Дочь включает какую-то грустную мелодию и неуверенно начинает танцевать. С каждым шагом ее действия становятся сильнее, напористее. В ее плавных движениях чувствуется незабытая грация. Она, будто забывая о гравитации, парит над полом, как птица, раскинув руки в стороны. Столько энергии и одновременно боли в этой пластике! Даже я, полный чайник в делах хореографии, замечаю это. Она так похожа на Мередит… *** Если бы я была способна уничтожить себя танцем, то это произошло прямо сейчас. Чувствую натянутое, как струна, напряжение, каждую ноющую мышцу в своем теле. Все болит, в том числе и душа. Она знает, что чего-то не хватает… И я знаю, чего, а точнее, кого. Эти движения мы придумывали вместе с мамой. Я помню ее советы, ставшие настоящей находкой. Я помню каждую связку, предложенную ей. Я помню, как мы вместе повторяли куски хореографии у нее в студии. Как же мне тебя не хватает, мамочка… Густая пелена слез заставляет остановиться, и я обездолено падаю на пол. — Доченька, т-с-с, все хорошо, не плачь! — Мягкая рука отца утешающе касается моего плеча. И я благодарю Господа за то, что он дал мне шанс все исправить. Он подарил мне возможность все ему сказать, попросить прощения. И он простил меня. Простил свою никчемную плохую дочь, несмотря на все гадости, сотворенные раньше. Каким же должно быть большим сердце, чтобы так поступить? Вот уже как два месяца я не скандалю, не закатываю истерик, не убегаю из дому. Я не чувствую себя счастливой, но и несчастья в моей жизни больше нет. Я успокоилась. И, самое главное, перестала ненавидеть ее. Я отпустила ее. Наверное… — Я уже не плачу, пап, — вытирая мокрую щеку, скулю я. — Ты так красиво танцевала. Мне очень понравилось. — Правда? Мне казалось, это выглядит ужасно. — Ты что?! Какое глупое заблуждение… Ты уверена, что не хочешь вернуться к учебе? Мельком смотрю на свое отражение. Вот она я. Внешне все та же, но внутри разрушена. Я больше похожа на куклу с неисправным механизмом. Ноги сломаны, а нужно бежать, чтобы не угодить в лапы саморазрушения. — Я не знаю, это сложно. Да если бы и захотела, то поздно. Учебный год уже начался. — Думаешь, поезд ушёл? Пустяки, придёт следующий. У тебя куча попыток, возможностей. И не нужно считать, что каждая неудачная — последняя. Нет последней, всегда есть ещё одна. Его уверенный голос пробегает по залу и застывает в груди. Слова веры и надежды вселяют долю оптимизма, но реальность полна подводных камней, и в это я больше верю, чем во что-то хорошее. — Но, пап… — … ты считаешь это единственной проблемой? — сложив руки в замок, спрашивает он. — Ну да. — А что, если я скажу, что это совсем не проблема? Фамилия «Коуэн» довольно влиятельная. Я могу поговорить кое с кем. Думаю, это поспособствует твоему восстановлению. Только в Нью-Йорк вряд ли получится, но в Университет искусств Филадельфии — запросто! — Я не хочу возвращаться в Джулиард. Больше всего на свете я желаю забыть то место, хранившее тысячи воспоминаний. Там было мое прошлое, а мне нужен чистый лист, пустая страница. Я не хочу идти по дороге, вымощенной прочным камнем, по которой ходило тысяча пар ног. Я хочу найти нетронутое, где смогу оставить свой первый уверенный след, который станет новым ориентиром. *** Благодаря связям папы и действительно значащему имени, меня приняли в группу. Правда, я представляю, сколько денег на это ушло. А еще пришлось пройти прослушивание, и это, на удивление, далось мне легко. Из-за жесткой, но действенной учебной программы самой лучшей танцевальной школы Нью-Йорка я смогла показать высокий уровень мастерства. Все остались под приятным впечатлением, педагоги перестали смотреть косо, поняв, что у меня есть талант, и я не просто дочка богатого папаши и посмертно знаменитой матери. Уже сегодня начнутся первые занятия. Из-за довольно длительного застоя на этом поприще мне немного не по себе. Уже и не помню, что значит заниматься в группе. Надеюсь, я не облажаюсь в первый же день. А еще меня вдруг посетила одна мысль — съехать. Нет, у нас по-прежнему все хорошо с папой, просто мне хочется свободы, независимости и самостоятельности. И я подумываю в ближайшее время снять квартиру. Если уж и начинать новую жизнь, то основательно. Здание Университета искусств не такое впечатляющее, как Джулиард, но здесь тоже неплохо. Главное ведь не форма, а ее содержание. Мне только и нужны опытный педагог и хорошая учебная программа. Как только я захожу в просторный зал, обставленный зеркалами со всех сторон, все взгляды сразу же падают на меня. Кажется, я немного опоздала, потратив время в попытке найти нужную аудиторию, блуждая по