– Корабль в море видишь? Он привез подарки великому Каумуалии, но на корабле есть очень большие ружья, которые одним выстрелом могут убить несколько воинов, а двумя-тремя выстрелами разрушить и сжечь целую деревню. Представляешь, что будет, если эти ружья начнут стрелять по острову? – Таких ружей не бывает, — заявил предводитель. – Не веришь? Прикажи: пусть кто-нибудь из твоих воинов возьмет у меня из кармана белый платок и махнет им — все увидят, как стреляют большие ружья. Рослый воин вытащил из кармана рахматовской куртки платок и помахал им из стороны в сторону. «Святой Николай», стоявший на якоре в двух-трех кабельтовых от берега, немедленно пыхнул пороховым дымом, присвистевшее небольшое ядро врезалось в ствол недалекой пальмы, и та, с треском переломившись, рухнула на золотой песок. Воины Каумуалии вместе с предводителем с дикими воплями рванули в джунгли, оставив посланников России привязанными к пальмам. Освободили их прибывшие на шлюпке матросы во главе со старшим помощником капитана, лейтенантом Андреем Рузавиным. – Что делать будете, Тимофей Никитич? — поинтересовался Рузавин. — Миссия сорвалась? Переходим к силовой части? – Рано, Андрей Палыч, рано. — Тараканов походил по мягкому песку, разминая затекшие ноги, помахал руками. — Миссия, почитай, токмо начинается. А это, — махнул рукой на сброшенные веревки, — это беда, ли чё ли? Так ведь знавали и хужей. Габидулла, — обратился он к толмачу, — перво-наперво поклон тебе низкой за хитрость твою, а дале — вопрос: ты в энтих местах бывал, дорогу к их князьку знашь? Рахматов, расцветший от похвалы начальника, торопливо закивал: – Проведу, Никитыч! И тропки знаю, и дорогу главную. Я все исходил, когда мы тут зимовали… Идти никуда не пришлось: из джунглей на берег вывалилась целая процессия — заявился Каумуалии со всем семейством и приближенными. Вел процессию предводитель воинов — сам владетель острова толкал его в спину древком копья. Русские посланники едва успели выстроиться, как говорится, по ранжиру — то есть полномочный представитель с толмачом впереди, остальные за их спиной. Приблизившись, Каумуалии резким тычком бросил предводителя в песок — тот распростерся плашмя, — поставил ему на голову босую ногу, украшенную нитками бус и ракушек, и величаво оперся на копье. Из-за его спины выдвинулся седовласый мужчина в длинной хламиде из разноцветных полос и произнес довольно длинную фразу. Рахматов начал переводить, не дожидаясь ее окончания: – Великий владетель островов Кауаи и Лехуа, сын священной горы Каваикина благонесущий Каумуалии приветствует посланников своего большого брата, благословенного русского короля, и желает им богатой рыбной ловли, вкусного мяса свиней, множества плодов в садах и сладчайших напитков из этих плодов. Да пребудет так! Тараканов поклонился и ответил: – Главный правитель Русско-американской компании передает свое приветствие и пожелание здоровья великому владетелю и его семейству, а также его приближенным и их семействам и предлагает незамедлительно провести переговоры о торговых и иных отношениях между великим владетелем и Компанией. Сказал без запинки, потому что выучил наизусть, как было велено Барановым. – Это — главное вступление, Тараканыч, — учил Александр Андреевич. — Дале можешь своими словами, а это скажи точь-в-точь! Тимофей вручил Каумуалии и его жене подарки — накидки из мехов: владетелю — бобровую, его жене — беличью. После чего русская миссия была тут же препровождена в отведенную для полномочного представителя и его окружения резиденцию — большую круглую хижину, покрытую широкими банановыми листьями. Пол в хижине застелили циновками, заставленными глиняными блюдами с местными яствами, в многочисленных тыквенных бутылках, как оказалось, содержались бодрящие и веселящие напитки. Угощали и развлекали посланников местные красотки (и верно, весьма прелестные), на которых из одежды были только набедренные повязки, то и дело ненароком сползающие, да множество ниток с бусами. В общем, все для истинно мужского отдыха… А на следующий день прошли переговоры. Тараканов предъявил Каумуалии оставленную Шеффером копию договора, по которому все сандаловое дерево (оно очень высоко ценилось в Китае и Европе), произрастающее на подвластных князю островах Кауаи и Лехуа, передавалось в распоряжение Русско-Американской компании, и торговать им могла только РАК; русским также позволялось