— Подойди-ка, — отозвал Джейк Сета в сторонку. — Ты и девчушка помирились? — Да, наверное. Точно не знаю. У меня голова кругом идет. Я ни о чем думать не могу. Почему Люпита так долго собирается? — Потом он осознал присутствие Джейка и положил ему руку на плечо: — Я сейчас очень беспокоюсь. Я приеду обратно, когда… когда Адам выздоровеет. И тогда я приеду навестить тебя. Я скучал по тебе. — Понимаю. Вот твои лепешки. Конечно, Люпита все сделала бы получше, но тебе будет чем подкрепиться. — Он завернул лепешки в тряпочку, и Сет сунул сверток в карман жилета. Люпита вышла из дома. В руке у нее была большая холщовая сумка: — Я готова. Пол отдал им поводья. Сет помог Люпите сесть на лошадь. Она уже давно не ездила верхом, и мускулы ног у нее сразу же заболели. — Ты позаботишься о наших мальчиках, слышишь, Люпита? А потом привезешь их всех сюда, — кивнул им вслед Джейк. Люпита напрягала все силы, чтобы не свалиться с лошади, Сет попросил у нее прощения за то, что ей приходится так трудно. Но она отвергла его извинения. — Я делаю это ради Адама. — И попыталась как-то смягчить его страшную тревогу: — Я видела раньше такие случаи, когда клещ кусал. Это не так уж страшно и опасно, как ты думаешь. И у меня с собой много лекарств, которые помогают. Она стала молиться про себя, чтобы ее утешения и надежды оправдались. Сет, однако, и так свято верил в нее и в ее умение лечить. На маленькой ферме Хуана Рамона они поменяли лошадей. Сет пообещал сразу же вернуть третью лошадь, оставшуюся на его ранчо, и поклялся себе, что вознаградит бедного фермера, как только сын выздоровеет. В небе уже высоко стояла луна, когда ночью второго дня они прибыли на ранчо «Три короны». Сет снял Люпиту с лошади и бросил поводья Доначьяно. Усталая женщина шла, спотыкаясь, за Сетом, а он вел ее в большой дом. — Они приехали! — В голосе Морган звучало недоверие. Она бросилась в объятия пожилой женщины так стремительно, что едва не сбила толстуху с ног. — Я знала, что ты приедешь. Пожалуйста, Люпита, спаси мое дитя! Он такой маленький… Люпита твердой рукой ее отстранила и подошла к кроватке Адама. Ребенок лежал в жару, его румяные полные щечки ввалились, глазки запали. — Он долго вот так лежит? — Не знаю, наверное, уже дня четыре. Я потеряла представление о времени. Что будем делать сначала? Люпита зорко посмотрела на Морган: — Принеси горячей воды. Мне надо заварить чай. — Чай! Какой чай, когда ребенок так болен! — В голосе Морган послышались визгливые нотки. — Сет! — Люпита повернулась к усталому мужчине, ссутулившемуся у кроватки сына. — Я могу позаботиться об Адаме, но не могу одновременно нянчиться и с ней. — И она кивнула на Морган, которая смотрела на Люпиту каким-то потусторонним взглядом. — Есть здесь кто-нибудь, кто сумел бы мне помочь? — Я помогу. — И Морган выступила вперед. — Я сделаю все, что ты велишь, Люпита. — Ты! Да ты взгляни на себя в зеркало. Еще несколько минут — и мне придется заботиться и о тебе. — А я не смогу? — Это спросила Розелль, показавшаяся в дверях в ночном халате. Люпите она понравилась. — Да, ты мне поможешь. — Но я не могу оставить своего ребенка. Он во мне нуждается. — Он даже не осознает, что ты здесь, в комнате. Сет, веди свою жену на кухню и как следует ее накорми. И поешь сам, конечно. А затем умой ее, вымой всю как следует и надень на нее чистую ночную рубашку. А затем уложи спать. И сам ложись, поспи. — Нет, я не