Время здесь течет по-другому. Все замедляется. Я словно в машине времени. Она уносит меня в хорошие воспоминания. Туда, где я не знала банду Лихачей. — Джейд очень изменился! — Ной нарушает тишину. — Хочешь сказать, я в этом виновата? — Да, но это не укор. Я знаю его два года, а сейчас как будто с другим человеком знаком. Он стал рассудительнее и спокойнее, и это даже на пользу! Иногда он мог сразу в нос дать, а сейчас хорошо подумает, прежде чем врезать. — То есть я усмирила пса? — Образумила. — Странно, что ты мне об этом говоришь. Тебя бы тоже пора образумить, а то последняя гонка с покорёженным мотом обошлась дорого. — Если найдется такой человек, я обязательно тебе об этом сообщу. — Буду ждать с нетерпением. — Тебя здесь никто не обижает? — по-братски интересуется он. — Думаешь, Джейд бы позволил? — хохочу я. — Ну мало ли, здесь многие могут вздыбиться, правда, потом огребут по полной. — А сейчас ты скажешь, что я могу рассчитывать на тебе и, если что, жаловаться? — В точку, Коуэн! Джейден — мой кореш, я за него убить готов, а, значит, и за тебя. — Надеюсь, обойдется без кровопролитий. Протяжный рев мотора отвлекает нас от занимательной беседы, и мы оборачиваемся. Мой парень сидит на байке и грозно машет рукой Ною: — Дружок, а не пытаешься ли ты увести мою девушку? — Дружок, а не пытаешься ли ты угробить мой мот? — отвечает тот. — Нет, я столько сил положил, чтобы восстановить его, иди проверяй. Ной подмигивает мне и радостно, словно пятилетний ребенок, получивший в подарок крутую игрушку, бежит к своей железной ласточке. Я посылаю воздушный поцелуй своему ревнивцу и возвращаюсь к блокноту и ручке. Как же все изменилось! Еще год назад я находилась в компании уродов, надиралась до чертей, крушила, портила, ломала, убивала в себе человека, превращаясь в монстра. Я была внутри поезда, потерпевшего крушение и уже не надеялась вернуться к жизни. К нормальной жизни, наполненной положительными эмоциями, радостями. Я представить себе не могла, что смогу полюбить, почувствовать любовь в ответ. Я не верила, что смогу смириться с уходом мамы. Я не думала, что смогу воскреснуть, восстать из пепла, как феникс. Глава 24 Ровное дыхание весны. Шаг за шагом, день за днем она стремительно врывается в легкие ласковым ветром и прогоняет зимний холод. Текущие по дорогам извилистые ручьи, пропадают под решетками ливневой канализации. Люди потихоньку снимают с себя утепленные куртки и переходят на весенний гардероб. Солнце припекает сильнее и настойчивее, целуя оранжевыми лучами все живое. Сквозь сырую землю пробивается зеленая трава. Филадельфия наполняется яркими красками и оттенками новых звуков. На смену дневному теплу в вечерний город наведывается прохлада и вместе с проливным дождем отмывает дороги от грязи и пыли, полирует стекла, безустанно стучась в окна. Крупной картечью капли дребезжат по парапетам и образуют лужицы. Я стою под крышей рядом с Джейденом и жду окончания очередного ливня, застилающего глаза. Сегодня мы хотели проехаться по ночной Филадельфии, но погода, кажется, внесет коррективы в наши планы. — Ты можешь быть иногда такой милой! — прижимая меня к себе ближе, говорит он. — Разве я не всегда такая? Поворачиваюсь к нему лицом, чтобы увидеть любимые ямочки на щеках и огонь в темных зрачках. — Нет, и слава богу. Я бы с ума сошел, если бы ты была сладкой, как сахарная вата. — Даже так… — Ты идеально подходишь мне. Где-то в глубине души я понял, что больше не буду свободным, когда сжал твое, содрогающееся от истерики, тельце тем летом. — Но тогда я тебя отпугнула, не так ли? — Ты вела себя как самая настоящая стерва, но этим и подогрела интерес. — А потом ты узнал, что я знакома с Хантером… — И мне хотелось тебя прикончить за это. — Ну ты и осел! — Коуэн, это еще ласковое прозвище! Теряешь хватку? — Не дождешься! — отходя от него и скрещивая руки на груди, смеюсь я. — Готов к очередному удару? — С тобой не соскучишься. — Он озадаченно почесал затылок. — В общем… Хочу познакомить тебя со своим отцом и сестрой. Выдержишь? Реакция Джейдена стоит того, чтобы описать. Он заливается громким недоверчивым хохотом и поднимает руки вверх, словно я держу его на мушке. Я обещала папе, что когда настанет время, расскажу ему о Ривзе. Оно пришло, тянуть нечего. — Самое забавное, что я хотел тебе сказать что-то подобное, дорогая. Мы едем в Нью-Йорк к моей семье на этих выходных. Я не то что округляю глаза, они вылетают из орбит. Мне было не знакомо чувство страха при таких обстоятельствах, но, кажется, настал его час. Я вряд ли смогу понравиться родителям своего ненаглядного, уж не тот я человек. Это раньше я была золотой девочкой, которая у всех вызывала восхищение, а что сейчас? — Ты уверен, что это хорошая идея? — Такой же вопрос к тебе! — Поднимает плечи он и лучезарно улыбается. Я выдыхаю, стараясь не показать смятения. — Джейд, мы никогда не говорили о твоей семье. А сейчас ты хочешь меня им представить? — Боялся спугнуть. — Хорошо, стало быть, ты хочешь отвезти меня к ним завтра? — Зришь в корень. — Теперь мне нужно больше информации. И, если честно, я немного в шоке, что твоя семья живет в Нью-Йорке… — Хорошо, спрашивай все, о чем хочешь узнать, только давай вернемся домой… Усевшись на потрепанный временем диван, я задумываюсь. Он решил познакомить меня с самыми близкими людьми. Сомневаюсь, что кому-то из его прошлых пассий удалось дойти до этого уровня. — Почему ты тогда в Филадельфии, раз твоя семья в другом городе? — Захотелось самостоятельности, — вздыхает Джейд. — В восемнадцать лет я улетел во Францию. Тайком подал документы в академию, а когда прошел конкурс, поставил всех перед фактом, что купил билет в один конец. Проучившись два года, мне пришлось вернуться в штаты. Моя сестра Эрика попала в аварию, и я должен был быть рядом с ней. — Она талантливая, я не прочь с ней познакомиться. — Я приковываю свое внимание к тому самому дереву на стене. — Да, гениальный фотограф… Я даже удивлен, что ты о ней не слышала, она очень известна в Нью-Йорке. — Раньше я была равнодушна к этому виду искусства. Видишь, какой у меня огромный недостаток? — Это не недостаток, а просто недоразумение, — притягивая меня к себе, шепчет Джейд. — Так как ты очутился здесь? — Пришлось переводиться из французской академии. В Нью-Йорке в тот год все места были забиты под завязку, вот я и переехал сюда. Не так далеко от родного дома. — А твои родители, м-м-м, какие они? — вспоминая о том, что мне скоро предстоит их увидеть, спрашиваю я.