– Деньги, – буркнул Шитов. – Не имеющие ни малейшего отношения к «Мальборо», – заметил Уорбэйби. – Мистер Бликс зашел к мистеру Харвуду, выпил несколько рюмок… – Проспиртовался, как двухголовый младенец в Кунсткамере, – косо усмехнулся Орловский. – Выпил несколько рюмок. Упомянутый предмет находился в кармане его куртки. Наутро он обнаружил пропажу и позвонил в охрану «Морриси». Те связались с «Интенсекьюром», «Интенсекьюр» связался со мной. – Его телефон исчез, – сказал Шитов. – Уходя, прихватили с собой. Концы обрубали. Ни записной книжки, ни откуда приехал, ни куда собирался ехать дальше – ничего. – Профи работали, – кивнул Орловский. – Так, значит, очки, – продолжал Шитов. – Какие очки? – Солнечные. – Фредди все не мог на себя налюбоваться. – Мы там нашли что-то вроде очков. Шитов вытащил из кармана плаща стандартный полицейский мешочек для сбора вещественных доказательств. Райделл различил сквозь прозрачный полиэтилен иззубренные осколки черного пластика. – Дешевый аппаратик ВС. Растоптан вдребезги. – А вы не знаете, – поинтересовался Уорбэйби, – какие он ставил программы? Теперь настала очередь Орловского. Победно ухмыльнувшись, он вытащил из-под бронежилета второй такой же мешочек. – Никак было не найти их, эти программы. Потом мы просветили жмурика рентгеном. Кто-то засунул эту штуку ему в глотку. Черный прямоугольник. Наклейка протерта чуть не до дыр и вся в буроватых пятнах. – В перерезанную уже глотку. – Так что же это? – спросил Уорбэйби. – Макдонна, – выплюнул Шитов. – Чего? – Фредди перегнулся через своего шефа, стараясь получше разглядеть кассету. – Мак-что? – Дрочилка. Что еще за точилка, удивился на мгновение Райделл, но тут же понял: Макдонна. – А вот интересно, прочитали они ее всю, насквозь? – На этот раз Фредди сидел сзади. Он взгромоздил ноги на спинку переднего пассажирского сиденья, красные огоньки, бежавшие по краям подошв, складывались в текст какой-то песни. – Что они должны были читать? Райделл смотрел на русских и Уорбэйби, стоявших рядом с законспирированной, без мигалки и надписей, полицейской машиной. Неприметная такая машина – сланцево-серый кашалот, фары и радиатор защищены мощной графитовой решеткой. По ветровому стеклу «Патриота» медленно сползали капельки дождя. – Порнуху, извлеченную из пищевода этого парня. В каждом слове Уорбэйби звучала тяжелая, неизбывная тоска, а вот Фредди – тот говорил спокойно, вроде как расслабленно. Только вот если тоска Уорбэйби казалась самой настоящей, неподдельной тоской, то за расслабленностью Фредди угадывалось нечто, ну, вроде как обратное. – У программы такого рода колоссальный объем, там можно спрятать все, что угодно. Для описания текстуры кожи используют фрактальную технику, замешать туда текстовую информацию – пара пустяков. – А ты что, Фредди, сечешь в компьютерах? – Я у мистера Уорбэйби технический консультант. – Как ты думаешь, о чем они там говорят? Фредди тронул пальцем одну из кроссовок. Красные огоньки потухли. – Вот сейчас-то у них и пошла настоящая беседа. – Какая? – Деловые переговоры. Нам нужно все, что у них есть по Бликсу, по жмурику этому. – Да? А что можем предложить им мы? – «Мы»? – присвистнул Фредди. – Ты крутишь для мистера Уорбэйби баранку, вот и все твое дело. – Он убрал ноги со спинки сиденья и выпрямился. – Впрочем, тут нет никаких особых секретов. «Интенсекьюр» и «Дейтамерика», считай, одна и та же контора. – Не слабо. – (Уорбэйби почти не раскрывал рта, и Орловский – тоже, зато Шитов говорил не переставая.) – И что все это значит? – Это значит, что полиция может только завидовать базе данных, с которой мы работаем. Придет время, этот старый трепач захочет заглянуть в нее хоть краешком глаза, вот тогда-то он вспомнит сегодняшний день и возблагодарит Господа, что не отказал нам в пустяковой услуге. А вот сейчас – сейчас ему расставаться с информацией – все равно что ржавым серпом по его русским яйцам. Райделл вспомнил, как ходил как-то к Большому Джорджу Кечакмадзе в гости на шашлык и тот пытался завербовать его в «Национальную стрелковую ассоциацию». – У вас тут, гляжу, много русских в органах. – Тут? До хрена и больше. – Странно даже, чего это их так тянет на полицейскую работу? – А ты покрути мозгами. У них же