УВ глубоко вздохнул, вот оно, ближайшие секунды определят будущее. Не только их двоих. Но и всей его маленькой семьи. — Могу продать их для вас. Переговорю со старыми коллегами. Она наверняка думала, что выглядит холодной и невозмутимой, но язык тела выдал ее — она немного выпрямилась, села, чуть наклонившись на стуле вперед, в глазах — искорка интереса. Искушение было сильно. Все-таки он был прав насчет нее. — А деньги в машине лежали? — продолжал он. Она вроде как попалась на крючок, но этого недостаточно, нужно вытащить ее целиком. — Да. — Сколько? — Зачем тебе? Подозрительность вернулась. Заинтересована, но не убеждена. Пока. Он объяснил, что ему известно. Что дело связано с Рованиеми, с неудавшейся сделкой — наверняка она читала об этом, — как водитель машины, с которой они столкнулись, сбежал с деньгами и наркотой. Что наркотики стоили примерно в десять раз больше при продаже с рук на улице, чем сумма наличных, которые они нашли в машине. Так сколько? — Триста тысяч евро, — ответила Сандра, собравшись с духом и выдохнув. УВ присвистнул — больше, чем он мог предположить. — То есть примерно три лимона. — Значит ли это, что они стоят тридцать шведских крон? — С рук на улице. В самом лучшем случае я смогу продать за десять. Он не был уверен, заметила ли она сама, но на лице Сандры появилась широкая, мечтательная улыбка. Осталось совсем немного, нужно дожать. — Я хочу двадцать процентов, — сказал он. — Два, у тебя останется восемь. — Я прикину. УВ кивнул, давая ей время на раздумья. Не хотел казаться слишком заинтересованным, нужно, чтобы они думали, что он оказывает им услугу, предлагает свою помощь ради них, а не ради себя. К его радости, он заметил, что она решилась, еще до того как что-то произнесла. — Пятнадцать. Ты получишь пятнадцать процентов. — По рукам. Время тянулось медленно. Что ей теперь делать, как себя занять. Городской отель ничего им не дал. Женщина-администратор действительно видела, как Яри Перссон утром сел в лобби, она узнала его, так как его папа играл в той же команде по флорболу, что и ее муж. Но она уходила и приходила, занималась другими делами в гостинице, работала в кабинете за стойкой регистрации, поэтому она не видела, когда он ушел и встречался ли с кем-то. Увы. В какой-то момент она вышла в лобби, а его уже там не было, и она не смогла вспомнить никого в отеле, кого он мог знать или ожидать. Прежде чем оттуда уйти, Морган с Ханной попросили распечатанный список гостей на текущий момент. Они догадывались, какой ответ получат, и действительно, женщина-администратор не была готова что-либо делать, не поговорив с начальством. Они получили список около полудня. В 68 из 92 комнат жили постояльцы. Большую часть вечера Ханна потратила на проверку списка, но не нашла ничего, что бы бросалось в глаза. Никто из тех, кто сейчас жил в отеле, не был там, когда Тарасова сбили, а потом он стал кормом для волков. Некоторые регистрировались в гостинице около даты его обнаружения, но большинство из них уже уехали к тому моменту. Из оставшихся никто, на первый взгляд, не представлял интереса для дальнейшего разбирательства. Эта монотонная и скучная работа все-таки выполнила свою задачу — заняла ее время. Отвлекла от мыслей. О большем она и не просила. Закончив, она отыскала П-У и предложила ему свою помощь. К ним начали поступать сообщения от граждан. Подкрепление, которое в основном состояло из сержантов полиции и пары курсантов, располагалось во временном центре связи рядом с тиром и принимало звонки, затем передавало информацию начальству с П-У во главе, человеку с самым аналитическим складом ума, и, по мнению многих, самому скучному сотруднику отдела. Его команда просматривала данные, сортировала их по степени полезности и отправляла подчиненных на дальнейшую проверку. Насколько знала Ханна, никакие сегодняшние данные не привели к каким-то непосредственным результатам. Кое-что они проверят завтра, но, похоже, общественность не раскроет дело за них. По крайней мере, пока. Дел у нее теперь не оставалось, но домой она не хотела. Пока не хотела. А может, совсем. Она потянулась, встала и посмотрела в окно. Подняла глаза на небо, где впервые за много недель у горизонта стали появляться серо-черные тучи, и подавила зевоту. Пошла налить себе кофе. Дверь в кабинет Гордона была открыта. Они обменялись парой слов после ее поездки в Городской отель, но