Так вот был начат длинный путь разочарований и радостных находок! Кораллы Мельница стала нашим университетом! Деревянная, она вся насквозь была пропитана мучной пылью. Души наши замирали, когда из пыльной грохочущей тьмы неслись хриплые команды мельника: «Сыпь в верхний!.. Сыпь в нижний!..» Страх, однако, не мешал при удобном случае набить карманы сладким солодом или горохом. За это приходилось расплачиваться. …Могучая рука хватает за шиворот и тащит к люку. Мгновение — и ты уже на скользких бревнах подвала. Свет проникает только справа, со стороны выруба, через который по лотку летит вода под главное колесо, и слева, где толща отработавшей воды просвечивает тусклой зеленью. Все сотрясается, мелькают огромные спицы колес, всюду брызги и водяная пыль. Страх проходит, и начинает разбирать любопытство. Но старый мельник знает свое дело: положенный срок истек — ты опять на свету, и, ликуя, что все обошлось, бежишь к дому… Мельничная избушка всегда забита народом: старики, мужики, парни. В ней накурено и шумно. От ожидания очереди многие уже измучились и рады любой перемене, особенно приходу мальчишек. С нами здороваются, спрашивают, как зовут, что мы умеем. Умели мы немногое, и нас все начинали чему-нибудь учить. Немало частушек, песен и прибауток помню с тех пор. Когда мельничный пруд по какой-то надобности спускали, обнажалась широкая полоса речного галечника. Поначалу гальки были покрыты тонким слоем ила и все казались одинаковыми. Но после дождя галечник сверкал. Хотелось все камушки забрать домой. По мере сил я это и делал. Бабушка ругалась: «Камни в доме — курицы нестись не будут!» А сама с охотой копалась в камнях и некоторые даже отнимала у меня. Вот плоская галька с дыркой. Бабушка полезла с ней на чердак подвешивать на веревочке: «Теперь крышу ветром не снесет!» Как-то среди галек попались два одинаковых камня, похожие на рога молодого бычка. Оба толстенькие, длиной в палец и слегка изогнутые. Вдоль «рогов» шли нечеткие рубчики, а на отломе виднелись беловатые лучи. На лакированной поверхности приклеились какие-то цепочки вроде ниток молодой лягушачьей икры, с которой мы были хорошо знакомы. — Это вот кораллы, — сказала бабушка. Какие-то еще кораллы! Особого впечатления звучное слово на меня не произвело. Потом я узнал, что это на самом деле были кораллы, только ископаемые. Но где могла узнать бабушка про окаменелые кораллы давно исчезнувшего теплого моря, когда-то покрывавшего нашу равнину? Хороший камушек Тягу к камням я старался скрывать. В деревне в ту пору находились дела поважнее. Народу, однако, увлечение мое было известно. Мужики на него смотрели равнодушно, а бабы нет-нет да и заведут разговор с мамой или бабушкой. Такие разговоры терпеть я не мог и сразу куда-нибудь исчезал. Но рассказы других о встреченных ими камнях буквально гипнотизировали. Вот и за школьной сторожихой стал ходить по пятам. «Когда жала, такой хороший камушек нашла! Весь в полосках, как материя. Николи такова не видывала. Положила под суслон. Вот поедем по снопы, привезу тебе обязательно!» По снопы… Как ехать, когда такие дожди? Время тянется, желание увидеть камушек становится невыносимым. Все валится из рук. — Ну, пойдем, покажи, куда ты его положила, ведь недалеко вовсе! — Што, што ты! На работе-то как умаялась Сказала — по снопы поедем и привезу. Отвяжись, худая жизнь, привяжись, хорошая! Наконец поехали по снопы. Но ничего не нашли, ни под «этим» суслоном, ни под другими. Золотая завитуха Деревня наша стоит на пригорке. На востоке, примерно в километре, протекает река Мёжа. С юга, совсем рядом за огородами, течет чистая и веселая речка Заводиха. Занятия в школе кончились. Дни солнечные, теплые. Самые заманчивые места — на берегах реки и речек. В обрывах видны пласты зеленой и красной глины, слои светло-желтого песка. У воды и на дне местами выходят скользкие и тяжелые глыбы бурого древнего торфа. Дно речки и речных перекатов устлано гальками и валунами. В реке у хутора Губаниха лежит огромный валун, известный всей округе. Весной после разлива он рвет на части плоты, а при лесосплаве тут возникают огромные заторы. Среди незнакомых камней в галечниках попадаются окаменелые раковины, окаменелое дерево, кремень и белый