Охотники въехали вскоре в сосновый лес и направились по индейскому пути вниз по течению реки. Ехали они с такой быстротой, какую только допускал шедший впереди обоз, и, проехав расстояние миль в пять, они очутились на восточном краю долины. В этом месте горы тянулись ближе к реке и образовали, как и на западном крае, долины, темную лощину, одну из тех, какие в Америке называются каньонами. Отличалось это место от западного тем, что здесь пролегала тропа не по обе стороны горы, а по самой лощине, вблизи речного русла. Рубэ, хорошо знавший местность, рассказывал, что во время сильных ливней эта мелководная, речка превращалась в бушующий поток, заливающий всю лощину, и тогда вся долина становилась с востока совершенно недоступной в течение всего времени, пока не опадала вода. Охотники вступили в ложбину, не останавливаясь, и помчались вперед по камням с такой быстротой, какую позволяло беспорядочное строение почвы. Высоко над ними вздымались крутые отвесные скалы тысячефутовой высоты; гигантские утесы нависли над водой, могучие сосны, росшие из каменистых расселин, простирали над ней свои огромные ветви, усиливая дикий характер мрачной окружающей природы. В узком горном проходе должен был царить сумрак от тени нависших громад даже в яркие солнечные дни; теперь же там было еще темнее обыкновенного, так как утесы и скалы над головами всадников совсем заволокло черными грозовыми тучами. Сквозь них ежеминутно сверкали молнии, отражавшиеся в воде под ногами быстро скачущих всадников, и короткими резкими раскатами гремел над ущельем гром. Но дождя все еще не было. Руководимые Рубэ охотники торопливо шлепали по мелководной, но быстрой реке. В ней было и несколько опасных мест, на которых вода ударялась о выступы скал с такой силой, что чуть не опрокидывала лошадей; но беглецам некогда было отыскивать более удобный путь, и они продолжали карабкаться, подбодряя лошадей и словами, и шпорами. Проехав таким образом несколько сот шагов, они оказались у каньона и выбрались на берег. - Ну, капитан, - воскликнул Рубэ, остановившись и указывая на входное отверстие, - здесь нам будет удобнее защищаться, потому что тут мы можем истомить их, не подпуская к себе очень долго. - А вы наверное знаете, Рубэ, что другого прохода, кроме этого, здесь нет? - Ни одной щелочки, в которую кошка могла бы проскользнуть. Но, конечно, в том случае, если они не вернутся обратно к западному проходу, по которому мы вчера въехали в долину. Путь же этот должен составить, по моему расчету, крюк миль в тридцать пять или сорок; такое расстояние они могут одолеть на своих истомленных лошадях не ранее завтрашнего дня. - В таком случае останемся, будем защищать это место изо всех сил. Сходите с коней, товарищи, и укройтесь за скалами! - Если б вы захотели принять мой совет, капитан, я предложил бы послать вперед мулов и женщин, под надзором и защитой нескольких человек - и именно тех, у кого самые плохие лошади. Таким образом, тогда, когда мы бросим это, предназначенное для защиты место, нам возможно будет дать шпоры коням, помчаться во всю прыть, так как женщины и мулы нас задерживать не будут, подвинувшись уже вперед; а на другой стороне прерий мы можем догнать их и соединиться. - Вы правы, Рубэ, очень долго нам здесь невозможно будет оставаться, иначе у нас выйдут запасы. Пусть же обоз с мулами отправится вперед. На очень ли большом расстоянии находится та гора от линии нашего пути? Сегэн указал на покрытую снегом гигантскую скалу, нависшую над равниной с северо-западной стороны. - Дорога, по которой нам придется ехать, раз мы выберем путь на старые рудники, - если после всего, что здесь произойдет, у нас не останется другого выхода, несмотря на то, что дичи мы там не встретим, - дорога эта проходит у самой подошвы горы. На юг от той снеговой вершины тянется горный проход - это и есть та самая дорога, по которой мне тогда удалось бежать. - Ну хорошо. Пусть в таком случае те, которые отправятся вперед, держатся этого направления, снеговой вершины. Я сейчас отправлю их. Было выбрано около двадцати человек, у которых были самые плохие лошади; вместе с пленными и мулами отправились они немедленно по дороге к снеговой горе. К этому же отряду присоединился вместе со своей сестрой и Эль Соль, которому был поручен специальный надзор за Дакомой и дочерью Сегэна, а все остальные приготовились к защите ущелья. Лошади были отведены под специальный навес, а охотники разместились в таких пунктах, из которых им удобно было бы обстреливать из ружья вход. Так приготовились они ожидать врага, который уже должен был быть недалеко, и начали напряженно вглядываться в темное ущелье. Для уяснения себе всего разыгравшегося на этом месте необходимо несколько подробнее ознакомиться с его расположением. Река, берущая начало в отдаленнейшем конце местности и протекающая по широкому каменистому