– Надо же, я польщена, – с издёвкой в голосе заметила я. – Какая честь для меня. – Настька, прекрати. Мы все держим за тебя кулаки и переживаем. – Прямо родные и дорогие люди. Роднее не бывает. – Ну что ты сегодня, не с той ноги встала?! Хочешь, я что-нибудь хорошее для тебя сделаю? Только свободы не проси. Ты же знаешь, это невозможно. – А ты что, умеешь делать приятные вещи? – А почему нет? – Тогда найди убийцу моего мужа. Я должна знать, кто и за что его убил. – Ты знаешь, я довольно серьёзно разговаривал с Олегом на эту тему. Он со слезами на глазах клянётся, что ни при чём. – Врёт! – резко оборвала я Бурана. – Не верю ни одному его слову. Человеку, который спокойно «заказал» лучшего друга, ничего не стоит убрать финансового директора, который слишком много знал. Наступил момент, когда Вадим стал представлять для него реальную угрозу. Слишком много финансовых махинаций, сокрытий от налогов и другой тщательно скрываемой деятельности. Вадим называл своего начальника жуликом и аферистом. Мой муж мог мешать только Олегу, в этом я не сомневаюсь. – Думаешь, это не конкурирующая фирма? – Сам посуди: зачем конкурирующей фирме чужой финансовый директор? Кто он такой?! Пешка в чужой игре?! Обычная шестёрка. Уж если кто и мешает конкурирующей компании, то генеральный директор, но не тот, кто занимается финансами. Тут и дураку понятно: финансовый директор не может сделать без генерального и шагу. Мой муж сидел на зарплате, этим всё сказано. И пусть зарплата у него была не самая плохая, так и должность не из последних. Никаких левых денег он домой не приносил. – Я попытаюсь поговорить с Олегом ещё раз, – заверил меня Буран. – Выбью у него признание. – Очень бы хотелось, чтобы признание было чистосердечным. – Насчёт чистосердечного не знаю, но правду я выбью. К сожалению, у Олега тёмная душа. – Со смертью мужа мне всё более-менее понятно. Непонятно другое. Зачем Олег дал команду украсть из морга тело моего мужа?! – А ты думаешь, это связано между собой? Может, убийство твоего мужа и пропажа тела из морга не звенья одной цепи? – Хочешь сказать, банальное ограбление морга? Да на кой черт кому-то понадобился мертвец? – А может, сектанты? – Сектанты глумятся над живыми. Им не нужны мёртвые. – Тогда вандалы? – Да хоть сатанисты. Пропал труп моего мужа. В ту ночь в морге находились несколько трупов, но пропал именно Вадим. – Олегу-то он зачем? По идее, ему было бы намного лучше, если бы твоего мужа похоронили, и дело с концом. А так – лишние допросы, лишние подозрения… Я думаю, ему это ни к чему. Да и хлопотно это – трупы из морга воровать. – А что хлопотного? Сторожа напоил – и дело с концом. – Не знаю. Человека убить – одно, а вот бегать по моргу в поисках трупа – другое. Труп нужно ещё спрятать. А ночью гаишники на дорогах, как звери. Когда машина едет за город, они любят багажники проверять. Рискованно всё это… – Не рискованнее, чем человека убить. – Не скажи… – А мне кажется, это сделано специально, чтобы отвлечь внимание следствия. Все перекинутся на исчезновение трупа и уйдут от расследования убийства. В любом случае, я считаю, Олег точно причастен к трагической гибели моего супруга. Понятно, что делал он это не сам, но он платил. – Настя, я тебе обещаю хорошенько поговорить с ним ещё раз. Для тебя это и в самом деле так важно? Я посмотрела на Бурана удивлённо и тихо спросила: – А если бы убили твою жену, насколько это было для тебя важно? – Я никогда не был женат. Девушка, с которой у нас были достаточно серьёзные отношения, бросила меня, узнав, что я арестован. Даже не пришла на суд, не говоря уже о том, чтобы ждать из заключения. Так нашим общим друзьям и сказала: «А зачем мне нужен зек?» Был любимым, а стал зеком. Я потом узнал, что сразу, как меня «закрыли», у них с Олегом были отношения. Но потом он её бросил. Недолго они вместе побыли. А она, видимо, рассчитывала выйти за него замуж. Хотела поиметь его деньги. – А что с ней сейчас? – Спилась. – Надо же… Несчастье какое… – Для неё это счастье. Она живёт в своём мирке и ничего ей, кроме бутылки, не нужно. Я както к её дому подъехал, вижу – она идёт. Неухоженная, три сальные волосины, одета «прощай молодость», на туфлях дырки. У неё от пьянства даже волосы на голове вылезли, а ведь такая красавица была! Она в урны и помойки заглядывала, искала пустые бутылки. Увидев, что рядом с ней едет дорогая иномарка, не удержалась, встала и начала матом орать и кулаками махать. Мол, буржуи проклятые, проезжайте, пока стёкла не поразбивала… А стёкла тонированные, не видно, кто в машине. Я велел водителю остановиться. Охранник открыл мне дверцу, я вышел. Смотрел на эту опустившуюся женщину и не мог поверить, что мы с ней когда-то были близки и я по ней с ума сходил. Молодой был, горячий, любил очень. Сколько раз из-за неё парням морду бил. Она эффектная тогда была, статная, длинные волосы, сиськи пятого размера, свои, не силиконовые. Парни вокруг неё вились, а я от всех её отбил и был горд, что она меня предпочла. – Буран нервно закурил сигарету. – И вот встреча столько лет спустя… Лучше бы я её не видел. Лучше бы она осталась в моей памяти той легкомысленной красоткой. Я знал, что она деградировала, но не думал, что