Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 38 из 289 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Быть может, чуть позже, – ответил Банкрофт. – Где вас искать? Мириам пожала плечами. – Я ещё об этом не думала. Наверное, где-нибудь на палубе, у правого борта. – Замечательно. Постараюсь выбраться. Если увидишь миногу, загарпунь её для меня. – Есть, сэр. – Мириам Банкрофт прикоснулась ладонью к виску, пародируя отдачу воинской чести, и мы с Банкрофтом непроизвольно улыбнулись. Мириам обернулась ко мне. – Мистер Ковач, а вы любите морепродукты? – Возможно. Я провел на Земле слишком мало времени, чтобы успеть разобраться в собственных вкусах, миссис Банкрофт. До сих пор я ел только то, что предлагает отель. – Замечательно. Может быть, когда у вас проснётся вкус к морепродуктам, – многозначительно произнесла она, – мы увидим и вас? – Благодарю, но сомневаюсь, что это случится в ближайшее время. – Что ж, – беззаботно заметила Мириам, – постарайся долго не задерживаться, Лоренс. Мне одной будет трудно отваживать Марко от Налан. Кстати, он кипит от бешенства. – Неудивительно, если учесть, как он сегодня играл, – пробурчал Банкрофт. – Мне даже какое-то время казалось, что Марко нарочно поддается. – Только не в последнем гейме, – заметил я, не обращаясь ни к кому конкретно. Банкрофты повернулись ко мне: его лицо осталось непроницаемым; она же склонила голову набок, широко улыбнувшись, почти по-детски открыто. Я спокойно выдержал её взгляд, и она смущенно подняла руку, приглаживая волосы неточным движением. – Наверное, Кёртис уже подогнал лимузин, – опомнившись, произнесла Мириам. – Мне пора идти. Была рада снова увидеться с вами, мистер Ковач. Мы с Банкрофтом смотрели, как она шла по лужайке, покачивая юбкой. Даже если учесть очевидное безразличие Банкрофта к сексуальным прелестям жены, речь Мириам была, на мой взгляд, чересчур возбуждающей. Я должен был разорвать тишину, чем угодно – всё равно чем. – Послушайте, Банкрофт, – сказал я, не отрывая глаз от удаляющейся фигуры. – Я ни в коей мере не собираюсь вас обидеть, но скажите – почему мужчина, женатый на такой женщине, по своей воле сохранивший брак, проводит свободное время, цитирую: «покупая за деньги возможность дать выход сексуальной энергии»? Я без умысла развернулся и увидел, что Банкрофт смотрит на меня с непроницаемым лицом. Какое-то время он молчал, а когда заговорил, в голосе не прозвучало никаких интонаций. – Ковач, вы когда-нибудь кончали женщине в лицо? На самом раннем этапе подготовки новобранцев чрезвычайных посланников учат ставить блок культурному шоку. Но иногда особенно сильный взрыв пробивает доспехи, и реальность рассыпается в мозаику и никак не желает собраться в цельную картину. Я начал изумлённо раскрывать глаза, но вовремя спохватился. Этот человек, чей возраст превосходил всю историю человечества на моей родной планете, задал такой вопрос. Я чувствовал себя так, будто он спросил, приходилось ли мне когда-либо играть с водяными пистолетами. – Гм… Да. Видите ли… гм… такое происходит, когда… – Женщине, которой вы заплатили? – Ну, иногда. Вообще-то я не любитель… – Я осёкся, вспоминая самозабвенный хохот его жены, когда мой член взорвался у неё во рту, обдав лицо спермой, словно пеной из бутылки шампанского. – Сказать по правде, я не помню. Не могу сказать, что я стремлюсь к удовольствиям такого рода… – Как и я, – отрезал стоявший передо мной мужчина. На мой взгляд – чересчур выразительно. – Я привёл это в качестве примера. У всех нас есть желания и страсти, которые лучше сдерживать. Или, по крайней мере, не давать им выхода в культурном обществе. – По-моему, нельзя противопоставить культуру эякуляции. – Вы прибыли из другого мира, – задумчиво промолвил Банкрофт. – У вас на Харлане молодое, дерзкое, колониальное общество. Вы понятия не имеете, как обтесали нас здесь, на Земле, столетия традиций. Молодые духом, те, в ком жила страсть к приключениям, покинули нашу планету всем