он перенаправил ее к Эксу. Больше они не разговаривали. Она открыла дверь на офисную кухню. Он сидел на синем диване. — Так ты тут, — констатировала она, подходя к кофемашине. Большая кружка, очень крепкий, без молока. Дождалась, пока кофемашина доварит кофе, взяла кружку и села на диван рядом с Гордоном. Она ожидала, что он встанет и уйдет, но тот остался. — У тебя есть какие-нибудь задания для меня? — спросила она, глотнув кофе. Он взглянул на часы, висевшие на стене над дверью в переговорную. — Можешь идти домой. Другие все доделали. — Я не хочу. — Он злится? Ханна глубоко вздохнула, понимая, что не сможет бесконечно уклоняться. Если он хочет поговорить, то ей придется все объяснить. В определенных пределах. На самом деле он имеет на это право. Она поставила чашку и повернулась к нему. — Нет, он не злится. — Но знает. — Да, знает. Гордон молча кивнул, наверняка размышляя о том, что теперь он понимает, почему она больше не хочет заниматься с ним любовью. Ее муж узнал. Убедительная причина. Она могла бы рассказать всю правду. Он бы понял. Более того, Гордон бы всячески ей помог, спросил, как она себя чувствует, нужно ли ей что-нибудь. Волновался бы за нее. Звучало это само по себе привлекательно, но она пока не придумала, как будет справляться с самой ситуацией. Еще один участник — это уже чересчур. Он узнает, когда придет время. Станет тем, кто ей нужен. Точно как сказал Томас. Но это в будущем, слишком уж недалеком, но будущем. Чего она не могла себе позволить, так это чтобы работа стала еще одним местом, где ей неуютно, где не хочется оставаться и откуда хочется сбежать. Она нуждалась в Гордоне. Как в начальнике и друге. Дверь в кухню закрыта, в здании — практически пусто, но все равно она понизила голос. — Я не хочу, чтобы между нами была неловкость. — Я понимаю. — Ты сегодня был какой-то странный. — Я знаю. Я был шокирован, не очень хорошо на это отреагировал. — Он развел руками с намеком на улыбку, которая казалась не очень искренней. — Между нами не будет неловкости. Обещаю. — Хорошо. — Так что сейчас происходит? Дома? — Мы разбираемся, — спокойно соврала она. — Как-то. — Но ты не хочешь домой. — Пока нет. У тебя есть какие-нибудь задания для меня? На полпути она пожалела об этом. Это совсем не то, чего ей хотелось или было нужно. Быть в машине одной. Располагать временем на раздумья. Конечно, о Томасе, но о Гордоне она все равно думала больше. Она не очень его понимала. Она никогда не умела хорошо интерпретировать действия людей, что, наверное, неожиданно, учитывая ее профессию, но сегодня его поведение поставило ее в тупик. Он был не из тех людей, кто чувствует себя отвергнутым. Никакой хрупкой маскулинности. Но она запомнила, каким он вышел из ее кабинета. Во взгляде грусть, не злоба. На лице — разочарование. Улыбка, но в глазах печаль. Ханна знала, что он ценит их встречи, по меньшей мере, так же сильно, как она, но видел ли он в этом больше, чем просто секс? Начал в нее влюбляться? Идиотизм! Он тридцатишестилетний мужчина на пике карьеры, она — замужняя мать двух взрослых детей с приливами, которой до пенсии оставалось меньше десяти лет. Почему она думает о нем больше, чем о Томасе? Почему она вообще думает? Она вдавила педаль газа, прибавила скорость, желая как можно скорее добраться. Снова начать работать. Двадцать минут спустя она заворачивала на подъездную дорожку, где стоял припаркованный «Хендай», а рядом ждал мужчина ее возраста, может чуть старше. Паркуясь, Ханна бросила взгляд на ветхий дом. Этернитовые панели, крыша неправильной формы, в общем, нечто, чему нужен хозяин с руками. Это сильно напоминало жилье Кеннета и Сандры на другом берегу озера. Она вышла, и ожидавший ее мужчина пошел навстречу быстрым уверенным шагом. — Микаэль. Микаэль Свэрд. Здравствуйте! — Ханна Вестер. Здравствуйте! — Я так рад, что вы позвонили. Полицейский, с которым мы разговаривали вечером, сказал, что вы не собираетесь никого посылать. — Но теперь вот послали. — Ханна достала блокнот, пролистала до пустой страницы. — Вы хотели объявить в розыск вашу дочь и ее мужа, — отчеканила она, направляясь к ветхому дому. — Ее парня, они не женаты. — Как их зовут? — Анна. Свэрд, да, и Ари Хаапала. Мы, моя жена и я, проезжали здесь вчера вечером, собирались завезти Мариэль, а их тут не было, и мы не можем с ними связаться. — А Мариэль — это их дочь? — Да. — Сколько ей лет?