— Да, но сейчас нет, давно не искал. Томас отложил разводной ключ, выпрямился и серьезно посмотрел на Кеннета. — Все нормально? — Да, конечно. — Ты немного… отсутствуешь. Кеннет молча стоял, скрестив руки перед грудью. Он обычно делился личным, не всегда в подробностях, но, по крайней мере, отвечал на прямые вопросы. Сейчас Томас почти не сомневался, что он придумывает, как бы солгать. — Нее, я просто устал немного, — в конце концов, произнес он, дернув плечом. — Сплю плохо. — Почему? — Не знаю. Может, жарко. Глаза Кеннета блуждали, он растерянно гладил бороду. Томаса посетило то же чувство, как когда племянник встретил его около дома, только теперь он нашел для этого слово. Загнанный. Кеннет выглядел загнанным. — Как с Ханной? — спросил Кеннет, нарушив тишину. — Все хорошо, много работает… Слушай, сольешь воду? Открой кран на кухне. — Без проблем. Кеннет ушел наверх, казалось, он даже испытал облегчение, что может на время покинуть подвал. Когда он вернется, Томас переведет разговор на более нейтральные темы, подальше от состояния Кеннета, от ситуации с Ханной. Он думал о ней с самого утра, с тех пор как она рассказала о теле в лесу. Понял по ее тону, что она ожидала от него большего интереса, что он вовлечется в дело. Как раньше. Но он не решился. Боялся себя выдать. Возможно, что-то тревожит Кеннета, но кто такой Томас, чтобы в этом копаться? Одному Богу известно, насколько он устал от собственных тайн. Ханна сидела за письменным столом с третьей чашкой кофе за день. После совещания и разговора с Финляндией она прочитала присланные отчеты и просмотрела собственные записи, проверяя, есть ли что-то, с чем она может поработать, но она мало что могла сделать, пока Сами Ритола, не установит личность русского в лесу. Гордон отправил запрос в Интерпол и образец ДНК в международный реестр — никто из них пока не ответил. Но погибшие около Рованиеми финны входили в местную мотоциклетную банду, и если жертва находилась в их кругу, то есть вероятность, что Ритола знает кто это, как говорил Гордон. Ханна отправила Ритола фотографию и скрестила пальцы. Но ей надо было найти какое-то занятие, поэтому, допив остатки кофе, она вышла в коридор и потом вниз в офис Гордона. — Съезжу к Хельгрену, — сказала она, натягивая на себя форменную куртку. — Зачем? — У нас все еще идет следствие по нарушению правил охоты, но больше для того чтобы побесить его. — Так как была уверена, что это единственное, в чем она могла преуспеть. Хельгрен сумел выкрутиться, когда доказательства были гораздо более весомыми; то, что они имели на руках сейчас, могло классифицироваться только как косвенные улики. — Составить тебе компанию? — Конечно! Они вместе вышли из участка. Ханна ожидала увидеть кого-то из журналистов снаружи, но никого не было. Проведенная ими в Лулео пресс-конференция с Гордоном по видеосвязи оказалась довольно банальной историей. Они рассказали, что нашли жертву дорожного происшествия, участники которого скрылись, про место аварии, а также попросили тех, кто, возможно, что-то видел в том районе, например, темно-синий автомобиль в начале прошлой недели, сообщить в полицию. Ничего о пулевом ранении, волках или возможных связях с Рованиеми. Но она думала, что в городе, где столкновение с лосем попадает на первые полосы, один лишь факт насильственной смерти вызовет ажиотаж. Очевидно, нет. Они поехали на машине Гордона, по трассе Е4 на север, мимо «ИКЕА» и выехали из города, на запад. Они проехали совсем немного, как Ханна почувствовала, как уже знакомый, но всегда незваный жар начинает подниматься от груди вверх. — Да черт, не может быть! — Она опустила стекло, впуская прохладный поток воздуха. Она уже чувствовала, как по шее вниз между грудей начинает течь пот. — Что такое? — осведомился Гордон, мельком взглянув на нее и рефлекторно снижая скорость. — Вам так повезло, понимаешь? — больше злобы в голосе, чем она рассчитывала, но это хотя бы маскировало ее желание заплакать. Лучше злиться, чем грустить. — Вам, мужчинам, так чертовски повезло. — Понятно… — У меня были месячные каждый божий месяц в течение сорока лет кроме периода беременности, когда я растолстела, все время хотела в туалет и меня непрерывно тошнило. Гордон молчал, ясно понимая, что нет смысла что-то говорить, пока Ханна раздраженно вытирала пот со лба и терла ладони о форменные брюки. — Теперь все закончилось, муки позади. Но не тут-то было! Теперь у меня вот эта фигня. — Хочешь, остановлюсь? Ханна откинулась на спинку, закрыла глаза и сделала пару глубоких вдохов. Ветер приносил прохладу, волна жара отступила, и Ханна начала приходить в себя. — Нет, все хорошо… Прости. — Ничего, перепады