до такой степени. Она встала как вкопанная, смотрела на меня во все глаза и даже пустую бутылку выронила, которую только что в мусорном баке нашла. А я в шикарном костюме был. Галстук поправил и говорю: «Ну здравствуй, Лена. Долго же мы с тобой не виделись. Вижу, жизнь у тебя не сахар…» У неё губы затряслись, слёзы на глазах выступили. «Ты же в тюрьме должен быть»… А когда рот открыла – дикий ужас. Зубов нет, видимо, по-пьянке выбили. А те, что остались, все сгнили. Изо рта разит – передать невозможно. Одним словом, жуткое зрелище. «Ну так мне же не пожизненный дали. Ты же на суд не пришла, не поинтересовалась». Буран замолчал. Я не выдержала и первой нарушила тишину: – А дальше что? Чем всё закончилось? – Дальше просто пипец. Она у меня на бутылку клянчить стала. Её, кроме бутылки, ничего не интересует. А потом её какой-то бомж окликнул: «Ленка, у тебя бухать есть?» Я достал из кармана пять тысяч, протянул ей: «Иди, Лена, шары залей, у тебя же больше в жизни никаких интересов не осталось. Нажрись водяры и кайфуй вместе с бомжами». Она выхватила у меня купюру и бросилась в магазин. Вот, собственно, и вся история. А ведь могла дождаться меня и жить «в шоколаде». Не захотела и получила другую жизнь. Я её действительно любил, а Олег поимел и выкинул. Ему было важно, что и моя женщина теперь стала его. – Она сама выбрала свою судьбу. Осознанный выбор. Знаешь, а ведь эти встречи неплохи тем, что, когда ты видишь старых знакомых, понимаешь, что стоишь на другой социальной ступени и можешь гордиться своими достижениями. – Может быть. Но я считаю, лучше не встречать тех, кого мы когда-то любили. Лучше не разочаровываться. Становится стыдно за них. Да и за себя тоже. – За себя-то почему? – Потому что от этой пропоицы у меня когда-то башку сносило. Если бы она мне тогда приказала отдать за неё жизнь, я бы не раздумывая это сделал. – Но ведь она раньше такой не была. – Вот лучше бы я её и запомнил той, какой она была раньше. Другая бы покаялась за свою скотскую жизнь, прощения стала просить, а этой только дай на бутылку. – Ну ты же сам говорил, что она деградировала, а чего ты хочешь от деградирующих людей? За что она должна каяться? За то, что выбрала жизнь, в которой ей по-своему комфортно? Ты остался в другой жизни… Которую она если и помнит, то смутно. Такие люди живут от похмелья до похмелья и, кроме стакана водки, их вряд ли что-то интересует. – Говорят, она даже ребёнка от местного бомжа родила. Но потом её лишили родительских прав. Я посмотрела на Бурана и спросила крайне осторожно: – Буран, ты вроде весь такой при понятиях. У тебя не самая лёгкая судьба, но вот объясни мне тогда: почему в твоей игре под названием «борьба за справедливость» погибают ни в чём не повинные люди? – Ты о ком? – О продавщице цветочного магазина… Эта картинка у меня до сих пор перед глазами стоит. Твои люди убили охранника и водителя Олега, а её-то зачем было убивать?! Ведь можно было оставить в живых… – Случайный свидетель, – ровным тоном ответил Буран. – Хочешь сказать, не убирать случайных свидетелей нельзя? – Нельзя. – Значит, любой человек может стать случайным свидетелем и лишиться жизни? – Любой. Буран положил передо мной палочку дымящегося шашлыка, но у меня пропал аппетит. – Настька, давай ешь. – Не хочу. – Ты, наверное, думаешь, я чудовище? У меня нет сострадания и жалости? – Ты хуже… – Между прочим, мне тебя искренне жаль. Вдова, недавно потерявшая мужа, попала в сложные обстоятельства и вынуждена бороться не только за свою жизнь, но и за жизнь близких. Настя, так бывает… Тебе просто не повезло… Так бывает. Я буду изо всех сил стараться помогать тебе выпутаться из этой истории. Я на твоей стороне. Я всегда буду рядом. Ты можешь на меня рассчитывать. Я очень хочу, чтобы у тебя всё сложилось хорошо. – Буран, ты сейчас прямо как благородный рыцарь, – с сарказмом заметила я. – Только рыцарь сталкивает меня в пропасть. Буран сел передо мной на корточки, положил руки мне на колени и тихо спросил: – Настя, хочешь, я найду убийцу твоего мужа? – Что его искать? Я и так знаю. – Я докажу, что это сделал Олег. – Попробуй. Если бы Олег был на свободе, а не у вас, его можно было бы посадить, а так ты всё равно не оставишь ему шанса выжить… Как только он всё переведёт на твоё имя, ты тут же отправишь его на тот свет. – Учти: даже если бы Олег был на свободе и ты бы располагала фактами, что твоего мужа «заказал» он, посадить его достаточно сложно. Увы, но в нашей стране сажают тех, кто не может заплатить за свободу. Закон не работает против денег. – Вообще-то у нас и олигархи сидят… – Это другое. Это уже политика. Я говорю про людей, которые переходят дорогу тем, кто стоит «у руля». У меня знакомая адвокатша просто за голову хватается, говорит, сейчас повторение девяностых годов. Ей стыдно за решения, которые выносят наши судьи. Судебная система стала настолько продажной, что дальше некуда. Выигрывает суд тот, у кого больше денег. Прикинь теперь свои шансы вывести Олега на чистую воду. Правильно, шансов нет. А будь у тебя на руках ещё и факты того, что он причастен к убийству, он бы просто убрал тебя следом за мужем, и всё. Я тебе ещё раз говорю: я попытаюсь выбить из Олега правду.