– Серийники – зверье. У них звериное чутье, они бесчеловечны, жестоки, безумны. Они чуют кровь, страх, постоянно лгут. У организованного несоциального серийного убийцы незаурядный ум, блестящий интеллект, но полностью отсутствует сочувствие. Они не способны сопереживать, любить, дружить. Их волнует лишь самоудовлетворение и ощущение собственного превосходства. Это бесчувственные монстры, любящие чужую боль, чужой ужас, чужую кровь. Внутри все заледенело, когда Валевская представила себе такого человека. – Неужели можно приравнять воров и мошенников, которые, хоть и преступники, но все же люди, к этому зверью? Аим посмотрел на Анну-Марию чистыми светлыми глазами, и она удивилась: такой странный человек – трудолюбивый, умный, сдержанный, проработавший несколько лет в отделе убийств, и видевший немало ужасного. На него весь Европол молится, благодаря высокому интеллекту он может раскрыть любое дело. Но внешность его совсем не соответствовала его работе. У Аима были мягкие, даже нежные черты лица: полные губы, спокойный взгляд, чуть вьющиеся волосы. Он обладал красивым проникновенным голосом, был весь изящный и аккуратный. Все в его внешности говорило о том, что он из Франции, страны легкой, красивой, будто парящей в воздухе. Такой человек просто не может преследовать убийц, участвовать с оперативной группой захвата в перестрелках, рыскать в поисках улик. Он больше походил на художника или флориста. Он не ищейка, не пес, который при помощи чутья находит преступников. Нет, Аим Лерой был совсем другим человеком. – И с международными преступниками мне нравится работать куда больше. – Серьезно? – удивилась Анна-Мария. – Потому что они людей не режут и не насилуют? Лерой усмехнулся и подставил руку под подбородок. – Они расчетливые, при этом не такие уж жестокие. Они человечны, действуют ловко и согласно своей выгоде. Расследование таких дел – как огромная настольная игра. Азарт захватывает. Та девушка из «Волков», которая меня подстрелила, – она нарочно промахнулась. Значит, хотела оставить меня в живых. Может, это еще один интересный ход в игре? Или, может, я им нужен? Такие размышления, попытки предугадать ходы противника – разве не захватывает? Валевская медленно встала из-за стола, почувствовав в кармане пальто вибрацию от входящего звонка Маэля. Ей пора было идти, хоть беседа с Аимом и была интересной. Легкая искренняя улыбка появилась на губах, когда Анна-Мария убрала с лица темную длинную прядь. – Тогда тебе долго предстоит играть с «Волками», – сказала она. – Наслаждайся. Она развернулась и направилась к выходу, цокая каблуками на своих ботильонах от Valentino. Лерой проводил девушку взглядом и сам стал собираться, попутно набирая сообщение Америке. – Встретимся и поговорим позже? – окликнул он ее. Анна-Мария только улыбнулась ему на прощанье и вышла из кофейни. * * * Наблюдая за тем, как он остервенело листает дело, грубо дергая листы папки, Америка снова неуверенно спросила: – Капитан Лерой… точно все в порядке? – Да, – буркнул он. – Лучше, чем когда-либо! Стим встала из-за рабочего стола и медленно прошла вдоль их временного кабинета, предоставленного местным отделом полиции, пока они в Марселе. Ее пугал вид руководителя, который уже второй час сидел за заваленным папками и делами столом и все листал их, читал, записывал что-то в блокнот. В общем-то, Лерой всегда работал в таком стиле, но обычно как-то спокойнее. Сегодня же он был вне себя. – Аим, мне все-таки кажется, что с тобой что-то не так. Ты сам не свой после встречи с этой балериной. – Ты просто эмпат, Мерик, – с сарказмом сказал Аим. Америка удрученно посмотрела на Лероя и решила его больше не трогать. Она просто вернулась на свое место, тоже взявшись за бумаги. Вряд ли Лерой вдруг так просто откроется и выложит ей все. Он никогда не обсуждал с ней личную жизнь, и порой даже казалось, что ее у него просто нет. Аим так много