– Минуточку! – повторила Кира. – У нас к вам есть несколько вопросов. Разрешите войти! Зосим не разрешил. Он налег на дверь всем своим весом, явно надеясь, что удастся победить. Но ничего у него не получилось. Ботинок выдержал. А Зосим побагровел, тяжело засипел, закашлялся и даже начал задыхаться. – Да вы же совсем больной! Разве так можно? В вашем-то состоянии с дверью бороться! Видите, что вы натворили! Даже дышать не можете нормально! Зосим действительно не мог дышать. Подруги усадили его на стул и замерли в растерянности. Что делать? Как снять приступ? Но Зосим помог себе сам. Он быстро вытащил из кармана ингалятор и побрызгал себе в рот. Через некоторое время удушье отступило. Зосим снова смог говорить. – Что вам от меня нужно? – угрюмо спросил он у подруг, косясь на неприкрытую дверь. – Уходите! Это не ваш дом! – Но и не ваш тоже! – Я тут нахожусь по приглашению хозяина. – Да? И где же сам хозяин? – Он ушел. Я вам уже сказал. – Что-то странное творится, – покачала головой Кира. – Хозяин ушел, вы тут, дверь не открываете. Невесту хозяина на порог пустить не желаете. Как это, по-вашему? Красиво? Зосим выпучил глаза: – Невесту? Какую невесту? Чью? – Невесту Глеба. Что смотрите? Вот она, невеста Глеба! Губы Зосима искривились в ироничной улыбке. – Невеста! – пренебрежительно пробормотал он. – Да она ведь замужем! Шлюха! – Как вы смеете так говорить! – Шлюха и есть. Сама замужем, а на Глеба глаз положила! А так нельзя! Меня мать всегда учила, что браки совершаются на небесах. Один муж для одной женщины. Кого тебе церковь таинством брака перед алтарем освятила, те парой и должны жить до старости. А все иное – это блуд и грязь! Гореть тебе в аду, блудница! Последнее высказывание относилось к Татьяне, которая онемела от неожиданности. Но женщина быстро пришла в себя и закричала: – Это кто же тут блудница, козел ты вонючий? Я, что ли? Никакая я не блудница и тем более не шлюха. У меня муж умер! Кто мне может запретить строить новое счастье с другим мужчиной? – Я! – заявил Зосим и мрачно сверкнул глазами. – Глеб – слабый. Он всего еще до конца не понимает. Но я ему объяснил… Сумел объяснить. Он понял величие моей миссии. А ты – блудница, изыди отсюда! И товарок своих прихвати! Таня даже не стала с ним дальше разговаривать. Вместо этого она повернулась к подругам и прошептала: – Видите? Видите, с кем связался Глеб? Это же какой-то кошмар! Этот тип больной на всю голову! Подруги молчали. Им тоже казалось, что у Зосима, мягко говоря, крыша с дырками. Это надо же умудриться так оскорбить и своего друга, и его невесту. Получается, один Зосим хороший и правильный, один он знает, как всем окружающим надо жить. И всем надлежит его слушаться. А иначе… А кстати, что иначе? – Зосим, а вы знали Катю? При этом вопросе Зосим дернулся, словно его ударили. Глаза у него забегали, и он забормотал: – Катю? Какую еще Катю? Не знаю я никакой Кати. И не знал никогда! – Ай-ай-ай! – укоризненно покачала головой Кира. – Других вот за их поведение осуждаете, а сами лжете. Что говорит церковь по этому поводу? – Ложь во спасение – благая ложь. – Ложь есть ложь! – жестко произнесла Кира. – А вы сейчас солгали. К тому же глупо и нелепо! Мы же не просто так к вам пришли. Мы знаем, что вы учились с Катей в одной группе. Что она тоже хотела стать экскурсоводом, как и вы сами. И еще мы знаем, что вы были с ней близки. Зосим угрюмо молчал. – Да, эту Катю я знаю, – наконец произнес он. – Вернее, знал. Мы больше не учимся с ней. Она вышла замуж и… Что с ней? – А почему вы решили, что с ней что-то не так? – Вы же пришли ко мне, – пожал плечами Зосим. – Хотите поговорить со мной о Кате. Что с ней? – Ладно, мы вам скажем. Она пропала. – Пропала? Зосим не выглядел ни удивленным, ни испуганным. Глаза у него были тусклые. Кире показалось, что разговор ни капли ему не интересен. – Как пропала? – равнодушным голосом переспросил у нее Зосим. – Куда? – Убежала с любовником! – выпалила Кира. Глаза у Зосима загорелись, но тут же погасли. – Нет, – пробормотал он. – Катя