скопом. Остались вялые, послушные, ограниченные. Это происходило у меня на глазах, и тогда я этому радовался, потому что так было проще создавать свою империю. Но теперь я начинаю задаваться вопросом: а стоило ли это цены, которую пришлось заплатить? Наше общество замкнулось в себе, стиснутое нормами поведения, перестало идти вперёд, остановилось на старом и знакомом. Непреклонная мораль, непреклонные законы. Косные декларации ООН распространились на вселенную, став, – он сделал красноречивый жест, – чем-то вроде надобщественной смирительной рубашки, и, пока межзвёздные корабли находились в пути, возник Протекторат. Так что когда первые из них приземлились на планетах, хранившиеся там люди, очнувшись, увидели вокруг себя тщательно подготовленную тиранию. – Вы говорите так, будто находитесь вне происходящего. Обладая такой прозорливостью, неужели вы не можете освободиться от оков? Банкрофт усмехнулся. – Культура общества подобна смогу. Живя в ней, приходится её вдыхать. А это неизбежно ведёт к заражению. Что означает в данном случае свобода? Свобода извергать семя на лицо и грудь жене? Свобода заставлять её мастурбировать передо мной, делить её плоть с другими мужчинами и женщинами? Двести пятьдесят лет – это очень большой срок, мистер Ковач. Достаточно для того, чтобы рассудок оказался заражён самыми разнообразными грязными, похотливыми фантазиями, щекочущими гормоны каждой новой оболочки. И это при том, что более чистые чувства становятся чище и благороднее. Можете ли вы представить, что происходит с эмоциональными узами за такой долгий срок? Я раскрыл было рот, но Банкрофт поднял руку, призывая к молчанию. Я подчинился. Не каждый день приходится выслушивать излияния души, насчитывающей несколько столетий, а из Банкрофта сейчас лились слова. – Нет, – ответил он на свой вопрос. – Сколько вам лет? Подобно тому, как ваше общество слишком молодо, чтобы постичь жизнь на Земле, так и ваш жизненный опыт не может подсказать, что значит любить одного и того же человека в течение двухсот пятидесяти лет. В конце концов, если человек выдержит, если сможет пройти ловушки скуки и самодовольства, то, что у него останется, будет не любовью. Скорее это что-то вроде благоговения. Так как же состыковать это уважение, это благоговение с грязными желаниями, испытываемыми плотью, которую носит в данный момент этот человек? Так вот, уверяю вас, сделать это невозможно. – И взамен вы даёте выход эмоциям, общаясь с проститутками? Усмешка вернулась на лицо Банкрофта. – Не хочу сказать, что я горжусь собой, мистер Ковач. Но нельзя прожить так долго, не принимая себя в каждой грани, какой бы нелицеприятной она ни была. Продажные женщины были, есть и будут. Они удовлетворяют потребность рынка и получают соответствующее вознаграждение. А я таким образом очищаюсь. – Ваша жена знает об этом? – Разумеется. И уже в течение долгого времени. Оуму сообщила, что вы в курсе случившегося с Лейлой Бегин. С тех пор Мириам здорово поостыла. Уверен, у неё самой тоже есть приключения. – Насколько вы в этом уверены? Банкрофт нетерпеливо махнул рукой. – Разве это имеет значение? Я не слежу за каждым шагом своей жены, если вас это интересует, но я её хорошо знаю. У неё, как и у меня, есть аппетит, и она должна его удовлетворять. – И вас это нисколько не беспокоит? – Мистер Ковач, меня можно обвинить во многом, но только не в лицемерии. Это лишь зов плоти, и ничего больше. Мы с Мириам всё прекрасно понимаем. А сейчас, поскольку этот разговор нас никуда не приведет, давайте, пожалуйста, вернёмся к делу. Помимо полной невиновности Элиотта, что ещё у вас есть? В один миг я принял решение, подсказанное инстинктом, находящимся за пределами сознания. Я покачал головой. – Больше ничего. – Но будет? – Да. Ортегу можно списать на оболочку Райкера, однако остается Кадмин. Кадмин охотился не за Райкером. Ему был нужен именно я. Тут что-то есть. Банкрофт удовлетворённо кивнул. – Вы собираетесь поговорить с Кадминым? – Если позволит