незнакомым коридорам. — О, а вот и мисс Коуэн из Джулиард собственной персоны! — Привлекательный мужчина лет тридцати подходит ко мне и протягивает руку. — Я ваш куратор и по совместительству преподаватель академической программы мистер Сэймор. В Джулиард преподавали в основном опытные, пустившие седину, хореографы, ушедшие в «отставку». А это что-то новенькое. Он довольно высокого роста. Крепкие руки прячутся за легким кардиганом, мышцы ног выпирают из тренировочных брюк. По его ярко выраженному акценту создается впечатление, что он француз. — Здравствуйте! Собственная персона на месте, — спокойно отвечаю я, будто виделась с ним и не раз. Все-таки моя буйная жизнь сказалась на характере. Хоть что-то положительное оттуда вышло. — Коуэн? Как Мередит Коуэн? — выдает кто-то из группы. Меня словно только что кипятком облили. Кажется, я даже побледнела. А на что я надеялась? Будь моя мать кем угодно, то и удивляться бы не пришлось. Но мою мать знают многие… Придется снова привыкать. — Да, как Мередит Коуэн, которая, как вам должно быть известно, покончила жизнь самоубийством! — В моем голосе прорезается стальной холодок. Я смотрю на своих сокурсников и в отражении зеркала замечаю, что этот взгляд стервозный. Он сразу же прекращает тихие перешёптывания и загоняет в ступор студентов. — Но мне будет очень приятно, если вы не станете говорить о ней. Спасибо. Да, не так я представляла себе первое знакомство. Ну да ладно. Мне все равно, как меня здесь примут. В конце концов, я учиться пришла, а не друзей заводить. — Так, ребята, со знакомством покончено! Даю вам пятнадцать минут на разминку, — разряжает обстановку мистер Сэймор. Все расходятся к станкам, аккуратно обходя меня, словно я дорогая хрустальная ваза, которую не стоит задевать, чтобы не попасть на бабки. И лишь одна девушка смело останавливается передо мной и лучезарно улыбается. — Круто ты всех уделала! Камилла Берк или Кэм, как будет удобно! — Оценивающе рассматривает она меня и дает пять. — Дакота или Даки, — сразу же отвечаю я. Есть в этой блондинке с фиолетовыми прядями нечто такое, что привлекает. Мне нравится ее стиль: немного дерзкий из-за открытого топа и татуировок на ключице, но она сразу же выделяется из толпы, однообразно одетых в черные трико и футболки, танцоров. — Даки, характер у тебя убойный, такие мне импонируют. — Да ладно? — Не люблю стеснительных кулем и тихушниц, Значит, будем дружить! Пошли, познакомлю тебя кое с кем. Она берет меня за руку и ведет к долговязому, но не хилому парнишке с пышной каштановой шевелюрой. — Эштон, Эш, Грифф, называй его как хочешь! — подмигивает новая знакомая. — Грифф? — переспрашиваю я. Парень сразу улыбается: — Гриффин — моя фамилия, но Кэм любит коверкать все, поэтому привыкай! — Приятно познакомиться, Эштон. Я Дакота. — … или Даки! — добавляет блондинка. — Короче, дружок, она крутая, как ты уже успел заметить. Прямо как мы. Думаю, ей удастся стать неплохой соратницей. — И в каких же делах, позвольте спросить? — А скоро узнаешь, милая. — Берк, Гриффин и Коуэн, на разминку. Живо! — встревает преподаватель. Камилла раздраженно закатывает глаза, но поворачивается к нему с учтивой улыбкой. — Не обращай внимания, вообще он лапочка, но всеми усилиями пытается это скрыть, — шепчет она мне на ухо и хихикает. И так просто я нашла общий язык с этими двумя, а ведь еще и пару минут не прошло! Может, мы и станем друзьями… Ха-ха, дружба с первого взгляда. Звучит! Мы подходим к станкам и приступаем к разогреву. Вот я и вернулась к своему любимому делу. Даже трудно поверить в это, но все реально. Я действительно вернулась к занятиям! Закинув ногу на дубовый станок, я чувствую, как связки приятно потягивает. Мне не хватало этого ощущения, тепла по мышцам и коже. Как я могла променять все это на синяки, ссадины и безумство? — Мистер Сэймор, а пусть нам Коуэн покажет, чему ее в Джулиард научили! Все-таки не каждый день встретишь кого-нибудь оттуда. Я смотрю в сторону, откуда пошел звук, и замечаю рыжую девицу, уставившуюся на меня с неким презрением. Она не намного, но все же выше меня ростом. И эти смешные пару дюймов наивно позволяют ей считать, что она здесь лучше всех. Глупая гусыня! Вот с ней-то у меня и будут частые терки. Знаю я таких особей, которые думают, что лучше их во всем свете не сыскать. ЧСВ завышено до максимальной отметки, и датчики высокомерия превышают допустимые нормы(4). Но ничего, я научилась таких осаживать. Она об этом еще не знает, но скоро до нее это дойдет. — Кора, на это нет времени! Да и к тому же, зачем смущать человека. Дай Дакоте обвыкнуться, — отвечает хореограф.