не такая. Она не могла. – А какая же она? – Она… Она… я не знаю! – вскочил на ноги Зосим. – Что вам от меня нужно?! Зачем вы меня мучаете? Изыди, сатана! Поди прочь от чистой души! Дай минуту для покаяния! Переход от апатичного состояния к возбужденному и даже агрессивному был у Зосима до того быстр, что подруги в первый момент испугались. Им показалось, что Зосим сейчас набросится на них с кулаками. Но нет, обошлось. Он кинулся в угол, где высоко под потолком горела маленькая лампадка, и бухнулся на колени. Икон, перед которыми молился этот странный человек, было много. Некоторые старинные и, наверное, очень ценные. Но, с другой стороны, кто меряет ценность иконы деньгами? Ценность иконы в ее чудотворной силе. Молитвы, произнесенные перед ней, должны быть услышаны. – Милостью твоей… – донесся до подруг прерывающийся и хриплый голос Зосима. – Святые отцы… Помогите… Накажите!.. Танечка неодобрительно покачала головой: – Ишь, как надрывается! И иконы свои притащил! Видать, надолго тут окопался! – Разве это иконостас не твоего Глеба? – Вот еще! У Глеба прежде одна икона Спасителя и была. Стояла себе в шкафчике, никому не мешала. А этот… Натащил! Таня недовольно фыркнула. Подруги же покосились в сторону непрестанно бьющего земные поклоны Зосима. Такая набожность им тоже показалась нарочитой и чрезмерной. Все хорошо в свое время. А бить земные поклоны, когда от тебя требуется вполне реальная помощь в поисках пропавшего человека, не очень-то красиво. Да и не умно. Но ничего не поделаешь. Женщины затихли и стали ждать. Либо Зосиму надоест валяться на полу, он встанет и ответит на их вопросы, либо вернется Глеб. Время шло, но ничего не менялось. Глеб не появлялся, а Зосим все так же неистово молился, шепча слова себе под нос и не обращая ни малейшего внимания на то, что происходит вокруг. Внезапно до слуха Леси донесся какой-то шорох, а затем и писк. – Ой! – вскрикнула она. – Мышь! Девочки, смотрите, там мышь, мышь! Вообще-то Леся не боялась мышей. Они ей скорее нравились. Беленькие, серенькие, с хвостиками и мягкими розовыми лапками и носиками. Прелесть! А вот Танечка, оказывается, боялась. Она дико заверещала, вскочила с ногами на стул и стала на нем приплясывать. – Где? Где мышь? Спасите меня! Умираю! Стул под упитанной Танечкой, пляшущей на нем, угрожающе дрожал и вибрировал. Кира подскочила поближе, чтобы не дать ей свалиться. – Слезай, никакой мыши там нет! Леся шутит! Но уговоры не действовали. Танечка продолжала вопить благим матом: – Мышь! Мышь! Спасите! Помогите! Умоляю! Кира прыгала возле Тани. Леся хохотала. Один Зосим никак не реагировал. Казалось, он впал в какой-то экстаз. Вопли Танечки нисколько не мешали ему. Он лишь возвысил голос, произнося слова своих молитв. Голос его становился все громче и громче. А сам он раскачивался, словно в трансе. – Да замолчите вы обе! – рассердилась Кира. – Мочи никакой с вами нету! Леся, хватит! И ты, Таня, перестань истерить! Нету там никакой мыши! Леся, скажи ей! – Мыши нету. Я ошиблась! – Но я же слышала! – топнула ногой Танечка. – Ты сказала «мышь»! И она топнула ногой снова. Вот этого ей делать ни в коем случае не следовало. Многострадальный стул не выдержал последнего удара судьбы. Ножки у него задрожали, потом с громким треском подломились, и Танечка кубарем полетела на пол. Подруги бросились к ней. Танечка здорово треснулась об пол и теперь жалобно стонала. Леся побежала за водой. Кира начала искать какой-нибудь холодный предмет, чтобы приложить его к надувающейся на лбу у Танечки шишке. Один лишь Зосим как ни в чем не бывало продолжал бубнить и кланяться в своем углу. – Идиот! – злобно прошипела Танечка, очухавшись. – Это все из-за него. Кретин! – Успокойся. Сейчас придет Глеб, и все будет в порядке. Танечка затихла, шумно глотая воду большими глотками. А Кира подумала, что такого тяжелого дела у них уже давненько не было. – Странно, – неожиданно произнесла Леся. – Но я же слышала чей-то писк. Если это не мышь, то кто? Танечка перестала пить и покосилась в ее сторону: