– Ну, Ральф, как обстоят дела с кражей? – спросил Томас Флэнаган. – Что ж, банку, видимо, придётся проститься со своими деньгами, – заметил Эндрю Стюарт. – А я, наоборот, надеюсь, что мы всё же задержим вора, – возразил Готье Ральф. – Мы послали ловких полицейских агентов и в Америку и в Европу – во все главнейшие портовые города, так что этому господину трудно будет ускользнуть. – Так, значит, приметы вора известны? – спросил Эндрю Стюарт. – Прежде всего это не вор, – серьёзно ответил Готье Ральф. – Как! Молодчик, стащивший пятьдесят пять тысяч фунтов стерлингов банковыми билетами, не вор?! – Нет, – повторил Готье Ральф. – Значит, это делец? – спросил Джон Сэлливан. – «Морнинг кроникл» уверяет, что это – джентльмен. Слова эти принадлежали Филеасу Фоггу, голова которого поднялась над ворохом наваленных вокруг него газет. Он поздоровался со своими партнёрами, те в свою очередь приветствовали его. Событие, о котором шла речь и о котором с таким увлечением писали все газеты Соединённого королевства, произошло три дня назад – 29 сентября. Пачка банковых билетов на огромную сумму – пятьдесят пять тысяч фунтов стерлингов – была похищена с конторки главного кассира Английского банка. В ответ на удивлённые вопросы, как могла произойти подобная кража, помощник управляющего банком Готье Ральф ограничивался следующим ответом: «В эту минуту кассир вписывал в приход поступление в три шиллинга и шесть пенсов, а за всем ведь не уследишь». Чтобы обстоятельства этого дела стали более понятными, уместно заметить, что замечательное учреждение, именуемое «Английским банком», самым ревностным образом оберегает достоинство своих клиентов и поэтому не имеет ни охраны, ни даже решёток. Золото, серебро, банковые билеты открыто лежат повсюду и предоставлены, так сказать, «на милость» первого встречного. Разве допустимо подвергать сомнению честность своих посетителей? Один из самых внимательных наблюдателей английских нравов рассказывал даже о таком случае. Как-то раз в одном из залов банка его заинтересовал лежавший на конторке золотой слиток весом в семь или восемь фунтов; он взял этот слиток, осмотрел его и передал соседу, тот – другому, так что слиток, переходя из рук в руки, исчез в глубине тёмного коридора и вернулся на своё место лишь через полчаса, причём кассир не поднял даже головы. Но 29 сентября дело происходило несколько иначе. Пачка банковых билетов не вернулась на своё место, и когда великолепные часы, висевшие в отделе чековых операций, пробили пять часов – время окончания работы, – Английскому банку ничего не оставалось, как внести эти пятьдесят пять тысяч фунтов стерлингов в графу убытков. Когда факт кражи был должным образом установлен, сыщики, отобранные из числа наиболее ловких агентов сыскного отделения, были разосланы в крупнейшие порты – Ливерпуль, Глазго, Гавр, Суэц, Бриндизи, Нью-Йорк и другие; в случае удачи им была обещана премия в две тысячи фунтов стерлингов и сверх того пять процентов с найденной суммы. В ожидании сведений, которые полиция надеялась получить в результате начавшегося следствия, сыщикам было поручено тщательно наблюдать за всеми прибывающими и отъезжающими путешественниками. Как утверждала газета «Морнинг кроникл», можно было предположить, что лицо, совершившее кражу, не входило ни в одну из воровских шаек Англии. В тот самый день, 29 сентября, многие видели, как некий хорошо одетый джентльмен почтенного вида и с прекрасными манерами расхаживал в зале выплат, где произошла кража. Следствие позволило довольно точно установить приметы этого джентльмена, и они тотчас же были разосланы всем сыщикам Соединённого королевства и континента. Некоторые проницательные умы – и в числе их Готье Ральф – были твёрдо уверены, что вору не ускользнуть. Легко себе представить, что это происшествие находилось в центре внимания Лондона и всей Англии. О нём горячо спорили, обсуждали возможный успех или неудачу действий столичной полиции. Не удивительно поэтому, что и среди членов Реформ-клуба велись подобные разговоры, тем более что один из собеседников был помощником управляющего банком. Достопочтенный Готье Ральф нисколько не сомневался в результатах поисков, считая, что назначенная премия должна изрядно