работал, что за все время Америка ни разу не слышала от него о какой-нибудь его девушке. Ей даже иногда думалось (очень редко), что Аим гей. Но появилась эта балерина, и все встало на свои места. Видимо, его просто никто не зацепил настолько, чтобы отвлечь от работы. Вот чертовщина! Он чувствовал себя разъяренным и одновременно беспомощным. Анна-Мария ему врет, точно врет. На том приеме Маэль Сантана, человек, о котором Аим уже навел справки, обнимал ее, держал за талию. Так, как смотрел на нее он, на просто коллег не смотрят. Да и какой он ей коллега? Аим уже знал, что Маэль специалист по ценным вещам. К балету он не имел никакого отношения. Какого черта она сочиняет? Но это было меньшее, от чего у Лероя вскипала кровь. Ведь он догадывался, что между ними что-то было. Он видел, как Сантана увел Анрию куда-то, а потом они вернулись лишь спустя полчаса, и у Валевской не было помады на губах, она была стерта. Это воспоминание в секунду сделало из Аима зверя. В тот вечер он вылетел прочь из зала, круша все на своем пути и мечтая убить этого Маэля и Рию вместе с ним. Она тогда дала ему понять, что не станет отчитываться перед ним и у нее нет перед ним никаких обязательств. И Аим понял, что пытается удержать в руках журавля, которому место в небе. Да, Анна-Мария Валевская – чертовски желанный журавль, которому Аим не в праве указывать. Было абсолютно неправильно испытывать к ней влечение, ведь она была подозреваемой. Ему казалось, что она как-то причастна к делу «Волков». Вряд ли она состоит в банде, ведь не могли же они с Лероем сидеть в ресторане, а в следующую минуту она уже оказывается в здании Акционерного общества. Но гребаное чутье не оставляло Аима, и он все время представлял Валевскую на месте той девушки, которая стреляла в него. Словно она целится в него, словно это ее яркие звериные голубые глаза смотрят на него, щурятся, и она нажимает на курок. Словно это из-за нее его плечо вспыхнуло раскаленной болью, и словно это она вздрогнула, когда выстрелила. Слишком много было нестыковок. Сначала ее берут в заложники, потом на допросе вся труппа сходится во мнении, что Рия – невообразимо жестокая ведьма, дорогу которой переходить себе дороже. А ему, Аиму, она улыбается, утыкается в плечо и кажется такой милой. Этот образ не вяжется с информацией о том, как она ребенком изводила одноклассниц, как не могла контролировать гнев и агрессию. Потом при ограблении ювелирного магазина Анна-Мария снова оказывается неподалеку. Чудеса! А потом, когда обчистили хранилище на приеме перед аукционом, выясняется, что ограбление произошло, пока танцевала Валевская. Все ниточки как будто нарочно вели к ней. Или ему только так кажется? Ведь «Волки» работают там, где много денег, шума, роскоши. А Анна-Мария – девушка из высшего общества и просто вертится в этих кругах? Наблюдая за ее танцем, Лерой, кажется, забыл самого себя. Но его шестое чувство, чутье и опыт как будто кричали: «Очнись и одумайся, здесь что-то не так!» Да здесь все было не так, но особенно его расстраивали две вещи. Во-первых, с Валевской связаны какие-то темные дела. Может, она не участница «Волков», но он готов поклясться, что косвенное отношение к ним она точно имеет. Во-вторых, он, черт возьми, влюбился в нее. * * * Заскочив в студию, Рия обнаружила, что там почти никого нет. На диване лениво развалился Кристиан, но ни Маэля, ни Кайле, ни Найлима не было. Лишь этот паренек с пустыми глазами и темными кругами под ними, играющий в старую приставку psp. – Где все? – спросила Рия, бросая сумку на «королевский» стол. – В пути, – лениво пробормотал Кристиан, не отрываясь от игры. Валевская злобно отметила, что этот черт Маэль торопил ее, а сам еще не явился. Но в то же время она почувствовала некоторое облегчение. Хотя бы потому, что она не готова была к встрече с ним. Она не знала, как объяснить те поцелуи на пристани. Тогда