— Я другого мнения.! — На что вы надеетесь? — Виннету намекнул на плавание. Значит, они заранее пришли к какому-то решению, и, думаю, их суровое обращение с нами во время допроса имело целью нас запугать. Приговор будет значительно мягче. — Сэр, не тешьте себя надеждами! Неужто вы верите, что они позволят нам спастись, устраивая соревнования по плаванию? — Именно так. — Какая чушь! Если даже это и условленно заранее, знаете ли вы, куда нам придется плыть? — Куда же? — Прямо в руки смерти. Когда помрете, вспомните, что я был прав. Хи-хи-хи! Этот странный человечек никогда, даже в самую тяжелую минуту, не терял чувства юмора и мог от души смеяться собственным, впрочем весьма сомнительным, шуточкам. Однако веселье длилось недолго. Кончился совет, и воины, участвовавшие в нем, заняли свои места в полукруге, среди наблюдателей, а Инчу-Чуна громогласно объявил: — Слушайте, воины апачей и кайова, наше решение. На совете старейшины заранее решили, каким будет испытание для четырех бледнолицых — сначала преследование по воде, потом сражение с нами. Они должны были умереть. Но Шеттерхэнд, самый младший из них, сказал слово, достойное зрелого воина. Все они заслужили смерть, однако, как нам кажется, их вина не так велика, как мы думали раньше. Поэтому Великий Маниту решит их судьбу! Инчу-Чуна сделал паузу для того, чтобы заострить внимание слушателей, а Сэм шепнул мне: — Черт возьми! Вот это интересно, очень интересно! Вы хоть понимаете, сэр, к чему он клонит? — Догадываюсь, — ответил я. — Так к чему же? — Они устроят нам так называемый Божий суд. Кто-то из нас будет вызван на поединок. — Да, похоже, но кто? Мне ужасно интересно. Вождь продолжал: — Бледнолицый, которого зовут Разящая Рука, самый достойный, как нам кажется, среди них, пусть сражается за жизнь остальных. Их судьба будет также зависеть от его противника, а им должен стать тот, кто среди апачей носит высшее звание. Им буду я, Инчу-Чуна, верховный вождь апачей. — Гром и молния! Вы и он! — воскликнул вне себя от возбуждения Сэм. — Уфф, уфф, уфф! — раздалось в рядах краснокожих. Они и в самом деле были удивлены решением вождя сражаться со мной. Ведь он мог избежать опасности, о которой не мог не знать, и приказать любому из апачей вступить со мной в поединок. Вождь так объяснил свое решение: — Слава Инчу-Чуны и Виннету пострадала от одного удара кулаком белою мужа. Один из них должен сражаться, чтобы смыть позор с обоих. Виннету уступит эту честь старшему, к тому же верховному вождю апачей. Мой сын согласился. Он снова умолк. — Радуйтесь, сэр! — сказал Сэм. — Вы, по крайней мере, умрете раньше нас. Вы его пощадили, а он вас укокошит без зазрения совести. — Сэм, не торопитесь! — А чего тут ждать! И так все ясно. Вы что, надеетесь, что это будет поединок на равных условиях? — Даже и не мечтаю. — Ну и слава Богу! В подобных случаях пленник заранее обречен. Вождь еще что-то говорит. Давайте послушаем. Инчу-Чуна продолжал: — Мы освободим Шеттерхэнда и велим ему переплыть реку. Он оружия не получит, у меня будет только томагавк. Если Шеттерхэнд сумеет переплыть реку и дойти до кедра по ту сторону реки, он будет спасен, а его товарищи — свободны. Если же я убью его, они погибнут тоже, но не от пыток и огня, а от наших пуль. Пусть все воины скажут, что слышали мои слова, поняли их и исполнят мою волю! — Ты сказал! Хуг! — единогласно подтвердили воины. Я думаю, понятно волнение, с каким мы выслушали приговор. Реакция