– А ты? – А что – я? – Ты опасная? Если ты с нами, значит, ты, несомненно, выдающаяся и необычная личность. В чем твоя особенность, Анна-Мария? Валевская задумалась, отведя взгляд и прикусив губу. Действительно, а можно ли ее назвать неординарной? Самая стервозная из всех стерв, самая злющая из всей труппы… Если бы присуждали какой-нибудь такой титул, она обязательно бы его получила. – Маэль что-то увидел в тебе, а я полностью доверяю ему. Но мне просто интересно, в чем ты номер один. Печальная мысль, что Валевская не номер один вообще ни в чем, не заставила себя долго ждать. – Все, что его зацепило во мне, это моя злость и жестокость, – спокойно, но слегка подавленно ответила она. – Я его чуть не убила. Най улыбнулся, склонив голову. – Сомневаюсь, что он настолько слепой, что видит в тебе только это. Ты не такая уж и злая. Анна-Мария вздернула подбородок, ухмыльнувшись: – У тебя синдром девочки-подростка. Не надо искать у плохого парня хороших мотивов и доброй души. Если он козел или она сука – они такие и есть, и не нужно ждать благородных порывов. Тебе же потом хуже будет. И она твердо посмотрела прямо в глаза Наю. Она верила в то, что говорила, да и знала, что слова ее правдивы. Врать незачем. Она глубоко вздохнула и открыла дверь. – Звучит опасно, – вскинул брови Най. – И что же с такими делать? – Держись подальше от таких, как я. Анна-Мария вышла из машины и направилась к крыльцу дома. Спустя несколько секунд входная дверь хлопнула, и она скрылась внутри. Глава 10. Оглушающая вспышка Его чемодан еще валялся неразобранным на кровати отеля Grand Hotel Marseille Hill, когда телефон завибрировал и на экране высветилось имя полковника. – Капитан Лерой, – представился Аим. – Надеюсь, отдых в несколько дней пошел вам на пользу, капитан, – сразу перешел к делу полковник. – Вы готовы приступить? Подняв усталые аквамариновые глаза к потолку, Аим бесшумно вздохнул. – Так точно. Уже есть план, я определил вектор и локацию, выявил несколько закономерностей. Разберемся. В телефоне послышался удовлетворенный хмык, а потом низкий голос его начальника: – Прекрасно. Назначая вас на это дело, мы в вас не сомневались, Лерой. Надеюсь, все ваши условия были выполнены? Хороший отель, нужная аппаратура, команда профессионалов? – Да, меня все устраивает. И спасибо за то, что не пренебрегли моей просьбой насчет помощницы. – Еще бы! Вам понадобится помощь в таком деле. Логично, что вы захотели иметь рядом своего человека. – Еще раз благодарю. Аим отключился. Он запустил пальцы в волосы и задумался, а потом медленно подошел к распахнутому балкону. Теплый воздух с улицы проникал в его небольшой уютный номер, легкий тюль на окне свободно развевался от ветерка. С улицы был слышен гул машин, чьи-то веселые голоса, доносился запах выпечки из пекарни на первом этаже и аромат цветов, которые росли на балконе. Аиму даже начало казаться, что он приехал сюда на отдых, который пройдет спокойно и мирно. Но, к сожалению, это была лишь мимолетная иллюзия. Время, проведенное здесь, станет для него одним из самых тяжелых в жизни. Он и представить себе не мог, насколько опасное и сложное будет это дело. Тягаться со стаей волков – это игра на выживание. – Наслаждайся видом, пока можешь, – раздался женский голос за его спиной. – Когда прибудет опергруппа, работы будет по горло. Обернувшись, Аим увидел свою помощницу Америку, которая поправила очки и улыбнулась ему. На ней была мешковатая уютная толстовка, рыжие волосы собраны в пучок. – Поверить не могу, что ты уговорил Интерпол прикрепить меня к делу. – Ты же секретарь, моя правая рука. У тебя доступы к архивам и ко всей информации. Я без тебя… как британцы без чая. – Интересное сравнение, – нахмурилась она, подойдя к Аиму ближе, и тоже выглянула на улицу. Он расслабленно смотрел на Америку. Она действительно была ему необходима, так как могла выполнять разную работу – от поиска нужных данных в ходе сложной операции до похода в аптеку, когда Лерой был болен или ранен. Как добрая младшая сестра, она всегда была где-то рядом и приносила много пользы. Куда бы он поехал без нее? Мельком глянув на часы, Аим понял: время пришло. Через полчаса начнется конференция, где он сообщит все данные о «Лобосе», которые смог найти. От них опергруппа и будет отталкиваться. * * * День шел на удивление хорошо. Репетиция проходила легко, все веселились, смеялись, Северин перекинулся с Анрией парой слов. Даже Аллен был снисходителен к ней (вероятно, потому что не было его любимой балериночки). Софи действительно не была в студии сегодня, и это вдохновляло Анну-Марию на работу, на общение с коллегами, она даже шутила и улыбалась. Репетируя роль Жизели в новом балете, она распустила темные волосы и кружилась в танце самозабвенно и красиво. Во взгляде у Аллена ясно читалось восхищение, а у Каста – дружеская радость за успехи. Остальные видели, как недостижимо далека от них Валевская, и понимали, что она заслуженно занимает привилегированное место в труппе. Такое приятное ощущение внутренней свободы и радости было крайне нехарактерно для Анны-Марии, но это и делало ее особенной сегодня. Работа становилась приятной, а усталость не чувствовалась. Это