Но, как говорится, аппетит приходит во время еды!.. Юрий поднялся на лифте на восьмой этаж на фуд-корт. Прошел в кафе с незамысловатым меню. Заказал себе якитори — шашлычок из курятины на деревянных палочках. Официантка принесла прежде всего стакан холодной воды и влажную салфетку, свернутую в трубочку. Махровая салфетка — холодная, она была бы горячей, если бы заказ был обильнее. Веригин не стал пить воду, а вот салфеткой воспользовался. Вытер лицо и руки и положил салфетку обратно на подносик. Быстро убрав использованную салфетку, официантка принесла якитори. Юрий не спеша съел куриный шашлычок. Легкий перекус пришелся к месту. Впереди его ожидал тяжелый день. На первый этаж Веригин спустился не на лифте, а на эскалаторе, переходя каждый раз на новую движущуюся лестницу на каждом этаже. Вроде бы никого не видно!.. Но если они вели его, то это были не один-два человека, а целая оперативная группа. * * * Выйдя на улицу, Веригин не пошел в гараж, а направился на Синдзюку-дори. Там остановился у кинотеатра, изучая сеансы. Купил общий билет, а не VIP-класса, подразумевающего ряды в середине зала и кресла в белых чехлах. Фильм уже начался. Это был американский боевик. Посмотрел фильм минут двадцать. Когда на экране показывали не самую яркую по освещению сцену, выскользнул из зала и шмыгнул в туалет. Веригин заперся в кабине и вынул галстук из коробочки. Снял свой галстук и засунул оба галстука внутрь под рубашку. Снял с себя брюки и вывернул их наизнанку. Они были двусторонними и на другой стороне серыми, а не черными. Снял пиджак и так же вывернул его наизнанку. С другой стороны он был синим. Потянув шнурок у нижней части пиджака, он стянул его на одну четверть, превратив в куртку. Вместо черного пиджака — синяя куртка. Но на этом манипуляции не закончились. Веригин вытащил из задних карманов брюк парик и очки. Парик с черными волосами, очки в черной оправе с белыми простыми стеклами. Из темного шатена превратился в брюнета с длинными волосами по сравнению с его короткой стрижкой. Засунул в рот каучуковую прокладку, наподобие капы, которой боксеры закрывают зубы перед боем. На свет появился почти идеальный японец в очках и с немного выпирающими зубами. Спустил воду в унитазе. Пока вода шумела, быстро разорвал сумку на как можно более мелкие куски. Бросил их в нутро унитаза и еще раз нажал на спуск. Вышел из кабины и две части коробочки из-под галстука бросил по одной в разные урны. Покинув туалет, выбрался из кинотеатра на улицу. Там уже заметно смеркалось, как-никак стояли осенние дни. Легкая темнота японской столицы приняла в свое лоно новоявленного «японца». * * * Веригин не выдвинулся к вокзалу Синдзюку. Там его могли встретить, если даже он оторвался от них в кинотеатре. Юрий сел на автобус и проехал несколько остановок по городской автомагистрали. Пересек по пешеходному мосту Косюкайдо и пересел на другой автобус в сторону Сибуя. В этом районе располагался третий по значению транспортный центр японской столицы после Токийского вокзала и вокзала Синдзюку. В этих трех крупнейших пересадочных узлах сходились линии городской железной дороги и метро, причем по несколько линий каждого из этих видов транспорта. Ежедневно чрева каждого из этих транспортных монстров поглощали и извергали сотни тысяч пассажиров. Доехав на метро до Синдзюку, Веригин пересел на линию городской железной дороги Яматэ-сэн и проехал несколько остановок. Он прибыл на станцию, где должна была состояться встреча с объектом, за полтора часа до нее. Смешавшись с толпой пассажиров, Юрий перемещался по платформам, как головастик в пруду, — то в одну сторону, то в другую. Плавные перемещения чередовались с резкими рывками. За десять минут до условленного времени Веригин вышел на платформу, где должна была состояться встреча с агентом. Тот опоздал на две минуты. Но не в этом была беда. Веригин с ужасом заметил, что источник явился на встречу с куратором в служебной куртке с названием компании на спине. Там четко красовалась надпись YAMAZAKI. Если наружка все же срисовала Веригина, то она засечет и его подопечного. Даже если они потеряют его, то все равно по названию фирмы легко отыщут этого наивного человека. Ну тут уже все равно не было выбора. Оставалось понадеяться на удачу. Веригин