Я сел в машину завёл её и повернул в сторону деревни. – Где твой дом? Она указала мне направление. Теперь уже чувствовалось, что она ревёт не столько из-за печали, сколько из страха передо мной. Вряд ли я бы её убил конечно, но сделать так мне очень хотелось, потому что она меня начала сильно бесить. – Вали уже и тащи сюда все ёмкости с водой, можешь и шмотки собрать, только самые необходимые, – сказал я ей, когда мы подъехали к дому. – Ты уедешь, – настойчиво продолжала она. Как же сильно мне хотелось схватить её за голову и разбить эту голову об что-нибудь, но я просто не хотел марать машину. Я просто вытащил ствол и направил на неё. – Выходи! Странно, но оружие действует хорошо, она вышла из машины вся в слезах. А я заглушил машину, взял сигарету и вышел на улицу. Сам не понимаю, что на меня вдруг нашло и почему это я вдруг решил взять эту девушку с собой, но что-то такое у меня в голове появилось, из-за чего я уже просто не мог её бросить. Жалость, больше ничего быть не могло. Жалость из-за её тупости, не иначе. Она вышла с двумя пятилитровыми бутылками воды, которые я взял у неё. Я всё больше и больше поражался её тупости, она могла бы для начала собрать свои вещи, вынести их, а только потом воду, раз так настроилась ехать со мной и боялась, что я уеду, но нет же, она решила начать с воды. Я кинул бутылки в кузов, выкинул окурок и пошёл за ней в дом. Она набирала воду из колодца в канистру. Когда канистра была наполнена, то она подала её мне. – Подожди, в доме ещё одна бутылка. Она вынесла из дома бутылку. – Ещё есть вёдра и маленькие бутылки, я могу их наполнить. – Ты дура? – это было скорей утверждение чем, вопрос. – На кой нам вёдра с водой? – Ты же не уедешь без меня? – Теперь уже не столь нагло, а больше с надеждой спросила она. – Иди собирайся! Я отнёс воду в кузов, а потом пошёл в дом. Всегда поражался деревенским людям, когда я зашёл, то она машинально скидывала вещи в баул. – На кой тебе этот баул?! Есть сумка, или рюкзак? Хоть что-нибудь адекватное? – Есть рюкзак, но он маленький. – Рюкзак, – настоял я. Она вытащила рюкзак и принялась перелаживать вещи из баула. Теперь я был поражён ещё больше, потому что увидел среди вещей платья, юбки и прочие женские шмотки. Я взял её рюкзак и вытряхнул всё на пол. – Что ты делаешь? – Бери только самое необходимое, запасные трусы, носки, штаны, лучше спортивные, футболку, кофту, куртку, перчатки, шапку, платок, спальник если есть, или одеяло. Аптечку, если есть. Этого будет достаточно. Даже странно, но она послушалась и стала слаживать только те вещи, которые я назвал. Отчасти это было глупо, потому что она даже не положила туда лифчик, я же пропустил его, только исходя из того, что мне всегда нравилось смотреть на путешественниц без него, а они всегда ходили без него. – Одеяло не влезет. Эта её тупость стала меня ещё больше поражать. – Так возьмёшь. – У нас есть немного продуктов. – Бери, только если они не испортятся. И я ни хрена готовить не буду. Она отправилась на кухню и принялась собирать продукты. Я взял у неё пакеты, она взяла рюкзак, одеяло и женскую сумочку. Ну да, куда же девушка без сумочки, даже во время апокалипсиса. Продукты я закинул в кузов, шмотки сказал ей кинуть назад, но она и сама вместе с вещами залезла на задние сиденья. Я отыскал бутылку хорошего виски в кузове и ещё взял несколько банок пива. Сел за руль. Банки кинул на соседнее место, а виски передал девушке. За всё это время она ни разу не переставала плакать. – На, тебе это сейчас нужно. И не запачкай там ничего своими соплями и слезами. Она приняла бутылку, но нечего не ответила, только всхлипнула и постаралась не реветь, но у неё не получилось. В принципе, сзади должно было быть много места, но весь пол я закидал своими шмотками, так что теперь там можно было только лежать, ну или полулежать. Я завёл машину, и мы поехали. Вдвоём. Выйдя на трассу, я заметил, что музыка не играет, я включил первое попавшиеся, только чтобы не слышать рёв этой девушки, и прибавил громкость. Достал сигарету и зажёг, окно было полностью открыто. – Не кури в машине, – вдруг сказала она мне. – И выключи эту отстойную музыку. Я прибавил ещё больше громкость и проигнорировал её слова. Вот же чёрт, мало того, что мне попалась сумасшедшая, так ещё и сумасшедшая с ужасным музыкальным вкусом и которая против курения. Уж