— Это всё заживёт, брат. А вот, что с мозгом? — тихо перебила его хранительница. — Узнаем, когда очнётся, — твёрдо ответил старейший. — Надеюсь, он всё-таки очнётся, — вздохнула в ответ женщина. — Не смей даже думать так, — резко осадил её хранитель. — Если потребуется, я отдам ему свою жизнь. — Старейший! — растерянно охнул Пьер. — Я уже сто лет, как старейший, — огрызнулся хранитель. — Зажился на этом свете. Парень сумел сделать то, что должны были делать все мы. Но мы растерялись. Не ожидали, что ночной бродяга осмелится напасть вот так, с ходу. Отвечая воину, старик продолжал смывать кровь. Потом, отложив тряпку, он быстро ополоснул руки и, энергично встряхнув кистями, перешёл к голове лежащего. Плавным движением положив ладони на виски Араба, он прикрыл глаза и попытался дотянуться до сознания бывшего наёмника. Но уже через несколько секунд, тяжело вздохнув, бессильно уронил руки. — Что? — звенящим от напряжения голосом спросил Майк. — Ничего. Тело истощено до предела, а сознание закрыто наглухо. Словно пытаешься в скалу пробиться, — тихо ответил хранитель. — Что нам делать? — спросил Квон. — Перенесите его в пещеру и приготовьтесь ухаживать. Энергетический запас тела я восстановлю, а вы будете поить его бульоном и следить, чтобы он дышал. Каждую минуту, каждую секунду рядом с ним кто-то должен быть. Идите в деревню и купите всех кур, которых крестьяне решат продать. Если будет мало, попросите охотника проводить вас в соседнюю деревню. А теперь займитесь делами. Воины осторожно перенесли Араба в пещеру и отправились заниматься хозяйственными делами. Рядом с телом осталась хранительница. Ловко сплетя из нескольких прутиков рамку, она подвесила на ниточку пуховое перо и, установив рамку над головой Араба, так, что перо оказалось у него перед носом, удовлетворённо кивнула. Лёгкое дыхание воина чуть колыхало пёрышко, ясно давая ей понять, что он всё ещё дышит. Натаскав кучу дров, воины отправились в деревню. Телами погибших противников, по общему согласию, было решено заняться ближе к вечеру. Чтобы не устраивать кладбище рядом с кругом силы, Майк и Квон решили погрузить тела в вертолёт, на котором они прилетели, и, отогнав его подальше, попросту взорвать, чтобы у любой поисковой группы сложилось впечатление крушения. По мнению Квона, вертолёт сенатора был слишком приметным, чтобы оставлять его себе в качестве трофея. После недолгого спора, Майк согласился с ним и даже отказался от предложения избавиться от тел уже проверенным способом, который они узнали от самого Араба. Связав носилки, воины снесли тела врагов в долину и погрузили в вертолёт, вместе с телами пилотов и телохранителей. О последних позаботились жители деревни. Едва вертолёт опустился на маисовое поле, как засевшие в кустах на краю поля охотники открыли шквальный огонь по кабине, моментально превратив её и сидевших в салоне в решето. Кое-как стерев с панели приборов и рычагов кровь, Квон уселся на место пилота и, запустив двигатель, удовлетворённо кивнул. Несмотря на кучу сквозных дыр, ни одна пуля не повредила жизненно важных систем вертолёта. Прогрев двигатель, он поднял машину в воздух и уверенно повёл её в сторону от деревни. Не мудрствуя лукаво, они отогнали машину к тому месту, где была устроена засада. Посадив машину рядом с остатками передвижной лаборатории, они заложили в салоне несколько гранат, привязав к кольцам длинную леску. Спрятавшись за перевёрнутым тягачом, Майк резко дёрнул леску, и через пять секунд раздался взрыв. С мрачной удовлетворённостью посмотрев на дело своих рук, воины молча отправились обратно в деревню пешком. Уже зная дорогу, они шагали быстро, иногда переходя на бег. Тем временем хранители сидели у изголовья Араба, ведя быструю безмолвную беседу. Их мысли носились от мозга к мозгу со скоростью, от которой любой, самый современный суперкомпьютер, сгорел бы от зависти. Весь разговор крутился вокруг лежащего здесь же наёмника. Хранительница, видевшая всё своими глазами, никак не могла поверить в то, что произошло. — Как такое могло быть, старейший? — тихо спрашивала она, и в её голосе слышалось настоящее благоговение. — Мы всю жизнь проводим рядом с камнем силы, и ни разу не случалось, чтобы он так просто отдавал свою силу. — Камень участвовал в сражении. Ему нужна была сила, и он брал её там, где мог получить. Ты не хуже меня знаешь, что камень не просто откликнулся на зов. Он спасал себя. Помогая ему, камень прежде всего помогал себе. — Почему ты не позволил нам вмешаться? — неожиданно спросила женщина. — Такой поток силы просто выжег бы вас. Признаюсь откровенно, я и сам испугался, когда увидел, сколько энергии парень прогоняет через свой разум. Вмешайся мы, и вместо помощи стали бы помехой. Это была его битва. Только его. — Но почему? — растерялась хранительница. — Почему, что? — Почему это была только его битва? Ведь он не хранитель. — Я могу только предполагать. Наши враги поняли, что у нас появился настоящий воин, и решили опередить нас. Уничтожить по одному. Двух воинов они сумели перетянуть на свою сторону, ловко использовав их слабые стороны, а потом решили напасть на один из слабых кругов. Первое нападение было отбито. Но потом, напав на семью, они разбудили такое лихо, что сами растерялись. — Да уж, суметь найти корабль в открытом море нужно умудриться, — грустно улыбнулась хранительница. — Вот именно, — улыбнувшись