настроения случаются, когда нарушается баланс эстрогенов. Она повернула голову и вопросительно на него посмотрела. Он что, шутит? Он на пару секунд отвлекся от дороги и открыто встретился с ней взглядом. — Я читал всякое. — Читал про климакс? — Я забочусь о своих сотрудниках, — подчеркнул он, слегка дернув плечом. Ханна знала, что это не пустые слова — какие бы проблемы ни возникали у коллег, личные или профессиональные, он придумывал, какую помощь и поддержку мог дать работодатель. Он — хороший начальник, Гордон Бакман Ниска. Хороший человек. Но ей все равно хотелось верить, что именно ради нее он приложил чуть больше усилий. Глядя перед собой, она положила руку ему на бедро. Никакого сексуального подтекста, просто тактильный способ показать одобрение, передать эмоцию, что всегда трудно давалось ей вербально. Уголком глаза она заметила, как он поспешно взглянул на нее. Потом положил ладонь ей на бедро и слегка сжал. Дальше они ехали в тишине, свернули с Е4 и продолжили движение на север. Ханна снова подняла стекло. Десять минут спустя они свернули на такую маленькую дорожку, которую невозможно найти, если не знать о ней. Еле ползли, пока лес не расступился и не показались пять разномастных построек. Жилой дом — выкрашенное желтой краской маленькое низкое строение. За ним более крупная красная дворовая постройка с зелеными двойными дверями на длинной стороне, за счет которых она казалась хлевом, хотя никаких животных там никогда не было. По крайней мере, живых. Сбоку от постройки — деревянный сарай, рядом с ним — собачий загон, где две охотничьи собаки возвестили о приезде Гордона с Ханной непрерывным лаем. Последний дом на участке — сруб с мансардной крышей, похожий на строение из кемпинга. Неясно для чего он использовался — если вообще использовался. Гордон припарковался, и они вышли из машины. Ханна бросила беглый взгляд назад на автомобиль, направляясь к стоявшему у входной двери Хельгрену, ожидавшему их с недружелюбно скрещенными на фланелевой рубашке руками. Он выглядел моложе своих шестидесяти, моложе П-У, пронеслось в голове у Ханны, поджарый и мускулистый, а лицо выдавало человека, много времени проводящего на улице. Короткая седая щетина и светло-голубые глаза враждебно вглядывающиеся в посетителей из-под кепки с рекламой машинного масла. — Что вам нужно? — спросил он без намека на более формальное или дружелюбное приветствие. — У вас дома есть крысиный яд? — прямо спросил Гордон. — Нет, крыс я пристреливаю, если вижу. Он как-то сумел сделать ударение на крысах, таким образом, что у Ханны возникло впечатление, что для него и она, и Гордон, и, видимо, все полицейские — животные-вредители. — А мышей? Их сложнее увидеть? — Ловушки. У меня на участке нет яда, у меня — собаки. — Слушайте, да вы настоящий друг зверей, — вставила Ханна. — Знаете, почему мы спрашиваем? — Наверное, нашли где-то отравленных зверей, — сказал Хельгрен, и на его лице одновременно отразились усталость и бешенство. — На вашей земле, — сказала Ханна. Не совсем правда, но был маленький шанс, что, разозлившись, что они там побывали, он автоматически ее поправит и выдаст свою осведомленность об отравлении волков прямо за его владениями. — У меня много земли и нет ограждений, — спокойно ответил Хельгрен, пожав плечами. — Можно нам здесь все осмотреть? Внутри домов? — Нет. Ханна посмотрела на Гордона, который едва заметно покачал головой. Они могут принять решение об обыске, если преступление предусматривает наказание в виде тюремного заключения и если у них есть повод полагать, что в строениях есть что-то имеющее решающее значение для расследования. Первому критерию ситуация соответствует, но даже если бы они нашли целый прицеп крысиного яда, они бы никогда на сто процентов не смогли связать это с отравленным мясом. — Что-то еще? Гордон огляделся, будто над чем-то размышляет и принимает решение. — Нет, сейчас все, но мы, возможно, будем заглядывать то и дело. — Зачем? — Почему бы и нет? — Меня в чем-то подозревают? — Нет, сейчас нет, но, как я уже сказал, будем заглядывать. Они двинулись назад, Ханне показалось, что она чувствует на спине злобный взгляд Хельгрена. Подходя к машине, они услышали звук двигателя, и через мгновение на участок заехала и припарковалась другая машина. Хорошо одетый мужчина двадцати пяти лет вышел из нее и уверенным шагом, демонстрирующим, что приехал он сюда не впервые, направился к дому. Он без особого интереса взглянул на Ханну с Гордоном и чуть кивнул им. — Кто это? — поинтересовалась Ханна, обернулась и увидела, как молодой мужчина подходит к Хельгрену, пожимает ему руку и они оба заходят в дом. — Не знаю, не узнал его.