руслу, низвергается здесь через огромную, похожую на дверь расщелину между гигантскими порталами в каньон. Один из этих скалистых порталов составляла отвесная гряда восточной части гор, другой - нависшая громада скалистых уступов. За этими воротами река становилась шире на протяжении приблизительно двухсот шагов; она была стиснута только с одной стороны скалами, другой же берег был умеренной высоты, и только шагов через сто, поближе к равнине, течение задерживалось скалистой стеной, через которую, однако, нетрудно было перебраться даже на лошади и достигнуть таким образом сбоку или с фланга каньона. Почва этой полукруглой местности была покрыта голыми камнями и нанесенными течением поленьями и бревнами, оставшимися после разлива, производимого ливнями, и быстро схлынувшей затем воды. В конце косы береговые утесы расположены так близко друг к другу, что больше четырех всадников за раз проехать здесь не могут, а на другой стороне этого места, тоже по течению, ущелье снова расширяется и таким уже остается до самого конца. Самая узкая часть была уже пройдена охотниками; защищаться же было решено не в воротах каньона, а на покрытом наносными бревнами, невысоком отлогом берегу; туда же, в углубление низкой скалы, привели и лошадей. Этим ликвидировалась опасность подвергнуться нападению врага с фланга, как было упомянуто выше, и достигалась возможность во всяком случае продержаться до тех пор, пока отправленный вперед обоз успеет пройти довольно далеко. План был, следовательно, таков: когда пройдет немного времени и запасы начнут истощаться, так что дольше держаться будет невозможно, - тогда положиться на быстроту своих отдохнувших лошадей и постараться ночью догнать обоз. XXIV. Битва в ущелье Охотники расположились по приказу своего предводителя между и за голыми скалистыми выступами. Раскаты грома, раздаваясь над самыми их головами, гулким эхом отдавались в мрачном ущелье, и редкие крупные капли еще не вполне разразившегося ливня время от времени падали с шумом на камни. В этой местности грозовой дождь с громом и молниями - явление вообще очень редкое; зато если уж гроза разражается, то она бушует с такой яростью, стихийной силой, которая свойственна только тропическим странам; кажется, что нет и не будет конца дикой, безудержной, разрушительной стихии - пока все не превратится в великий, первобытный хаос. Охотникам видно было, что вдали на востоке буря уже разразилась во всем своем грозном величии и силе. Горы на востоке, из которых брала свое начало та река, на берегу которой они находились, совсем скрылись за нависшими над ними тяжелыми грозовыми тучами - и страшный шум прорвавшегося сквозь их толщу ливня доносился даже сюда. Не могло быть сомнения, что проливной дождь скоро дойдет полосой до ущелья. - Хотелось бы мне знать, что задерживает этих гадов? - сказал, как бы вслух подумав, один из охотников. Про себя это думали все: времени, действительно, прошло достаточно, преследователи уже могли прийти; промедление было неожиданно и непонятно. - Бог знает, что за причина, - отозвался другой. - Может быть, они хотят прежде заново выкрасить город. - Да, я думаю, этим ливнем живо смоет новую окраску, - продолжал шутку третий. Шутки были не особенно остроумны, но беспечность их свидетельствовала о бодром настроении, которое умудрялись охотники сохранить под двойной угрозой со стороны бушующей стихии и неминуемого нападения дикого врага. - Мой вам совет, ребята, - вмешался Гарей, - поглядывайте-ка хорошенько за своим порохом. - Клянусь Богом, его у нас снесет ливнем! - Вот это было бы славно! Ура, приятель! - закричал старый Рубэ, нисколько не заботясь о том, что его может услышать неприятель. - Поплескаться и понырять хочется, старый морж? - Вот именно! - Ну, мне этого не особенно хочется. Почему вам так хочется измокнуть, хотелось бы мне знать? Лихорадку схватить пришла охота? - Часика два шел бы ливень, - продолжал Рубэ, не обратив никакого внимания на последний вопрос, - нам и совсем незачем было бы здесь оставаться!… Вот в чем дело! - Почему так, Рубэ? - спросил насторожившийся Сегэн. - Почему, капитан? - отозвался Рубэ. - Да я видел, как и от небольшого ливня эта речонка так вздувалась, что у вас не явилось бы охоты поплыть по ней… Ура! Ливень будет! Скоро, скоро будет! У Рубэ вырвалось последнее восклицание при виде подвинувшейся с востока огромной черной тучи, насквозь заряженной электричеством; время от времени грохотал могучими раскатами гром, поблескивали сернисто-желтые огоньки молний. Из этой тучи дождь полил уже не каплями, а, как и предсказывал Рубэ, бурным потоком. Охотники закрыли торопливо дула ружей подолами куртки и молча свернулись ничком под ударами ливня. Вдруг, сквозь шум дождя, внимание охотников было привлечено другим звуком. Это был топот копыт по каменистому руслу ущелья - то были лошади