подстегнуть рвение и сообразительность агентов. Но его коллега Эндрю Стюарт далеко не разделял этой уверенности. Спор продолжался и за карточным столом; Стюарт сидел против Флэнагана, Фаллентин – против Филеаса Фогга. Во время игры партнёры не разговаривали, но между робберами прерванная беседа возобновлялась с ещё большим жаром. – Я утверждаю, – сказал Эндрю Стюарт, – что все шансы на стороне вора; это, без сомнения, ловкий малый. – Ну, нет! – ответил Ральф. – Нет ни одной страны, где бы он мог укрыться. – Как это так? – Куда ж ему, по-вашему, поехать? – Не знаю, – ответил Эндрю Стюарт, – но во всяком случае мир велик. – Когда-то был велик, – вполголоса заметил Филеас Фогг. – Снимите! – добавил он, протягивая колоду Томасу Флэнагану. На время роббера спор затих. Но вскоре Эндрю Стюарт возобновил его. – Что значит: «Когда-то»? – спросил он. – Или земля, ненароком, уменьшилась? – Без сомнения, – ответил Готье Ральф. – Я согласен с мистером Фоггом. Земля уменьшилась, раз её можно теперь объехать в десять раз быстрее, чем сто лет назад. А это в данном случае ускорит поиски. – И облегчит вору бегство! – Мистер Стюарт, ваш ход! – произнёс Филеас Фогг. Но недоверчивый Стюарт не успокоился и после окончания партии снова возобновил разговор. – Надо признать, мистер Ральф, – сказал он, – вы избрали действительно забавный способ доказательства того, что земля уменьшилась! Итак, раз её теперь можно объехать в три месяца… – Всего в восемьдесят дней, – заметил Филеас Фогг. – Действительно, господа, – подхватил Джон Сэлливан, – в восемьдесят дней, с тех пор как открыто движение по линии между Роталем и Аллахабадом, по Великой индийской железной дороге; вот расчёт, составленный «Морнинг кроникл»: Из Лондона в Суэц, через Мон-Сенис и Бриндизи… поездом и пакетботом… 7 дней Из Суэца в Бомбей пакетботом… 13 дней Из Бомбея в Калькутту поездом… 3 дня Из Калькутты в Гонконг (Китай) пакетботом… 13 дней Из Гонконга в Иокогаму (Япония) пакетботом… 6 дней Из Иокогамы в Сан-Франциско пакетботом… 22 дня Из Сан-Франциско в Нью-Йорк поездом… 7 дней Из Нью-Йорка в Лондон пакетботом и поездом… 9 дней … Итого – 80 дней – Да, восемьдесят дней! – воскликнул Эндрю Стюарт, в рассеянности сбрасывая козырь. – Но здесь не учитывается ни дурная погода, ни встречные ветры, ни кораблекрушения, ни железнодорожные катастрофы и тому подобное. – Всё это учтено, – ответил Филеас Фогг, делая ход, ибо на сей раз спор продолжался уже во время игры. – Даже если индусы или индейцы разберут рельсы? – горячился Эндрю Стюарт. – Если они остановят поезд, разграбят вагоны, скальпируют пассажиров? – Всё это учтено, – повторил Филеас Фогг и объявил, бросая карты на стол: – Два старших козыря! Эндрю Стюарт, чья очередь была сдавать, собрал карты, говоря: – Теоретически вы правы, мистер Фогг, но на практике… – И на практике тоже, мистер Стюарт. – Хотел бы я посмотреть, как это у вас получится! – Это от вас зависит. Поедемте вместе. – Сохрани меня небо! – вскричал Стюарт. – Но бьюсь об заклад на четыре тысячи фунтов, что такое путешествие при существующих условиях невозможно. – Напротив, вполне возможно, – возразил мистер Фогг. – Ну что ж, совершите его! – Вокруг света в восемьдесят дней? – Да! – Охотно. – Когда? – Немедленно. – Это безумие! – воскликнул Эндрю Стюарт, которого начало раздражать упрямство партнёра. – Давайте лучше продолжать игру! – В таком случае пересдайте, – заметил Филеас Фогг, – в вашей сдаче ошибка. Эндрю Стюарт лихорадочно собрал карты; затем вдруг бросил их на стол: – Хорошо, мистер Фогг, я ставлю четыре тысячи фунтов! – Дорогой Стюарт, – сказал Фаллентин, – успокойтесь. Ведь это не всерьёз! – Когда я держу пари, то это всегда всерьёз, – ответил Эндрю Стюарт. – Идёт! – сказал мистер Фогг. Затем, обернувшись к своим партнёрам, добавил: – У меня лежит двадцать тысяч фунтов стерлингов в банке братьев Бэринг. Я охотно рискну этой суммой… – Двадцать тысяч фунтов! – воскликнул Джон Сэлливан. – Двадцать тысяч фунтов, которые вы можете потерять из-за непредвиденной задержки! – Непредвиденного не существует, – спокойно ответил Филеас Фогг. – Мистер Фогг, но ведь срок в восемьдесят дней – срок минимальный. – Хорошо использованный минимум вполне достаточен.