за собакой на улице. – Если ее вряд ли схватил кто-то из ее прошлого, значит, это кто-то из Хантсвилла. – Ага, – сказал Хью. – И мэр может отрицать, что хочет, но, если я прав, она третий пропавший человек. Рид окинул взглядом тихую улицу. Он прибыл в этот город, чтобы скрыться от жестокости. Теперь один подросток был мертв, другой пропал. Джейн исчезла. Кто-то в этом идеальном маленьком городе перешел на темную сторону. Украшенные гирляндами и венками к Рождеству дома, окруженные заборами, выглядели как ложь. За ликом маленького города скрывалось зло. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Друид распахнул дверь и спустился со своей ношей по деревянной лестнице. Его кельтская кровь гудела в венах, не унимаясь. Освободить его могли лишь старые обычаи. Не ослабевшая и разбавленная водой религия, популярная сегодня. Вино как кровь. Хлеб как плоть. Пф. Это не заменить. Люди просто не хотели пачкать руки. Теперь он понял, для него это не было проблемой. Ему нужно вернуться к корням, к практикам, которые поколениями применялись в Старом свете и были забыты в Новом мире. Он узнал, еще сидя на коленях деда, что кровь, огонь и вода были единственными настоящими источниками энергии. Только так можно восстановить природное равновесие. Огненную церемонию на Самайн прервали мальчишки, особенно тот, который прошел в священный круг. За вмешательство он заплатил высокую цену. Его нужно было убить. Боги требовали смерти мальчишки за испорченный ритуал. Но его появление оказалось на руку. Когда пролилась кровь на освященную землю, стало понятным послание богов. Совпадений не бывало. Это был еще один знак. Боги хотели, чтобы мальчишка туда забрел. Они хотели показать истинный путь к спасению. Кровь была символом жизни с появления человека в утробе и до его смерти. Его могло спасти только подношение из крови. Он это знал. Кровь была его единственной надеждой. Он подвинул ее тело в руках. Ее кровь. Он не мог тратить время. Он ощущал, его здоровье ускользает, как вода сквозь пальцы. Зимнее солнцестояние было его единственным шансом. Это был самый важный священный праздник друидов, возрождение земли от самого темного дня, рассвет новой жизни. Он опустил женщину на пол, кривясь из-за мерзости, которую ей придется терпеть. Но не долго. Ему нужно было продержать ее взаперти всего несколько дней. Он снял с нее куртку, шапку и перчатки. Ее обмякшее тело тянулось по грязи, пока он поправлял ее положение и застегивал наручники на ее тонких запястьях. Она была чудом. Изящно сложенная, женственная, при этом с длинными ногами и сильная. Он погладил ее бицепсы, сжал твердые мышцы плеч, обхватил челюсть. Теперь он понимал, почему она казалась ему такой знакомой, когда впервые её увидел. Он посмотрел на гобелен, который принес сюда и повесил на стене. Одно из сокровищ его коллекции изображало историю еще одной высокой и изящной рыжеволосой женщины со сливочной кожей и поведением воина. Богиня, целитель, друидка. Бригита. Джейн была Бригитой во плоти. И, как и богиня, она была послана сюда его исцелить. Он повернулся к пленнице. Длинные ресницы лежали на коже цвета свежих сливок. Она была милой. Очень. И чистой, как снег, падающий снаружи. Его палец обвел шрам на ее щеке. Спираль. Символ духовной силы. То, что нужно, чтобы покончить с его пыткой. Женщина была отмечена богами. Он вытащил ее камеру из кармана куртки и покрутил в руках, полистал фотографии на экране, но снимка с ним там не было. Значит, у нее была еще одна камера. Наверное, осталась в ее комнате в гостинице. Не важно. Он с этим разберется. Фотография уже не была такой важной после его озарения. Зимнее солнцестояние будет через несколько дней. До этого он будет проводить ночные часы в одиночестве, не сможет спать. А в солнцестояние она будет связана с ним навеки. Ее жизнь перетечет в его тело. Жизнь и смерть будут соединены в сильнейшей земной связи. А до этого… Он вытащил из кармана болин, серп друидов. Белая рукоять ритуального ножа удобно ложилась в его ладонь, а изогнутый, как у серпа, клинок был острым как бритва. Он опустился рядом с ней, бетонный пол впился в колени. Он повернул ее ладонь, провел ножом по ее нежной коже и опустил указательный палец в кровь, выступившую из мелкого пореза. Подняв ладонь ко лбу, он нарисовал линии креста Бригиты на плоти. Может, часть ее силы поможет ему продержаться до солнцестояния. И тогда жертва станет его спасением. * * * Джон поднял голову с матраса и прислушался. Стук и едва различимое бормотание голосов доносилось из трубопровода. Мужчина вернулся. Ужас сдавил сердце Джона как питон. Он посмотрел на открытую картонную коробку у двери. Обычные бутылки воды и батончики вместо еды все еще лежали внутри после утреннего визита. Если уже не наступил следующий день. Он был в отключке целый день? Или произошел новый неожиданный визит? Сильная доза какого-то транквилизатора мешала считать дни, но перемена в распорядке дня могла означать, что конец близко. Несмотря на обещания мужчины, Джон знал: его ждет смерть. Он поежился, хотя в комнате на третьем этаже было не так холодно, как в темном подвале, где он сидел первые несколько недель. Его тяжелый шерстяной свитер и джинсы были грязными, но теплыми. Из системы отопления порой вырывался теплый воздух. Но его сапоги забрали, так что ноги все время мерзли. Джон со стоном перевернулся на бок, сполз с матраса на четвереньки. Цепь, что приковывала его лодыжку к железной кровати, звякнула об пол. Руки и ноги дрожали, ослабев из-за бездействия. От столкновения с деревом усилилась боль в суставах, лишенных воды. Ослабевшие мышцы протестовали и грозили уронить его на пол. Снова. Набравшись энергии из страха, Джон подполз к окну. Цепь натянулась, не дав ему добраться до стены. Джон вытянул руку, пальцы сжали штору, и он смог подняться на колени. Он прикрыл глаз и заглянул в брешь шириной в сантиметр между шторой и куском фанеры, прибитым к раме.