там было целое полицейское государство. Привыкли, поднабрались, в гены небось впиталось. Шитов и Орловский полезли в брюхо своего серого кашалота. Уорбэйби повернулся и зашагал к «Патриоту», тяжело наваливаясь на блестящую металлическую тросточку. Полицейская машина приподнялась дюймов на шесть (гидравлическая подвеска, подумал Райделл), взвыла и задрожала; на длинном блестящем капоте плясали дождевые капли. – Мама родная, – поразился Райделл. – Они что, вот так вот и работают, совсем не скрываясь? – Они хотят, чтобы их видели, – не слишком вразумительно объяснил Фредди. Уорбэйби открыл дверцу и начал протискиваться на сиденье. Операция эта оказалась длинной и сложной. – Езжай, – сказал он, захлопывая дверцу. – Протокольные правила. Мы покидаем точку рандеву первыми. – Только не сюда, – всполошился Фредди. – Это же ты прямо к Кэндлстик-парку. Направо, направо! – Да, – кивнул Уорбэйби. – У нас еще дела в центре. Ну откуда, откуда, спрашивается, у него эта мировая скорбь? Да, Сан-Франциско – это кое-что. Бесчисленные холмы, окаймляющие город, улицы, карабкающиеся по крутым склонам, создавали у Райделла впечатление… ну, не совсем, в общем-то, понятное впечатление. Впечатление, что он находится где-то. Где-то во вполне определенном месте. А вот нравится ли ему это место – вопрос особый, тут еще надо разобраться. В Лос-Анджелесе ты словно бы затерялся в огромной, без конца и края, решетке, сотканной из света, ощущение совсем другое, прямо противоположное, вот эта-то противоположность и дает, наверное, о себе знать. Здесь же ясно понимаешь, что приехал куда-то, приехал откуда-то. Старые, тесно поставленные здания, ничего более современного, чем этот здоровый шипастый небоскреб с решетчатой вышкой наверху – так ведь и он, говорят, построен очень давно. Сырой, прохладный воздух, пар, клубящийся из вделанных в мостовую решеток. Люди на улицах тоже другие, отдельные люди, у каждого своя одежда, своя работа. Вроде как в Ноксвилле, сказал себе Райделл, но свежеизготовленный ярлык никак не приклеивался. Нет, еще одно новое, совершенно незнакомое место. – Да не сюда, налево, налево! Фредди подкреплял каждое свое слово ударом по спинке водительского сиденья. Новый город, новая сеть улиц, которую нужно откладывать в память. По навигационной карте медленно полз зеленоватый курсор; Райделл начал искать подходящий поворот налево, к этой самой гостинице, к «Морриси». – Не стучи по сиденью мистера Райделла, – сказал Уорбэйби, бегло проглядывавший огромную кипу распечатки. – Он за рулем. Распечатку (Райделл догадывался, что это – досье Бликса, мужика, которому перерезали глотку) они прихватили по пути, в какой-то непонятной конторе. – Фассбиндер, – отчетливо, чуть не по слогам проговорил Фредди. – Кто-нибудь из вас слышал о таком? Райнер Фассбиндер. – Знаешь, Фредди, – проворчал Уорбэйби, – мне сейчас не до шуток. – Какие там шутки? Я прогнал этого Бликса через «Двойника», отсканировал снимок трупа, полученный от русских, и прогнал – и что же вы думаете? По мнению машины, он выглядит точь-в-точь как Райнер Фассбиндер. Это мертвяк-то, с перерезанным горлом. Интересно бы взглянуть на герра Фассбиндера, вот уж красавец, наверное, так красавец. – Уймись, Фредди, – вздохнул Уорбэйби. – Наверное, этот тоже немец. Национальность, она все-таки проявляется. – Мистер Бликс не был немцем. Если верить этой бумаге, мистер Бликс не был даже мистером Бликсом. А теперь не мешай мне. Да и мистеру Райделлу тоже, а то еще заедет не туда в незнакомом городе. Фредди недовольно хмыкнул. Через пару секунд Райделл услышал дробный перестук клавиатуры – технический консультант мистера Уорбэйби взялся за компьютер, с которым он, похоже, не расставался даже во сне. Поворот налево, и – сразу, безо всякого предупреждения – мирная улица сменилась зоной боевых действий. Развалины. Дымное пламя костров, темные пригнувшиеся фигуры, мучнисто-белые лица. – Не тормози, – сказал Уорбэйби. – И не газуй, езжай, как едешь. Нечто, вылетевшее из жутковатой группы сутулых, узкоплечих людей, шлепнулось о ветровое стекло, прилипло на секунду, упало, оставив после себя грязно-желтое пятно. Длинная, гибкая штука, серая и вроде бы окровавленная. Кишка, что ли? На перекрестке – красный.