основывать фактории на указанных островах; Каумуалии принимал покровительство русского императора, в случае войны с Камеамеа передавал командование своими воинами русским, а в случае победы в такой войне отдавал России для ее нужд половину острова Оаху. Каумуалии выслушал внимательно перевод Рахматова и вдруг сказал по-русски, нещадно коверкая слова: – Я радоваться вернуть старый договор. Я хотеть прогнать американа большие лодки. Камеамеа хотеть великая власть и не пускать русские люди на Гавайи. — И добавил уже по-гавайски: — Каумуалии готов сменить Камеамеа на главном острове Оаху, стать королем и поднять над всеми островами флаги русского благословенного короля. – Флаги Русско-Американской компании, — поправил Тараканов. — А опосля, может быть, даст Бог — и Российской империи. Торопитесь не спеша, великий. Каумуалии выслушал перевод и важно кивнул, соглашаясь. На следующий день над руинами Елизаветинской крепости взвился компанейский флаг — трехполосный с небольшим черным двуглавым орлом у древка на более широкой белой полосе. В когтях орла висела лента с надписью «Российская Американская Компания», а на груди краснел щит с изображением святого Георгия на белом коне. Гагемейстер и Тараканов оставили на Кауаи команду во главе с лейтенантом Рузавиным — для скорейшего восстановления форта и фактории — и двинулись на юго-восток. Леонтий Андрианович решил пройти вдоль архипелага с северной стороны, обогнуть остров, давший название всему собранию этих кусочков суши, и с юга прийти к Оаху, не самому большому, но главному острову королевства. Пушки держали наготове — мало ли что могли устроить бостонцы, которые, по словам Каумуалии, вели себя тут как хозяева. Они и попытались устроить. Когда «Святой Николай» проходил близкую пару островов Молокаи и Мауи, из пролива между ними выдвинулись три парусника — два брига и гафельная шхуна. Что характерно, все — без флагов принадлежности. Выстроившись в линию параллельно движению фрегата, они пошли встречным курсом на сближение. Вахтенный офицер «Святого Николая» заметил в подзорную трубу подготовку артиллерии противника и объявил общую боевую тревогу. Появившийся на мостике командир приказал все пушки распределить по правому борту, что и было исполнено за каких-то десять минут. На каждый артиллерийский порт пришлось по две пушки — стрелять должны были по очереди. Половину орудий зарядили брандскугелями[29], другую половину — картечью. Из-за дополнительной тяжести на борт фрегат немного накренился — это сказалось бы на точности и дальности стрельбы. Поэтому на левую сторону палубы стащили все, что смогли, — для противовеса — и хоть не до конца, но крен выровняли. Расстояние между кораблями сокращалось — напряжение нарастало. Старшие комендоры застыли у своих пушек с зажженными фитилями в руках. – Без команды огонь не открывать! — приказал капитан. — Надеюсь на их благоразумие, — пояснил он стоящему рядом Тараканову. Тот лишь головой покачал, дивясь наивности опытного офицера: бостонские капитаны славились высокомерным безрассудством. Ну да не ему, Тимофею, указывать командиру, тем паче, что тот на корабле — царь и бог. Но Тараканов удивлялся и странной тактике бостонцев, наверняка проистекавшей из того же безрассудства. Их бригам следовало бы взять фрегат в «клещи» и разом навалиться с двух сторон, а не выстраиваться в линию, позволяющую русским схватываться с противником по очереди. Однако что вышло, то вышло. Для бостонцев вышло плохо. Они начали первыми. Шедший во главе кильватерной линии бриг «Конститьюшен», оказавшись на траверзе фрегата, недолго думая, саданул из пяти 18-фунтовок, да, видно, угол к горизонту взял низкий, и ядра, не долетев до фрегата, подняли фонтаны воды. – Ну, коли вы так, — сердито сказал Гагемейстер, — то мы вот эдак. — И подал знак «пали!». Пушки дружно рявкнули, и десяток брандскугелей с дымящимися хвостами врезались в деревянный борт и надстройки верхней палубы брига. Раздались взрывы, полетели обломки рангоута, заметались языки огня. Экипажу стало не до артиллерийской дуэли — надо было срочно тушить пожар. На бриге переложили руль, и он круто пошел влево, уходя от очередного залпа. Второй шла шхуна. По ней фрегат ударил картечью, и этого ей оказалось достаточно, чтобы бежать с поля боя. Второй бриг, не дожидаясь своей порции снарядов, последовал за шхуной. А на «Конститьюшен» пожар разгорелся