Mariette Lindstein Sekten Som Ateruppstod * * * Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность. © Mariette Lindstein 2017, by agreement with Andrew Nurnberg on behalf of Enberg Literary Agency AB © Колесова Ю.В., перевод на русский язык, 2021 © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2022 Пролог И опять ей приснился кошмарный сон. Сердце отчаянно колотится, кожа покрывается по́том. Тело кажется тяжелым и безжизненным, никак не вырваться из удушливых объятий сна… Но вот она все же разрывает его путы и просыпается с испуганным возгласом. И тут же ей кажется, что она попала куда-то не туда. Чего-то не хватает — нет того облегчения, когда глаза видят свет, вещи в комнате. Полная тьма. Никаких контуров или теней. Запах земли и плесени; сквозняк, как из открытого окна. С телом что-то не так. Затылок и веки свинцово тяжелые. Тошнота, головокружение. Мозг отказывается работать, не может собрать все воедино. С каждым вдохом грудь сдавливает от смутного страха, но это ощущение проскальзывает, ни за что не зацепившись. Во рту сухо, глаза словно засыпаны песком. В памяти пустота. Некоторое время она борется с этой пустотой, потом возникают образы. Кровать в квартире. Вино, вялость. Рука, ложащаяся ей на лоб. «Расслабься!» Потом комната поблекла, исчезла. Много времени спустя — краткий миг просветления. Покачивание, крики чаек. Быстрый взгляд вверх — и она видит туман, повсюду туман. Укол в бедро — и все снова погружается в темноту. Внутри все обрывается. Осознание. Она не хочет впускать эти мысли. Не хочет понимать, что произошло. Однако понимает. Где-то в глубине души она всегда боялась, что ее везут именно туда. Поток света, устремившийся в комнату, когда открылась дверь, пробуждает слабую надежду, — но тут она слышит хорошо знакомые шаги. В воздухе повисает запах его одеколона. От его близости все тело начинает дико чесаться. Возникает импульсивное желание вскочить и бежать — настолько сильное, что замирает дыхание. Но тут что-то до боли сдавливает грудь. Дыхание затрудняется, вся сила утекает из мышц. Сердце бьется тревожно и неровно. Перед глазами начинают плясать черные точки. Его голос звучит спокойно и доброжелательно: — Добро пожаловать! Ты вернулась. У него за спиной с громким стуком захлопывается дверь. София испускает звериный вопль. Крик рождается, как щекотание в нёбе, поднимается из легких, водопадом хлещет из горла и достигает такого крещендо, что закладывает уши. Потом становится тихо — теперь в темноте только он и она. Записки Следственный изолятор, Гётеборг Из пепла ты восстал, пеплом снова обернешься. Птица феникс сжигает себя на костре, из которого возрождается новая птица, моложе и сильнее прежней. Она живет пятьсот лет, а затем уничтожает сама себя в величественном ритуале. И возвращается в еще более могущественном обличье. Парит высоко в воздухе. Озирает острым взглядом убогий ландшафт земли. Своей ослепляющей красотой она пробуждает страсть и бесконечное вдохновение. Как птица феникс, сумею я возродиться, и возродится то, во что я верю. Все, к чему стремится человек, есть здесь, во мне. Толстые бетонные стены, запах дезинфекции, грязные углы и дохлые мухи в плафонах вокруг ламп. Все это меня не затрагивает. Лишь заставляет меня увидеть возможности, которые не снились мне в самых мрачных кошмарах. Я могу переноситься во времени и пространстве над этой убогой лачугой и озирать все свысока. Этот краткий миг заточения — всего лишь один удар в бесконечном пульсе вечности. Всего несколько месяцев — и я вернусь, сильнее и могущественнее прежнего. Я уже тоскую по ней. По едва уловимому запаху духов от ее кожи. По завиткам волос, которые выбивались из косы и спускались на ее белый затылок. Мягкий абрис ее лица. Как у нее дрожали уголки губ, когда она выходила из равновесия. Грозные тучи, порой мелькавшие в ее глазах. Зевки, которые ей не удавалось подавить. И то, как забавно она произносила: «Да, сэр!» — совершенно неискренне. Вся эта дерзость, которую мне не удалось усмирить. Я всегда славился как мастер деталей, и те детали, из которых состоял ее целостный образ, выглядели неотразимо. Она была так очаровательно бесхитростна… Я чувствую, как сердце начинает стучать сильнее, когда я думаю о ней. Во мне живет также гудящий гнев, с которым я не могу справиться. Но когда мне это удастся, я спроецирую на нее всю собранную силу. Я погружаюсь в эту мысль и какое-то время нахожусь в очень темном месте. Словно я оказался в тени чего-то зловещего. Но потом думаю о будущем, которое простирается, как паутина, вся в блестящих капельках росы на утреннем солнце. И вот я слышу шаги. Высокие каблуки, стучащие по бетонному полу. Шаги приближаются. Я знаю, кто это. Другое эфемерное существо, которое промелькнет в моей бесконечной жизни. Анна-Мария Каллини. О, Анна-Мария, ты себе даже представить не можешь, какие у меня на тебя планы… Скоро ты появишься в дверях. И я улыбнусь тебе своей самой очаровательной улыбкой. Представление начинается!