кварц, а также части каких-то странных рубчатых завитушек, похожих на свернутые противогазовые трубки. Золотая завитуха попалась мне в самом разгаре весны. Ошалев от свободы, пропадал я на берегах Заводихи, в телятнике — огороженной части долины, где летом паслись колхозные телята. Возле речки стояли большие ели. Черная шапка на одной из них привлекла мое внимание. Конечно, воронье гнездо. Надо поглядеть, что в нем… Ломкие нижние сучья не выдержали — и я полетел в холодную воду Заводихи. Пришлось сушить спички и разводить костер. Пока сохла верхняя одежда, ходил по берегу, разглядывая камни на дне. Весной они чистые, без ила. Здесь я и увидел черный и округлый, как маленький каравай, камень. На его боках в бегущей воде мелькали золотые и красные блики. Он был похож на живое таинственное существо. В руках камень выглядел еще чудеснее: черная рубчатая завитуха, местами покрытая каким-то сияющим слоем, похожим на перламутр. Такой камень нельзя показывать никому. Огородами добрался до пожарного сарая и скрытно засунул завитуху в щель под заднюю стену. Как гора с плеч свалилась. Вечером около сарая толпились парни и девки, плясали под гармонь. Сон мой был нелегким… Рано утром прокрался к сараю, запустил руку под бревно. Пусто… Ничего нет! Такие же завитухи увидел я следующим летом в витрине музея города Кологрива. «Окаменелые раковины аммонитов» — значилось на этикетках. Жили моллюски-аммониты в юрский период, когда наша равнина была дном обширного теплого моря. „Чертовы пальцы“[1] Я на исадах. Так называется неглубокое удобное для купания место на реке. Кругом чистый песок, дно тоже песчаное, твердое. Повыше купаются взрослые, а наше место в нижнем конце исад. Здесь совсем мелко, кувшинки, кубышки. Хорошо клюют пескари. Ловлей их я и занимаюсь почти весь день. Правда, приходится стоять по колено в воде. К концу дня немного продрог… Скорее бы завтра. Большие ребята идут под хутор Губаниху за «чертовыми пальцами» и обещали взять меня с собой. Собрались все. Переходим реку вброд на исадах, где вчера удил пескарей. У противоположного берега приходится задирать голову и тянуть вверх руку с одежонкой. Течением сносит, местами приходится плыть. В темно-серой глине внизу большого обрыва у Губанихи находим окаменелые раковины, круглые черные желваки, какие-то сверкающие скорлупки, без колебания принимаемые нами за чистое золото. «Чертовы пальцы» валяются на берегу во множестве. Некоторые с руку толщиной. Правильная их форма нас поражала, вызывала какие-то фантастические образы. Но все это изобилие едва привлекает мое внимание. Если сейчас не уйду домой, то потом уже не добраться. Еще утром голова была какая-то туманная, кололо в груди. Дышать тяжело. Даже солнечный день стал каким-то темным, серым. Снова перешел реку, теперь уже один. Когда поднимался к деревне, несколько раз ложился на теплую от солнца дорогу. Безучастно смотрел, как вдалеке бабы серпами жали рожь. Картины эти виделись будто бы из другого мира. Дома слег и забылся. Мать и бабушку узнал через несколько дней: выходили… Бык Возле колхозного скотного двора зимой выкопали глубокий колодец. Когда стаял снег, в куче глины мы обнаружили удивительные камни, похожие на картошку. Темно-серые и тяжелые, они отливали металлом. Кто-то открыл, что, если ударить по камню напильником, летят сильные искры. В глине также попадались кусочки настоящего каменного угля, как я их определил. Черные, блестящие и легкие, медленно сгорающие в костре. Вообще-то с этой глиняной кучи нас гоняли. Копаясь в ней, мы растаскивали глину, и в сырую погоду к колодцу было не подойти. После дождя на поверхности глины выступали камни, которых раньше не было видно. Сегодня с утра тоже шел сильный дождь, надо скорей бежать к колодцу! У колодца ноги мои приросли к земле. Рядом бродило несколько коров, а с ними — черный колхозный бык, который недавно насмерть закатал пастуха. Обшаривал я мокрую глину почти вслепую — не мог оторвать глаз от быка. Уйти тоже не мог. Ведь я пришел сегодня первым и так часто попадаются в руки тяжелые, измазанные глиной камни! Отступать пришлось «задним ходом». Каменный уголь По поводу найденных у колодца небольших кусочков у нас с Генкой Смирновым была дискуссия.