легкое ощущение счастья ее преследовало с того самого вечера, проведенного с Маэлем. В голове все время всплывали его слова: «Ты прекрасна», «Люби себя, влюбись в себя», «Ты такая красивая». И впервые за несколько месяцев она чувствовала себя действительно женственной и грациозной. Сегодня утром, глядя на себя в зеркало, она уже не продумывала, сколько пластических операций хотела бы сделать. Она перестала смотреть на себя с враждебностью, перестала бояться стрелочки на весах, показывающей граммы. Стоя в планке, она не планировала рацион на день и не считала калории. В последние дни Анрия вскакивала с постели, принимала душ, улыбалась себе в зеркале, занималась фитнесом, завтракала, одевалась и бежала на работу. Она не собирала непослушные густые волосы и даже брови гелем не укладывала, не замазывала веснушки тональным кремом и не пыталась с помощью помады увеличить губы. Она просто умывалась, ела, любила себя и шла на работу. Действительно ли такое сильное влияние на нее оказали слова Маэля? Что заставило Валевскую успокоиться и наслаждаться жизнью всю эту неделю? На перерыве, когда Валевская стояла у зеркала, за спиной она заметила подошедшего Аллена. Он смотрел на нее без обычной скуки в глазах. Он улыбнулся, Анна-Мария лишь любезно кивнула. – Хороший день, Астра моя? – Вопрос или утверждение? – Вопрос и утверждение, – засмеялся он. – У тебя совершенно точно хороший день. Случилось что-то? Повернувшись к нему, Валевская сладко и лениво потянулась. – Просто чувствую себя хорошо, – спокойно сказала она. – Никто не раздражает меня. – Я тебя такой давно не видел, – вздохнул Аллен. – Быть может, в сезоне позапрошлом… А теперь это сияние снова вернулось к тебе, моя девочка. С таким обаянием, глядишь, и примой стать можно. Он снова улыбнулся, поправил очки, а потом направился к роялю, за которым обычно играл их студийный маэстро и куда складывал бумажки и сценарии Аллен. Нахмурившись, Валевская стала собирать волосы в узел, прокручивая слова режиссера в голове снова и снова. Что он хотел этим сказать? Что она недостаточно живая и яркая? Что она погасшая вот уже второй сезон? И что он выбрал не ее, потому что у Анны-Марии недостаточно обаяния? Неужели элементарные любовь и снисхождение к себе добавляют человеку шарма? Эту цепочку предположений прервал Северин, оказавшийся рядом у зеркала словно совсем случайно. Он только что закончил репетировать свою партию и выглядел усталым. – Как только я стал меньше общаться с тобой, ты сделалась радостной и счастливой. У тебя хватает безжалостности показывать мне, что тебе и одной хорошо? – Глупости какие! – резко ответила Анрия. – Я хотела с тобой поговорить. А хорошо мне сегодня, потому что… – Змеи этой нет, – кивнул Север, а потом улыбнулся. – Мне приятно видеть тебя в таком настроении. Валевская подошла к Северину ближе и погладила его по плечу. Своими ясными голубыми глазами она посмотрела в его, бесцветно-фиолетовые. Он молча опустил взгляд, поджав губы. Было видно, что ему хотелось с ней разговаривать, смеяться вместе и репетировать партии в дуэте без того напряжения, какое появляется, когда ты работаешь в паре с тем, с кем в ссоре. Но это было невозможно, пока Анна-Мария сама не пойдет навстречу и не откроется перед ним, как раньше. – Север, – тихо произнесла она, – то, что со мной происходит… Я пока не могу всего рассказать, это подвергнет тебя опасности. И меня тоже. Нас обоих. – Если кто-то держит тебя насильно, не повод ли это обратиться в полицию? Ты еще не отошла от той истории с премьерой, когда тебя «Волки» в заложницы взяли. А тут еще напасть какая-то… Это как-то связано с Маэлем? Кто он тебе? Валевская едва не рухнула на пол от избытка вопросов, ответы на которые сама едва ли знала. Держали ли ее насильно «Волки» у себя? Нет. Напасть ли это? О, еще какая! Связано ли это с Маэлем? Еще бы, самым прямым образом! А кто он ей? На этот вопрос, к сожалению, Анна-Мария и сама была не в силах ответить. Может быть, он ее начальник? Или партнер, или… Кем может быть человек, который тобой управляет, дорожит тобой и при этом может тебя убить, а потом у вас обоих сносит крышу и вы бросаетесь друг на друга не то в ярости, не то от страсти? Еще Маэль раздел ее, видел ее полуголой. Вот это точно не вписывается в деловые отношения. А куда тогда это вписать? Прервав этот бурный поток мыслей, Анна-Мария криво улыбнулась и пожала плечами: – С Маэлем у меня просто… дела. Мы никем не приходимся друг другу. Никто не заставляет меня что-либо делать, Северин. Со мной все хорошо, честно. Я уже со всем разобралась и готова биться за статус примы. Валевская продолжала растягивать губы в улыбке, но на сердце у нее был камень от той лжи, которую она выложила Северу. Анна-Мария не была уверена, что стоит рассказать другу правду. Пока она сама не разберется со всем, ему не нужно о чем-то знать. Северин Каст пристально посмотрел на Валевскую: – Точно? Все в норме? Анна-Мария уверенно кивнула: – Лучше не бывает. Пройдемся лучше по сценарию? Север ощутил облегчение. Он приобнял Астру за плечи, и они вместе направились к центру зала, чтобы заставить всех, кто сейчас увидит их танец, сходить с ума от восхищения.