Что касается Паспарту, то он жадно вдыхал морозный воздух, и лицо его было красно, как диск солнца, когда оно садится в тумане. С присущим ему непоколебимым оптимизмом он снова начал надеяться на успех. Ну что ж, вместо того чтобы приехать в Нью-Йорк утром, они приедут вечером, лишь бы им застать пакетбот, отходящий в Ливерпуль! Паспарту даже хотелось пожать руку своему союзнику Фиксу. Он помнил, что парусные сани были раздобыты именно им и что только благодаря сыщику его господин может прибыть в Омаху вовремя. Однако, следуя какому-то предчувствию, он сдержался и не изменил своего обычного насторожённого отношения к Фиксу. Во всяком случае, Паспарту знал, что он никогда не позабудет одного – жертвы, которую, не колеблясь, принёс мистер Фогг, чтобы вырвать его из рук индейцев племени сиу. Для этого мистер Фогг рисковал своим состоянием и самой жизнью… Нет! Его слуга этого никогда не забудет! Пока каждый из путешественников предавался своим размышлениям, сани буквально летели по бескрайнему снежному ковру. Иногда они пересекали небольшие речки, притоки или притоки притоков Литл-Блу-ривер, но путешественники не замечали этого, ибо и поля и водные потоки были покрыты одним и тем же белым покровом. Равнина была совершенно пустынна. Расположенная между Тихоокеанской железной дорогой и веткой, идущей от форта Керней на Сент-Джозеф, она образовывала как бы обширный необитаемый остров. Ни деревни, ни станции, ни даже форта. Временами мелькали лишь одинокие, покрытые снегом кривые деревья, которые сгибались под порывами ветра. Иногда стаи диких птиц взлетали над равниной. Изредка койоты, голодные и худые, бросались в погоню за санями, надеясь чем-нибудь поживиться. Паспарту с револьвером в руке готов был немедленно открыть огонь по ближайшим из них. Если бы с санями что-нибудь случилось, путешественникам, подвергшимся нападению этих свирепых хищников, пришлось бы плохо. Но сани держались крепко, стремительно мчались вперёд, и скоро стая воющих зверей осталась далеко позади. В полдень Мадж по некоторым признакам заметил, что они миновали Платт-ривер. Он ничего не сказал, но теперь был уверен, что до Омахи остаётся не больше двадцати миль. И действительно, меньше чем через час искусный водитель оставил руль и начал спешно убирать паруса; по инерции сани прокатились ещё полмили. Но, наконец, они остановились, и Мадж, указав на ряд покрытых снегом крыш, сказал: – Ну вот мы и приехали! Приехали! Приехали на станцию, откуда многочисленные поезда ежедневно следуют на восток Соединённых Штатов! Паспарту и Фикс соскочили на землю и расправили свои онемевшие конечности. Затем они помогли сойти с саней миссис Ауде и мистеру Фоггу. Филеас Фогг щедро расплатился с Маджем, которому Паспарту дружески пожал руку. После этого все четверо поспешили на вокзал. В Омахе – этом важном центре штата Небраска – кончается собственно Тихоокеанская железная дорога, соединяющая бассейн Миссисипи с Тихим океаном. От Омахи начинается уже новая линия, носящая название Чикаго-Рок-Айлендской дороги, которая идёт прямо на восток и на пути к Чикаго насчитывает пятьдесят станций. Поезд прямого сообщения был готов к отходу. Филеас Фогг и его спутники едва успели сесть в вагон. Города Омахи они вовсе не видели, но Паспарту не очень об этом сожалел: он понимал, что теперь не время осматривать город. С чрезвычайной быстротой поезд пролетел по штату Айова, через города Каунсил-Блафс, Де-Мойн и Айова-Сити. Ночью он пересёк у Давенпорта Миссисипи и через Рок-Айленд вошёл в пределы штата Иллинойс. На другой день, 10 декабря, в четыре часа вечера поезд прибыл в Чикаго; город этот уже поднялся из развалин и ещё горделивее раскинулся на берегах чудесного озера Мичиган. Девятьсот миль отделяют Чикаго от Нью-Йорка. Поездов здесь было много, и мистер Фогг пересел непосредственно с одного на другой. Быстроходный локомотив линии Питтсбург – Форт-Уэйн – Чикаго понёсся на всех парах, словно понимая, что достопочтенному джентльмену нельзя терять времени. Молнией промчался он через штаты Индиана, Огайо, Пенсильвания, Нью-Джерси, проезжая города с античными названиями, во многих из которых уже были и улицы и конная железная дорога, но ещё не было домов. Наконец, показался Гудзон, и 11 декабря в четверть двенадцатого ночи поезд остановился на вокзале, расположенном на правом берегу реки, как раз против пристани пароходов линии компании Кунардлайн. Пароход «Китай», идущий в Ливерпуль, снялся с якоря сорок пять минут назад. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ, в которой Филеас Фогг вступает в непосредственную борьбу с неудачей Вместе с «Китаем», казалось, исчезли и все надежды Филеаса Фогга. Действительно, ни один из пакетботов, курсирующих между Европой и Америкой, ни суда французской Трансатлантической компании, ни корабли компании «Уайт-стар-лайн», ни пароходы компании «Иммэн» или Гамбургской линии, ни другие не подходили для Филеаса Фогга. В самом деле, пароход «Перейр» французской Трансатлантической компании, великолепные суда которой не уступают по быстроходности судам всех других линий, а по удобствам даже превосходят их, отходил лишь через два дня – 14 декабря. При этом, как и корабли Гамбургской компании, он следовал не прямо в Ливерпуль или Лондон, а заходил в Гавр, и этот добавочный переезд от Гавра до Саутгемптона задержал бы Филеаса Фогга и окончательно свёл бы на нет все его последние усилия. Что касается пакетботов Иммэн, один из которых – «Город Париж» – отходил на другой день, то о них нечего было и думать. Эти суда предназначены главным образом для перевозки эмигрантов. Их машины слабы, и большею частью они идут под парусами, так что скорость их незначительна. На переход из Нью-Йорка в Англию они затрачивают больше времени, чем оставалось в распоряжении мистера Фогга, чтобы выиграть пари. Всё это наш джентльмен узнал вполне точно из своего путеводителя Бредшоу, в котором были подробно указаны все океанские пароходные линии. Паспарту был совершенно уничтожен. Мысль, что они опоздали на пакетбот всего лишь на сорок пять минут, убивала его. Во всём виноват он один: вместо того чтобы помогать своему господину, он только сеял препятствия на его пути! Вспоминая все злоключения этого путешествия, подводя итог истраченным лишь по его вине суммам, думая об огромном пари, о значительных издержках на путешествие, потерявшее теперь всякий смысл и разорившее мистера Фогга, бедный малый осыпал себя бранью. Однако Филеас Фогг ни единым словом не упрекнул его. Покидая пристань, откуда отходили пакетботы трансатлантических линий, он только сказал своим спутникам: – Пойдёмте. Завтра мы что-нибудь решим. Мистер Фогг, миссис Ауда, Фикс и Паспарту переправились через Гудзон на небольшом пароходике и сели в фиакр, который доставил их в гостиницу «Сент-Николас» на Бродвее. Там они сняли несколько номеров и провели ночь, которая пролетела очень быстро для Филеаса Фогга, спавшего, как всегда, превосходно, но показалась очень длинной миссис Ауде и другим его спутникам, которым волнение не давало заснуть. Наступил следующий день – 12 декабря. От семи часов утра 12 декабря до восьми часов сорока пяти минут вечера 21 декабря оставалось девять суток тринадцать часов сорок пять минут. Если бы Филеас Фогг отправился накануне на «Китае» – одном из самых быстроходных трансатлантических пароходов компании Кунард-лайн, – он прибыл бы в Ливерпуль, а затем в Лондон в назначенный срок! Мистер Фогг вышел из гостиницы, приказав своему слуге дожидаться его и предупредить миссис Ауду, чтобы она в любую минуту была готова к отъезду. Он отправился на берег Гудзона и стал старательно искать среди стоявших у пристани и на якоре посреди реки кораблей какой-нибудь пароход, готовый к отплытию. На многих судах был уже поднят флаг, и они собирались выйти в море с утренним приливом: из огромного великолепного Нью-йоркского порта ежедневно отправляются во все концы света многие десятки кораблей; но в большинстве своём это были парусные суда, и они не годились для мистера Фогга. Последняя попытка нашего джентльмена грозила окончиться неудачей, как вдруг он заметил судно, стоявшее на якоре перед Бэтери, в одном кабельтове от берега. Это был торговый винтовой пароход изящной формы, из его трубы валили густые клубы дыма, что указывало на скорое отплытие судна. Филеас Фогг нанял лодку, сел в неё и в несколько взмахов вёсел очутился у трапа «Генриетты», парохода с железным корпусом, но деревянными надстройками. Капитан «Генриетты» был на борту. Филеас Фогг поднялся на палубу и попросил вызвать его. Тот не заставил себя ждать. Это был человек лет пятидесяти, настоящий морской волк, как видно, человек сварливый и малоприятный в обращении. Выпученные глаза зеленоватого цвета, рыжие волосы, крепко сколоченная фигура – ничто не напоминало в нём человека из общества. – Вы капитан? – спросил мистер Фогг. – Да, я. – Я – Филеас Фогг из Лондона. – А я – Эндрю Спиди из Кардифа. – Вы скоро отплываете?… – Через час. – И направляетесь?… – В Бордо. – Какой у вас груз? – Одни камни в трюме. Никакого груза. Иду с балластом. – У вас есть пассажиры? – Нет пассажиров. Никогда не будет пассажиров. Громоздкий шумный товар. – Хорошо ли идёт ваше судно? – Одиннадцать – двенадцать узлов. «Генриетта» – корабль известный. – Согласны вы перевезти меня в Ливерпуль? Меня и ещё троих людей. – В Ливерпуль? А почему не в Китай? – Я сказал: в Ливерпуль. – Нет! – Не хотите? – Нет. Я собираюсь в Бордо, и я пойду в Бордо. – Ни за какие деньги? – Ни за какие деньги. Капитан произнёс это тоном, не терпящим возражений. – Но владельцы «Генриетты»… – возразил Филеас Фогг. – Владельцы – это я, – ответил капитан. – Судно принадлежит мне. – Тогда я его зафрахтую. – Нет! – Я покупаю его. – Нет! Филеас Фогг и бровью не повёл. Однако положение было серьёзное. Нью-Йорк не походил на Гонконг, а капитан «Генриетты» – на владельца «Танкадеры». До сих пор деньги нашего джентльмена побеждали все препятствия. На сей раз деньги оказались бессильны. Однако необходимо было найти средство переправиться через Атлантический океан на судне, иначе пришлось бы лететь на воздушном шаре, что было и опасно да и вообще невыполнимо. Но Филеасу Фоггу, видимо, пришла в голову какая-то мысль, ибо он сказал капитану: – Хорошо, согласны вы доставить меня в Бордо?