она, разочарованная в Аиме и при этом оказавшаяся в теплых руках Маэля, просто забылась и плыла по течению. Анна-Мария вспомнила аромат его парфюма, вспомнила, как он мягко взял ее за подбородок, склонился к ней, и Рия перестала беспокоиться о том, что правильно, а что нет. Маэльен коснулся ее губ, начался долгий, горячий и влажный поцелуй. Возможно, долгожданный. Тогда она действительно забыла обо всем, что ее беспокоило. Но лишь на несколько минут. Потом она поняла, что только усугубила свои проблемы. Этот поцелуй не сделал мир Анны-Марии понятнее. Он не объяснил ей, кто она такая, ради чего живет, на чьей она стороне. Он не изгнал из ее мыслей Аима и не выбросил лишних людей из ее жизни. Этот поцелуй не вытащил ее из той ситуации, где ходит по краю и готова вот-вот оступиться. Было слишком опасно связываться с группировкой, но еще опаснее было играть с Интерполом, сблизившись с Аимом. Аим, точно. Тут Валевской пришла в голову одна идея. – Кристиан, – окликнула Рия. Юноша, наконец, вырубил приставку и обернулся к Валевской. – Я хотела спросить, – начала она, – как долго Лерой следил за мной? Он видел, как я зашла в здание Акционерного общества? Может, он что-то знает? Маэль ведь сказал, что Лерой отслеживал ее телефон, и до нее вдруг дошло, что интерполовец должен быть в курсе, что Рия в тот день выскочила из ресторана и помчалась в то самое здание, где был взлом. Может, поэтому он и оказался тогда на том приеме? Узнал, что она там, отследив телефон, и решил проверить. Но если он знал об этом, то почему не подал вида? – Не понял, – переспросил Кристиан, – кто что должен был увидеть? Луи медленно поднялся с дивана и теперь стоял, сунув руки в карманы. – Лерой, – попыталась объяснить она. – Раз оказалось, что он отслеживал мой телефон, он мог увидеть, что я была с вами на той провальной операции в здании Акционерного общества? – Рия, во-первых, та операция была вовсе не провальная, – серьезно начал парень. – Во-вторых, Лерой не отслеживал твой телефон. Повисла пауза. Валевская медленно встала со стула, не сводя с парня голубых глаз. К горлу подкатил ком. – В каком смысле – не отслеживал? – севшим голосом спросила она. – В самом прямом, – пожал плечами Кристиан. – Маэль принес мне твой телефон, когда узнал, что ты связалась с Лероем. Мы проверили его, и он оказался чист. Никто не отслеживал тебя. Все тело Рии обдало жаром. Так случалось, когда на нее накатывала ярость. В голове прояснилось так быстро, насколько могло. Мгновенно. Маэль наврал ей насчет Аима, чтобы оборвать их связь. Он сделал его врагом, чтобы она не сошлась с ним и чтобы показаться для Рии другом. Сантана прекрасно изучил психологию Валевской и понимал, что если она видит в человеке предателя, то ничто не вернет ее доверие. Кровь закипела так, что закружилась голова. – У тебя уши покраснели, – сказал вдруг Кристиан. – Бесишься, что Маэль наврал? – Заткнись, – прошипела Рия. – Только не говори, что знал об этом. Луи поднял руки так, будто сдается, и засмеялся. – Черт, понятия не имел! Пока вы там решали свои любовные дела, я пытался помочь Кайле перерубить чертову локальную сеть. Поэтому нет, мне было не до этого. – Какие еще любовные дела? – вздернула подбородок Рия. – Ты на что, мать твою, намекаешь? Драматично закатив глаза, Кристиан медленно подошел к Анне-Марии. – Да ладно, мы не слепые. Не всякий варщик в наркокартеле такую химию сотворит, какая происходит у вас. Не знаю насчет тебя, но по Маэлю все видно. Его слова начали раздражать Валевскую, и она лишь отмахнулась. – По нему видно, что он хочет получить в зубы. Больше ничего я не вижу. Кристиан ухмыльнулся. Из-за того, что его глаза были почти черные, взгляд казался очень проницательным. Это Рия поняла, когда эти глаза уставились на нее. Луи вдруг произнес: – Так, может, уже откроешь глаза и посмотришь получше? Анна-Мария нахмурилась. Она уже не понимала, что происходит.