в ответ, кивнул старейший. — Я недаром поставил на кон весь свой авторитет и репутацию, когда он вернулся из поиска. Знал, что этот паренёк не прост. Но скажу тебе честно, сестра, того, что он сделал сегодня, даже я не ожидал. Потому я и говорю, что это был его бой. Они пришли захватить круг, а заодно избавиться от самого сильного воина. Задумчиво кивнув, хранительница осторожно коснулась виска Араба и, чуть вздрогнув, растерянно сказала: — Кажется, он возвращается. — Это невозможно, — покачал головой старейший. — Слишком мало времени прошло после боя. — Но я слышала, — неожиданно упёрлась хранительница. — Я слышала, как он зовёт жену. — А вот это может быть, — моментально насторожившись, ответил старик. — Его семья — это самое главное, что есть в его жизни, и, если постоянно напоминать ему о них, то это может сработать. Улёгшись рядом с Арабом, он принялся нашёптывать ему имена самых близких воину людей. Словно услышав его, Араб тихо застонал и слегка шевельнул правой рукой. — Получается, — радостно прошептала хранительница. — Я не дам ему умереть, — твёрдо ответил старик, снова начиная шептать имена. * * * С того момента, как Араб увёз с острова двух воинов, прошло уже полтора месяца. Салли начала беспокоиться, ведь от мужа не было вестей. Даже спутниковый телефон не отвечал. Мрачно бродя по пляжу, она то и дело всматривалась в горизонт, ища хоть какой-то намёк на вертолёт или катер. Сорванец Салех, пользуясь отсутствием отца, совсем отбился от рук, то и дело ввязываясь в драки с приезжими детьми или придумывая опасные забавы. Дважды Салли приходилось вытаскивать пацанов из воды, когда они начинали нырять в море со скалы в маленькой бухте. Один раз она вовремя заметила, как мальчишки, натянув верёвку между двумя деревьями и сильно раскачавшись, соревновались, кто дальше пролетит. И каждый раз инициатором затеи оказывался не кто иной, как её отпрыск. Однажды, не выдержав, Салли попытался всыпать ему ремня, но, трижды промахнувшись по вёрткому, как вьюн, мальчишке, поняла, что это пустая затея. С самого младенчества обучаясь владеть собственным телом, Салех обладал завидной реакцией и умудрялся увернуться от любой попытки матери наказать его. Оставив попытку силового воспитания, она отправила сына к Джеку, а сама решила ещё раз прогуляться по пляжу. Всё чаще бывшие наёмники находили её именно там, и уже не раз каждый, кто побывал в деле с её мужем, уверенно заявлял, что Араб возвращался и не из таких переделок. Его столько раз хоронили, что любому другому хватило бы на пять жизней, а он каждый раз возвращался. Слушая эти слова, Салли ненадолго отвлекалась от мрачных мыслей, но вскоре снова начинала грустить. Заметив, что она ударными темпами начинает скатываться в депрессию, Джек, найдя её на пляже, медленно подошёл и, присев рядом, тихо сказал: — Не хочу тебе врать и утверждать, что с ним всё в порядке, но точно я знаю только одно: если ты очень хочешь, чтобы он вернулся, он вернётся. И не надо спрашивать у меня или Джесси, есть ли новости. Просто спроси своё сердце. Если любишь, то будешь точно знать, жив он или нет. — Ты заговорил, как настоящий монах. Ищи ответ в своём сердце, — криво усмехнулась Салли. — Наука твоего мужа, — усмехнулся в ответ Джек. — Только он умел подобрать правильные слова, чтобы заставить других делать так, как нужно делать. — Умел? — насторожилась Салли. — Он ведь больше не служит, — пожал плечами Джек. — Ловко выкрутился. Тоже наука Араба? — Нет, десять лет супружеской жизни, — рассмеялся бывший наёмник, внимательно всматриваясь в горизонт. Почувствовав его настороженность, Салли подняла глаза и заметила черную точку, быстро приближавшуюся к острову. Оглянувшись на Джека, она увидела, как наёмник выхватил из-за спины пистолет и, проверив обойму, сунул его за пояс, на бедро. Лёгкая рубашка навыпуск скрыла оружие, при этом совершенно не мешая мгновенно выхватить его. Сама Салли, вопреки всем наказам мужа, в очередной раз вышла из дома без оружия, за что теперь тихо ненавидела саму себя. Быстро приближавшаяся точка оказалась вертолётом, и вскоре все, заслышавшие рокот его мотора, вышли из домов, внимательно всматриваясь в подлетающую машину. После нападения всё местное население острова стало очень подозрительно относиться к любому неизвестному транспорту. Сделав круг над пляжем, вертолёт решительно пошёл на посадку. Джек, положив руки на пояс, не отрываясь следил за машиной, и сама Салли неожиданно поняла, что забыла дышать. Из растерянной задумчивости её вывел резкий рывок за штанину и настороженный голос сына: — Мам, кто это? Опять за нами? Если да, я стрелять буду. — Погоди палить, приятель. Сначала узнаем, кто это и зачем они прилетели, — улыбнувшись ему одними губами, ответил Джек. Вертолёт сел, и из открывшейся кабины выскочил человек среднего роста, с белой, как лунь, головой и странной, необычной причёской. Опершись на резную трость эбенового дерева, отделанную серебром, он медленно пошёл по пляжу в сторону растерянно замерших поселенцев. Не доходя трёх шагов до жены, Араб остановился и, слегка улыбнувшись, сказал: — Заждались? Надеюсь, никто не додумался по мне поминки справить? — Папка! — раздался над пляжем дикий вопль, и мальчишка повис у отца на шее. Чуть поморщившись, Араб прижал к себе сына и, обнимая второй рукой жену, тихо добавил: — Я же сказал: к тебе я даже с того света вернусь.