могу. Но Люпита была тверда, как алмаз. — Нет, ты все сделаешь, как я сказала, или я уеду. И Морган позволила Сету увести себя из комнаты. Розелль смотрела, как они уходят: — Вы не уедете, нет? — Ну конечно нет, — отрезала Люпита. — Я пыталась заставить ее поесть, но она не хотела. — Я ухаживаю за больными и помогаю родительницам с молодости, и я давно поняла, что усталых матерей ни о чем не надо просить, им надо приказывать. А если они не подчиняются, надо им пригрозить. А теперь за работу. Мне нужна вода, чтобы заварить чай. — Но он отказывается пить. Люпита вздернула бровь. Она не терпела возражений и от помощников. И Розелль пошла за водой. Сет подвел Морган к большому кухонному столу и поставил перед ней хлеб, сыр, холодного цыпленка и молоко. — Нет, Сет, я не могу есть, действительно не могу. — Люпита права. Мы сейчас Адаму не нужны. Мы будем только мешать. Вошла Розелль, чтобы взять горячей воды. Морган встала, желая следовать за ней. Сет бесцеремонно усадил ее на место. — Ешь! Морган начала есть, сначала едва прикасаясь к пище, а потом стала все больше входить во вкус. Она только сейчас поняла, как голодна. — Да, я, наверное, проголодалась, — промямлила она с набитым ртом, жуя хлеб с сыром. — Он поправится, да? Сет взял ее за руку и сжал пальцы. — Теперь, когда здесь Люпита, я надеюсь. Поела? — Да. Она чувствовала себя тяжелее и неуклюжее, чем когда была беременна. Но она должна встать, ей немедленно нужно вернуться к Адаму. Она и так уже задержалась слишком долго. Морган поплелась к двери, глядя перед собой почти ничего не видящим от усталости взглядом. Сет схватил ее за юбку. — Но Адам, наверное, зовет меня. Ее целью была кухонная дверь — до нее надо добраться, пустяк, конечно, но сейчас эта цель оказалась недостижимой. Сет поднял ее на руки. — Я очень тяжелая. Ты… — Тяжелая! Ты пушинка! Ты почти такая ж легкая, как Адам. И теперь, когда я здесь, я о тебе позабочусь. Я прямо сейчас уложу тебя спать. Она прислонилась головой к его плечу. Никому на свете она теперь не доверяла больше, чем своему Сету. И вздохнула: да, он снова ее Сет. В спальне он поставил ее на ноги: — Раздевайся и скажи, где у тебя ночные рубашки? — В третьем ящике. Дрожащими руками она стала расстегивать пуговицы. Сет отвел ее руки и сам справился с целым рядом крошечных пуговичек. Она видела, что он тоже очень устал. И погладила его по голове. Сейчас он кажется просто стариком. Она переступила через платье, упавшее на пол, и Сет начал расшнуровывать корсет. Она с облегчением вздохнула, когда корсет тоже упал, и подумала, что, наверное, никогда не привыкнет к этой жесткой штуке, стискивающей талию и ребра, словно железными прутьями. Сет снял ее нижнюю рубашку, и она стояла теперь совсем голая. — Зачем ты носишь это? У тебя от него на теле красные пятна. — И большими ладонями стал растирать ей бока. Она почувствовала какую-то неловкость: — Дай мне ночную рубашку. — Сначала помойся. Он подтащил ее к тазу с водой и стал мыть ей руки и умывать. Она стояла тихо, ей было приятно его прикосновение. Он вытер Морган и затем надел ей через голову чистую, мягкую ночную рубашку. — Меня повесить надо, что я закрываю такую красоту. — Ласковым движением он легко коснулся ее груди и улыбнулся, посмотрев в донельзя утомленные глаза. — Прости, маленькая. — Он взял ее на руки, отнес в постель и направился было к двери. — Куда ты уходишь? — пробормотала она.