не на шутку. Команда не справлялась с огнем, пожиравшим разрушенный такелаж и трюмы судна, там и сям замахали белыми тряпками, призывая на помощь. Прыгать за борт матросы опасались: в воде были замечены акулы. Гагемейстер приказал спустить шлюпки и налегать изо всех сил на весла ради спасения людей. Спасли всех, кроме четырех убитых взрывами — трех матросов и боцмана. Последним полыхавшее жаром и медленно погружающееся в глубину судно покинул капитан Майкл Коннери. Прибыв на фрегат, он отдал свою шпагу капитану Гагемейстеру и поинтересовался, как будут относиться к его экипажу. – Как к спасенным после кораблекрушения, — ответил Леонтий Андрианович, возвращая шпагу. — Россия не воюет с Соединенными Штатами, и вы не военнопленные. – Я склоняю голову перед вашим благородством, — напыщенно сказал Коннери, — и прошу принять мои извинения в связи с инцидентом. Мы вас приняли за конкурентов. – Вот как?! — в голос хмыкнули и переглянулись капитан фрегата и полномочный представитель РАК. – А вы что, уже обосновались тут? — полюбопытствовал Гагемейстер, приглашая Коннери в кают-компанию на обед. – О да! Местный король без нас шагу ступить не может. Предлагает любые льготы, лишь бы мы снабжали его современными товарами. – Это какими же? — проявил интерес теперь уже Тараканов. – Теми же, какие ваша Россия покупает в Европе, — усмехнулся Коннери и победно глянул на своих недавних победителей: вот, мол, как я вас поставил на место, вам подобающее. Они оба отлично поняли подкладку слов бостонца и отнеслись к ним почти одинаково — озабоченно, только озабоченность эта выразилась по-разному. – А крыть-то нам, Андреяныч, нечем, — сказал по-русски Тараканов. — Из России, ли чё ли, эти товары везти? Так выйдет себе дороже. – А не надо из России везти, — возразил Гагемейстер тоже по-русски. — Надо в Русаме свои производить. Чтобы не хуже были европейских. Штатники делают, а мы что, не сможем? Как говорят у нас в Эстляндии: если нет своих крыльев, чужие тебя не поднимут. – Ишь ты-ы! — восхитился Тараканов. — Ладный, однако, выйдет из тебя правитель! Не хужей Андреича. А у нас тоже, знашь ли, поговорка имеется: не боги горшки обжигают. Вот! Вызнаем у здешнего короля, что ему бостонцы всучивают, и предложим то же, да подешевше. Глядишь, и решим все добром да ладом. А? – Ну, вряд ли Баранов или даже я быстро сумеем наладить в Русаме производство товаров европейского качества… — с сомнением протянул Гагемейстер. Тараканов немного подумал. Посмотрел на Коннери, который потягивал ром, равнодушно внимая разговору на незнакомом языке, и лицо его просветлело. – А быстро навряд ли понадобится. Бостонцы наверняка уже снабдили его барахлом на много лет вперед. А главное, думается мне, королю не одежки да обувки спонадобятся и даже не ружья с пистолетами, — просить он будет то, что ему, окромя Русама, никто не даст… – И что же это такое? — удивился Гагемейстер. – Фрегат железный, как наш «Святой Николай», — торжествующе заявил Тараканов. — Он ему нужон, чтобы власть свою над всеми Гавайями держать. А мы ему фрегат дадим вместе с командой — матросов-то у него нет! — да еще и винтовой. И уголь будем продавать для машины. Вот и будет король наш с потрохами! – Ммда, в этом что-то есть, — согласился глава Адмиралтейства. — Передадим королю тот, что начали строить. А два фрегата, да еще с полным вооружением, живо отвадят от архипелага всех, кому тут быть не полагается. – С тем и пойдем на переговоры, — заключил полномочный представитель Российско-американской компании. Переговоры прошли более чем успешно. Тараканов как в воду глядел. Королю Камеамеа после осмотра «Святого Николая» захотелось иметь точно такой же корабль, разумеется, вместе с командой. Что и было отмечено в двустороннем соглашении. РАК получила право основывать на островах свои торговые фактории, строить форты и заниматься хозяйством и взяла на себя обязательство охранять королевство Гавайи от любых внешних посягательств. Интересы Каумуалии в расчет не принимались. Компания открыла на Оаху свое постоянное представительство, возглавить которое, по настоянию короля, пришлось Тимофею Никитичу. Вот тут и вспомнил Тараканов хмурые проводы на причале Ново-Архангельска и в который раз пожалел, что так небрежно обошелся с самыми родными людьми. Кто знает, сколько тут придется прожить! Оставалось одно: выписать сюда, на Гавайи, всю семью. Глава 22