Сэма была однозначной: — Хитро задумано! Для поединка выбран самый достойный! Они и вправду считают вас новичком! В этом весь гвоздь! Меня побоялись пустить в воду! Уж Сэм Хокенс показал бы, что плавает как рыба. Но увы! Вы! Подумать только! Наша жизнь целиком зависит от вас, сэр! — Дорогой Сэм, не волнуйтесь! — я пытался успокоить друга. Краснокожие сделали правильный выбор. Уж я постараюсь. И знайте, что все кончится хорошо. — Дай-то Бог. Значит, не на жизнь, а на смерть? Но помните: Инчу-Чуну нельзя щадить! Даже не подумайте! — Посмотрим! — Тут нечего смотреть! Если пощадите его, сами погибнете и мы тоже. Надеетесь на свой кулак? — Конечно. — Не надейтесь. Рукопашного боя не будет. — А как же он убьет меня? — Томагавком. Вам ведь известно, что им пользуются не только в рукопашном бою. Томагавк — страшное оружие в борьбе на расстоянии. Индейцы так искусно метают топор, что с расстояния в сто шагов могут срезать кончик пальца. Инчу-Чуна не бросится на вас с томагавком, только кинет вам вдогонку, когда побежите к кедру, тут все и кончится. А может быть, и раньше, еще в воде. Поверьте, будь вы даже превосходным пловцом, вам не удастся доплыть до того берега. Инчу-Чуна ударит вас томагавком по голове, а вернее, по затылку, и закончит этот спектакль. Ни ваша сила, ни искусство на сей раз не пригодятся. — Все это правда, дорогой Сэм. Но иногда можно большего добиться хитростью, чем силой. — Хитростью? Скажете тоже! Для этого надо быть хитрым. Сэм Хокенс славится хитростью и то не понимает, каким это образом вы собираетесь перехитрить вождя. И вообще, устоит ли хитрость всех хитрецов в мире против метко брошенного томагавка? — Устоит, Сэм, обязательно устоит! — Как? — Увидите, а скорее — не увидите. Пока. И верьте мне — все кончится хорошо. — Вы так говорите, чтобы успокоить нас. — Ничего подобного! У меня великолепный план. — Вы придумали план? Только этого не хватало! План может быть один плыть на ту сторону. Все равно Инчу-Чуна достанет вас томагавком. — Не достанет! Следите за мной внимательно — если я утону, мы будем спасены. — Он утонет… а мы будем спасены! Сэр, у вас предсмертный бред! — Я знаю, что делать. Запомните: я тону, и все кончается хорошо. Последние слова я произнес скороговоркой, потому что к нам приближались вожди. Инчу-Чуна сказал: — Сейчас мы снимем путы с Шеттерхэнда, но пусть он не вздумает бежать. Все равно его схватят мои воины. — И не подумаю! — ответил я. — Друзей не бросают в трудную минуту. Индейцы развязали мне руки, я расправил плечи, проверяя упругость мышц, и сказал: — Для меня большая честь соревноваться в плавании не на жизнь, а на смерть со знаменитым вождем апачей, но ему это не делает чести. — Почему? — Я не достоин быть его противником. Иногда я купался в реке и даже держался на воде, но сомневаюсь, что смогу переплыть столь широкую и глубокую реку. — Это нехорошо! Я и Виннету — лучшие пловцы племени. Чего стоит победа над плохим пловцом? — К тому же ты вооружен, а я нет. Итак, я приговорен к смерти, и товарищи мои тоже. Но все-таки скажи, как будет проходить наш поединок. Кто первым войдет в воду? — Ты. — А ты за мной? — Да. — А когда ты нападешь на меня? — Когда захочу! — ответил Инчу-Чуна с гордой и презрительной улыбкой мастера, которого заставляют иметь дело с невеждой. — Значит, это может произойти в воде? — Да. Я притворялся все более испуганным и расспрашивал дальше: — Значит, ты можешь убить меня, а я тебя нет?