надвигающихся навахо. Через несколько минут на одной далекой скалистой глыбе сверкнул при свете молнии какой-то красный предмет; ни у кого из охотников не оставалось сомнения, что это был раскрашенный лоб индейца. Но расстояние, отделявшее их от разведчика, было слишком велико, чтобы ружейный выстрел мог попасть в него, и они продолжали молча, не шевелясь, наблюдать за ним. Вскоре показался другой, за ним третий, и наконец целая толпа темных фигур показалась, перескакивая со скалы на скалу. Преследователи сошли с коней, по крайней мере передовой отряд их, и приближались пешком. Но, несмотря на остроту своего зрения, они не могли выследить хорошо укрытых охотников, и было заметно даже, что у них шевельнулось сомнение, не ушли ли они дальше. Через несколько минут бывшие в первых рядах достигли самой узкой части ущелья. Там лежала круглая, гладко отшлифованная водой каменная глыба, способная служить достаточным прикрытием для разведчика; один из навахо и намеревался воспользоваться им для этой цели: он поместился за ним и потом медленно поднял голову. Но едва только показался его лоб, грянуло полдесятка выстрелов, и голова исчезла; в следующее мгновение можно было заметить, так тяжело шлепнулось коричневое тело в плеснувшую воду; очевидно, свинцовые посланцы хорошо сделали свое дело. Теперь индейцы узнали, хотя и ценой потери одного из своих воинов, о присутствии и о позиции бледнолицых. Казалось, они намерены пока удовольствоваться этим, потому что вслед за тем передовой отряд безмолвно вернулся к своему главному отряду. За несколько минут перед тем дождь немного ослабел; только благодаря этому охотники и получили возможность выстрелить в навахо, и стрелявшие поспешили воспользоваться промежутком, чтобы вновь зарядить свои ружья. Но вслед за тем дождь снова пошел такой частой пеленой, что стоявшим на коленях в ожидании близкого неприятеля охотникам ничего не видно было до самого конца ущелья. Прошло много времени, прежде чем индейцы снова дали знать о себе; но охотники знали, что неприятель занят обсуждением плана дальнейшего наступления. Очевидно было, однако, что нападение должно было решиться только по такому плану: индейцы воспользуются дождем, доставляющим им наилучшее прикрытие, чтобы проникнуть в ущелье и там ринуться на врага, вступив с ним врукопашную. Ясно было, что при таком способе атаки охотники, если только им удастся выждать момент, должны были устроить, с помощью общего залпа, настоящую кровавую бойню в рядах индейцев при такой близости расстояния; по-видимому, это-то и пугало и останавливало их. Почти целый час ежились охотники под потоками дождя, заботясь только о том, чтобы не промокло оружие. Вода начала струиться нитевидными полосками и просачиваться в щели скал, на что старый Рубэ смотрел с удовлетворением, как на добрый признак; товарищи же посылали проклятия индейцам, которых они так нетерпеливо ждали и которые все еще не показывались. - Не вздумали ли они обойти стороной? - высказал свое предположение один из них. - Глупая голова! - возразил другой. - За кого ты их принимаешь, чтобы они могли подумать, что мы застрянем в этой дыре на целых два дня специально для того, чтоб им было удобней истребить нас с двух сторон! - Нет, они просто хотят дождаться ночи, - высказался третий, - и тогда только нападут. - Ну, пусть-ка дожидаются! - проворчал Рубэ. - Получаса вполне достаточно, если будет продолжаться такой ливень. Вот вы увидите, что будет… Уж положитесь на меня - или старый моряк совсем разучился гадать по погоде! - Тише, тише! - зашептало разом несколько голосов. - Идут… идут! Глаза всех были прикованы к входу. Множество темных фигур показалось в нем и быстро заполнило речное русло. Это были индейцы, но не пешком, а верхами. Охотники догадались, что они решились на атаку. Движения индейцев подтвердили это, потому что они выехали на косу, на противоположной стороне которой белые оберегали дорогу на сушу, - и выстроились в ряды для атаки. - Смотрите в оба, ребята! - воскликнул Рубэ. - Теперь они приступают к делу серьезно. Угостите-ка их на славу свинцом, слышите? - Не раньше, чем я прикажу! - с жаром воскликнул Сегэн. - Подождите, пока они подойдут на пятьдесят шагов, тогда мы можем положиться на свой выстрел, несмотря на дождь. Только успел Сегэн произнести последние слова, как грянул одновременный, оглушительный, страшный крик сотни голосов, какой-то дикий рев, от которого Галлер, до сих пор еще не слышавший его, задрожал с головы до ног. Это был военный клич навахо. Когда эти угрожающие звуки пронеслись по ущелью, в ответ им раздался громкий крик «ура!» со стороны охотников и дикий громкий возглас их союзников делаваров и шауни. Затем началась атака в галоп, несмотря на неровную, каменистую почву. Индейцы приближаются… вот они уже на расстоянии ста шагов… вот остается восемьдесят… шестьдесят…