вплотную приблизился к агенту и скороговоркой произнес несколько слов о месте и времени следующей встречи, тем самым обозначив себя, если тот не узнал его в новом обличье. Агент ловко сунул ему цилиндрическую коробочку из-под стандартной фотопленки, содержавшую отнюдь не обычную микропленку с данными о новейших технологических достижениях его фирмы. Как ни странно, несмотря на промах с одеждой, что могло свидетельствовать о непрофессионализме агента, он передал посылку быстро и незаметно. Порой одни недостатки с лихвой покрываются другими достижениями. Так было и на сей раз. Веригин юркнул в ближайший состав, и через несколько секунд двери поезда с легким шипением закрылись. Через пару остановок, на ближайшей пересадочной станции, где было много пассажиров, Юрий вышел из поезда и направился в туалет, в кабине быстро переоделся в прежний черный костюм. Парик на голове, очки на носу и прокладку на зубах он пока оставил. До лучших времен, до парковки у универмага «Исетан». Перешел на платформу, с которой можно проехать в противоположную сторону. Сел в подошедший поезд и доехал до вокзала Синдзюку. Там смешался с толпой, кишащей как муравьи на муравейнике, несмотря на довольно поздний час. Зашел в туалет и вновь воспользовался кабинкой. Стащил с головы парик, снял очки, вынул изо рта прокладку для зубов и засунул все эти реквизиты в карманы пиджака. Использовал унитаз по назначению, справив малую нужду. После всего этого Юрий вздохнул с облегчением — психологическим и физическим. Домой в среднего уровня жилой дом в квартале Дайканъяма в периметре районов Сибуя и Аояма Веригин вернулся на своей машине ближе к полуночи. Здесь жили, помимо японцев, некоторые сотрудники советского посольства среднего звена, а также работники некоторых других советских учреждений в Токио. Соответственно, за этими жильцами был круглосуточный присмотр. Консьерж незамедлительно доложил по телефону в нужный отдел Токийской полиции о прибытии жильца по фамилии Бе-ри-гин. Что там подумали о позднем возвращении Веригина — не стало известно ни самому Веригину, ни пожилому консьержу, державшемуся за свое непыльное место, ни рядовым чинам полиции в форме, дежурившим в автомашине на въезде в обычный жилой дом, но с не совсем обычными обитателями. * * * Заместитель резидента вызвал Веригина и Мазуна в свой небольшой кабинет и, выдержав паузу для пущей важности, дал им новое задание. — Будете дежурить вдвоем несколько недель у дома этого деятеля! — Октябрий Ильич протянул Веригину фотографию пожилого солидного японца в черном пиджаке, белой сорочке и темном галстуке и листок бумаги с его домашним адресом. — Но не ежедневно, а то примелькается ваша машина. — Цель наблюдения? — коротко спросил Веригин. — Узнать, с кем он встречается помимо коллег по парламенту. С бизнесменами, любовницами, иностранцами? — ответил Реввоенсовет, как зама резака прозвали негласно в резидентуре за его революционное имя. — И фиксировать эти связи. — За его контактами устанавливать наблюдение? — встрял в разговор Мазун. — Нет, этого не требуется. Только сфотографируйте человека и номер машины, если он прибудет на автомобиле! И вообще, Мазун, твоя задача крутить баранку и держаться на значительном расстоянии от этого деятеля, но не потерять его. Ты справишься, не зря ты у нас ас-водитель, за что тебя и ценим в первую очередь. А мозгом операции будет Веригин. — Понял!.. — нехотя протянул Мазун. — Не «понял», а «так точно!» — гаркнул на него заместитель резидента. — Распустились тут у меня! Октябрия Ильича — и в резидентуре, и в посольстве в целом — все знали как исполнительного, уравновешенного человека. Кричать было не в его манере. Но он старался тянуться за начальником, который отличался крутым нравом и даже определенной грубостью. Правда, за время службы в разведке резидент все же пообтесался по сравнению с периодом, когда был погранцом. — В выходные дни продолжать наблюдение? — Веригин разрядил этим вопросом несколько накалившуюся атмосферу. — Правильно мыслишь! — откликнулся Октябрий Ильич. Он тоже решил сбавить обороты, ни к чему портить отношения с подчиненными. — Обязательно и в выходные дни! В эти дни он может встречаться с кем-то в неформальной обстановке. К примеру, в ресторане, на соревнованиях по сумо. — Так