лучше бы я ехал с зомби. Желание спать прошло как-то само собой, после всех этих приключений. Мы ехали пару часов под мою музыку, я пил пиво, больше не курил, не потому что она мне сказала, а потому что не хотел. Потом она вдруг нагло перелезла на переднее сиденье и убавила музыку почти до минимума, ну хоть не выключила. Мне следовало успокоиться из-за такой наглости, я взял сигарету. Теперь хоть она не возражала. – Можно мне тоже? Я протянул ей сигарету и зажигалку, удивляясь. Вид был заплаканный, но она больше не ревела. За то была изрядно пьяна. Она вся дрожала и кое как зажгла сигарету трясущимися руками. Курила она не в затяг, лишь слегка набирала дым в рот, а потом выдыхала, хоть окно открыла. На половине она выкинула сигарету в окно. – Они отвратительные. Ну да, извините дамочка, что я мужик и курю нормальные сигареты, а не какое-то фуфло. Хотя я нечего не сказал, просто продолжал ехать. – Ты бухой! Не гони так! – снова начала она упрекать. Я прибавил музыку, чтобы не слышать и сильнее нажал на педаль газа, хотя итак ехал со скоростью 180. Она убавила музыку. – А знаешь, что?! От куда я могу знать дура? Мысли других людей для меня потёмки, а уж тем более мысли тупых баб. – Они ведь там все умерли. Все, ты это понимаешь? – Говоря это она снова начала плакать. – Все. Моя мама, папа, сестра, а я даже ничего не могла сделать. Этот гандон, мой парень, даже из дома меня не выпускал. Сначала они заболели и долго мучились. И никакие ебаные скорые не приезжали и ничего, а потом они умерли. Почти все сразу. Их даже не похоронили, это он мне всё сказал, этот гандон и похвастался как убил их. А теперь и он сдох. У меня больше никого нет, никого, ты это понимаешь?! – уже в истерике начала говорить она. – Мне насрать. Меня не волновала её история ни капли, вообще ничего не волновало, я просто хотел уехать на карибы и загорать там, ни о чём не думая, напиваться до беспамятства, просыпаться на пляже, снова пить, вырубаться, бегать, танцевать, веселиться, сходить с ума, радоваться концу света и так, чтобы никого вокруг не было, чтобы я был один на райских островах. А тут ко мне привязалась она. – Ты сволочь. Скотина. Такая же скотина, как и он. И ты подохнешь так же. – Я не против. – Останови тачку! – закричала она. Я уже обрадовался, что она решила отвязаться от меня и остановил. Она выскочила и резко склонилась прямо у машины. Я посмотрел назад, она выпила почти всю бутылку. Не удивительно, я взял сигареты и вышел из машины в след за ней. Одной рукой я держал сигарету, а другой рукой я держал её чёрные волосы, пока она блевала. – Я тебе сказала, не кури! – крикнула она на меня в перерывах между извержениями, но мне было безразлично. Пока она не очистится, то мы всё равно никуда не поедем, а если табак действует на неё тошнотворно, то так даже лучше. Вроде бы всё, она поднялась. Я достал бутылку воды и протянул ей. Она умылась и ополоснула рот. – Едем дальше? – спросил я. – Да. Мы сели в машину и поехали. Минут двадцать царило блаженное молчание, а потом она вновь заговорила: – Привет, меня зовут Даша. – Мне и на это насрать. Я не хотел, чтобы она говорила. Мне нравилась тишина, мне нравилось молчать самому. Мне нравилось говорить самому с собой у себя в голове, бесшумно. Мне нравилось быть наедине со своими мыслями, я уже привык к этому, за долгие годы одиночества и это не было для меня пыткой. А вот для неё было. – Извини за это, просто это правда очень тяжело. У меня умерли все близкие из-за этой ебаной эпидемии. А у тебя умер кто-нибудь? – Нет, я всегда был один. Не хотелось мне делиться с ней чем-то. Мне было достаточно напиваться, чтобы не думать об этом. А если я и думал об этом, пока был пьян, то на утро уже забывал. Лучший из вариантов, при таком варианте не остаётся места грусти и сожалению. – Повезло. – Ты дура? Какой адекватный человек может сказать, что людям не имеющих родственников может вести. – Нет, ну то есть, я хотела сказать, что ты не потерял никого, вот так. – Ну да, это случилось раньше. – Ой, иди нахрен! Наконец-то, она заткнулась. Теперь можно спокойно ехать, хотя я почему-то предчувствовал, что она хочет начать разговор заново и включил песню Чёрного обелиска «Разговоры…». – Не хочешь говорить, так бы и сказал прямо, не надо этой вот херни! – завопила она, как только поняла мой намёк. – Я не хочу говорить.