Ортега. – Что вы хотите сказать? – Я хочу сказать, что полиция изучит съёмки со спутников, имеющих отношение к тому, что произошло в Окленде сегодня утром. То есть, скорее всего, ей удастся идентифицировать меня с человеком, выходившим из клиники. Наверняка в этот момент что-то висело в небе. Не думаю, что в этом случае Ортега будет расположена помогать. Банкрофт позволил себе ещё одну сдержанную усмешку. – Вы очень проницательны, мистер Ковач. Но вам нечего опасаться с этой стороны. Клиника «Вей» – то немногое, что вы от неё оставили, – упорно не желает предоставлять ленты внутренних видеосъёмок и не собирается никого ни в чем обвинять. Она боится предстоящего расследования больше вас. Конечно, остается открытым вопрос, не попытается ли клиника свести с вами счеты лично. – Ну а заведение Джерри? Пожатие плечами. – То же самое. После смерти владельца на первый план вышел коммерческий интерес. – Очень мило. – Рад, что вы это оценили. – Банкрофт встал. – Как я уже сказал, утро выдалось очень загруженным, и переговоры ни в коей мере нельзя считать завершившимися. Я буду очень признателен, если в будущем вы несколько умерите свои опустошительные налёты. Они обходятся весьма недёшево. Поднявшись на ноги, я на мгновение увидел в подсознании отблески пожаров Инненина, услышал предсмертные крики, и вдруг изящный экивок Банкрофта показался мне тошнотворно-гротескным, напоминающим антисептические слова из отчётов генерала Макинтайра о потерях: «…оправданная цена за овладение побережьем Инненина…» Подобно Банкрофту, Макинтайр был человеком могущественным. А когда могущественные люди говорят об оправданных ценах, можно быть уверенным только в одном: платить будет кто-то другой. Глава семнадцатая Полицейский участок на Фелл-стрит располагался в непритязательном здании, выстроенном в стиле, как я предположил, марсианского барокко. Трудно определить, проектировалось ли оно с самого начала под участок, или же его переоборудовали впоследствии. Сооружение могло бы быть настоящей крепостью. В облицованных красным гранитом стенах были проделаны высокие узкие амбразуры. Окна с тонированными стёклами защищали неприметные утолщения с генераторов силовых полей. Шероховатая поверхность стен в свете утреннего солнца алела кровью. Я так и не смог прийти к заключению: ступени, ведущие к входу под аркой, специально сделаны неровными или они стёрлись от времени. Как только я вошёл внутрь, меня тотчас же охватило странное спокойствие. Решив, что это инфразвук, я окинул взглядом отбросы человеческого общества, покорно ждущие на скамейках. Если это были арестованные подозреваемые, то вели они себя на удивление невозмутимо. Сомневаюсь, что подобное поведение объясняется воздействием безмятежных росписей на стенах. Я пересёк разноцветную полоску света, падающую из окна, прошёл мимо небольших групп людей, беседующих на пониженных тонах, более подходящих библиотеке, нежели правоохранительному учреждению, и приблизился к столику дежурного. Увидев меня, дежурный сержант мило заморгал – по-видимому, инфразвук действовал и на него. – Мне нужна лейтенант Ортега, – сообщил я. – Из отдела органических повреждений. – Как вас представить? – Передайте, её спрашивает Элиас Райкер. Краем глаза я заметил, что другой полицейский при звуках этого имени вздрогнул, но промолчал. Дежурный сержант, поговорив по телефону, выслушал ответ и повернулся ко мне. – Сейчас она кого-нибудь пришлет. Вы вооружены? Кивнув, я сунул руку во внутренний карман куртки, чтобы достать «Немекс». – Пожалуйста, передавайте оружие осторожно, – благожелательно улыбнувшись, добавил сержант. – Программное обеспечение системы безопасности очень чувствительное, и если вы сделаете резкое движение, вас оглушат. Перемещая руку с черепашьей скоростью, я достал «Немекс» и положил его на стол, затем отстегнул от руки нож «Теббит». Когда я закончил, дежурный сержант блаженно улыбнулся.
book-ads2
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!