точно! — громко сказал Веригин, как бы исправляя оплошность напарника. — Кстати, для нас с вами выходной — только воскресенье. Так что помните это! — еще раз продемонстрировал начальственные функции заместитель резидента. — Но за ним выдвигайтесь и по воскресеньям! Этот день может оказаться самым удачным на улов. На другой же день Веригин и Мазун с раннего утра поехали на машине Богдана в советское торгпредство в районе Синагава в западной части Токио. Покрутившись там для отвода глаз с полчаса, они двинули в адрес, переданный им замом резидента. Хвоста вроде бы не было. Дом парламентария находился на небольшой улице перпендикулярно широкой магистрали Яматэ-дори на востоке мегаполиса. Здесь были расположены пяти-шестиэтажные здания офисного типа и двух-трехэтажные частные дома. Их объект проживал как раз в одном из этих частных домов — трехэтажном с небольшим палисадником. Они остановились на расстоянии двух домов от нужного дома. Через час после того, как Веригин и Мазун прибыли на точку, к дому депутата парламента подъехала черная «тойота-президент» с зелеными служебными номерами. Парламентарий вышел из дома спустя десять минут, и его автомобиль направился к зданию парламента в центре города. Серое громоздкое здание парламента немного напоминает по форме пирамиду, но более раздавшуюся по периметру и менее высокую. Территория парламента огорожена металлическим забором. Самое главное — ворота на въезд и выезд были одни. У шлагбаума дежурил полицейский в темно-синей форме. Он отдавал честь тому, кто въезжал и выезжал с подведомственной территории. Автоматический шлагбаум открывал и закрывал другой полицейский в будке. Ворота запирались только на ночь. В двух десятках метров от ворот был припаркован серый полицейский автобус с металлическими сетками на всех окнах, включая лобовое. Внутри дежурили офицеры отряда мобильной полиции. У них особая экипировка: синие робы с кожаными толстыми налокотниками, синие же штаны с такими же наколенниками. Высокие бутсы с прокладками снаружи, закрывавшими боковые косточки. На головах — металлические шлемы с поднятыми вверх на период затишья плексиглазовыми забралами, закрывавшими все лицо, когда их опускали вниз. В оснащение входили пистолеты, дубинки и металлические щиты с прорезью для обзора. Территорию парламента огибали несколько магистралей. Мазун припарковал белую «мазду» на проспекте, откуда хорошо видны ворота ограды этой территории. Но расстояние было довольно приличным, поэтому Веригин и Мазун по очереди наблюдали в бинокль за этими воротами. Через несколько часов они передислоцировались на соседний проспект, оттуда продолжали наблюдать за воротами. — Сколько можно тут торчать?! — не выдержал Мазун. — Он находится тут на работе. Мы же не попадем к нему в кабинет или в зал пленарных заседаний! — Нам это и не нужно, — парировал Веригин. — Наша задача проследить за его связями вовне парламента. — Ну, если за половыми связями, то тут уж куда ни шло!.. — ухмыльнулся Мазун. — А так скукотища страшная! — Работа есть работа, — только и ответил Веригин. — Вот именно — работа! От такой работы мухи сами дохнут или их прихлопнут рано или поздно, — заметил Мазун. — Мы сами выбрали эту стезю, — ответил Веригин. — У меня не было выбора, а вот тебя, Веригин, я не понимаю! — Что ты имеешь в виду, Богдан? — Ведь я из глубокой провинции, а ты — москвич. — Ну и что? — спросил Веригин. — В нашей стране у всех равные возможности. — Конечно, равные, — криво усмехнулся Мазун. — Только надо для начала получить эти возможности, которые вроде бы предоставляются всем. А потом и реализовать их. — И в чем же проблема? Сам же говоришь, что все равны в выборе и возможности его реализации, — сказал Веригин, стремясь убедить напарника в своей правоте. — Начнем с тебя, — словно не слыша Веригина, продолжил свою мысль Мазун. — Ты родился и вырос в Москве, окончил Московский государственный институт международных отношений. — Все так. Я москвич в третьем поколении. — Во-во! Ты житель Москвы. А я — во всех поколениях сельский житель. Из села Овидное Ужгородской области. Я не говорю о том, что у нас там удобства во дворе и так далее. Школы послабее, денег в семье кот наплакал. Тут уж о репетиторах перед поступлением в вуз говорить не приходится.