— Подтверждение: принял, готов послать бурового робота, — проскрипел рехегуа. Буровой робот, предусмотрительно приобретенный Оран’Джахатом на Ингусе, был мобильным и относительно автономным: мог приземлиться в заданной точке и вернуться. О том, что такой робот понадобится, мы предположили, когда только обсуждали планы. В отличие от Агони и Марса, местные спиннеры атаковали пришельцев, стоило им приземлиться и выбраться наружу, а потому люди Института просто не успели добуриться до артефакта Предтеч. — Будь осторожен, — раздался в голове голос Лексы, и я улыбнулся. Безымянная планета напомнила Марс. Повсюду от горизонта до горизонта преобладали буро-коричневые цвета. Атмосфера была разряжена, а местное солнце — маленькое, чуть больше Полярной звезды — тускло проглядывало сквозь грязное темное небо. Позади виднелись края кратера, и именно туда я направился. Неведомый метеорит проделал большую часть работы, ударив именно там, где далеко внизу прятался артефакт Предтеч. Уже по дороге, внимательно изучая окрестности, я заметил то, что можно было назвать руинами — едва различимые под слоем пыли очертания фундаментов. Здесь была жизнь, и жизнь разумная. Неужели и тут поработали немертины? Сложно передать чувства, которые я испытал, шагая по земле, по которой когда-то ходили древние. Кто знает, может, это были сами диа? Или кто-то из младших рас Пирамиды? Кратер по форме напомнил гигантский круглый поднос. Перебравшись через насыпь, я пошел вниз, благо спуск был пологим. Вдалеке маячил силуэт шаттла, до него было около пяти километров. Мои спиннеры периодически отлучались, чтобы отогнать от меня мерцающих и временами проявлявшихся «пауков» — один в один как те, марсианские, только неагрессивные. Глядя на них, я задался вопросом, как меня видят спиннеры, учитывая их многомерность, — так, как я смотрел бы на детский рисунок на бумаге? Точка, точка, запятая — вышла рожица кривая; палка, палка, огуречик — вот и вышел человечек? Словно уловив обращенное к ним внимание, два «паука» замерли передо мной. Я изучил одного — скорее не паук, а миллион пауков, склеенных в одного. Конечности, изогнутые в беспорядке в разные стороны, отрастали и исчезали, а то, что пряталось в центре, было вообще невидимым, словно члены его росли из пустоты. «Я поделилась с ними частью твоей энергии, — уведомила Мария. — Их матриарх охраняет реликт, а эти выбрались, когда уловили источник энергии первого космического корабля, на котором прибыли твои соплеменники». Я погрозил «паукам» активированным «Мечом Предтеч». Один с удовольствием сожрал кончик, и я втянул меч, пока не остался без него. Если этим существам и можно чем-то пригрозить, то только гиперкубиком. Жаль, он исчез. Сокрушался я неискренне, напротив, испытывал облегчение от того, что тварь испарилась. Неизвестное всегда пугает, а тут такое неизвестное, что даже спиннеры в штаны наложили. Далее я шел без остановок и не отвлекаясь, хотя натыкался на явно земное оборудование, разбросанные вещи, бластеры. Среди всего нашелся старый потертый термос, но заглядывать внутрь я не стал. Тем более не стал перешагивать сдувшийся человеческий скафандр и обошел его, злясь на марсианских спиннеров, лишивших меня друзей. Эти ребята, прибывшие с Земли, явно не побывали на Сидусе, прежде чем лететь сюда. Прыгнули, подкрепляемые долгом и извечной тягой людей ко всему новому. Надо бы на обратном пути собрать их личные вещи и отправить домой. Формы космического корабля казались нетрадиционными для хомо, он скорее походил на пончик, но герб Единого флота хомо подтверждал, что люди здесь побывали. Видимо, дизайн позаимствовали у вольтронов, у тех все корабли подобны этому. Пока я осматривал территорию, приземлился буровой робот. Убама дистанционно ввел данные задачи, и дальше началась рутина, когда мое участие почти не требовалось. По показаниям детектора робот определил оптимальное место для бурения и вгрызся в землю. В отличие от тех, за чьей работой я наблюдал на Марсе, этот все вырытое переносил во встроенное карманное измерение, а потому на то, чтобы пробить почти стометровый лаз, по которому я мог проползти, у него ушло меньше часа. Вернувшись, он сбросил выкопанную породу и сделал запрос, нужно ли расширять лаз. Заглянув внутрь, я покачал головой: пожалуй, да, ползком я потрачу больше времени. К тому же внезапно проснувшаяся клаустрофобия отозвалась беспокойством интуиции: застряну, и что дальше? Вызывать на помощь хихикающих хитамов? Буровой робот пошел расширять проход. Я решил не терять времени и собрал пять жетонов погибших, облазил их миниатюрный шаттл, выгреб бортовой журнал, личные вещи и коммуникаторы. К сожалению, от тел спиннеры не оставили ни волоска. Команда периодически спрашивала с орбиты, все ли в порядке. Мои союзные спиннеры тоже периодически отлучались. Как сказала Алиса, они перетаскали достаточно энергии местному матриарху для полного пробуждения, но покинуть артефакт Предтеч она не может, пока я не извлеку из него информацию. Я так и не понял, что это — беспрекословное подчинение Властителям и их приказам или что-то вроде дела чести, ради которого местный матриарх исполняет свои обязательства даже сейчас. Буровой робот выполнил работу на отлично. Я почти не сгибаясь преодолел спуск — робот сделал его спиральным, терпимо крутым, позволявшим идти, не оскальзываясь. В самом низу я увидел нетронутую горку земли, откуда выглядывало каменное яйцо — контейнер для артефакта. Прямо на нем мерцали очертания спиннера-матриарха. «Большой друг, она хочет познакомиться с тобой», — сказала Алиса. Осторожно протянув руку, я почти коснулся матриарха. Спиннер замерцал сильнее и проявился полностью. В этой фазе его можно было убить, но я поскорее избавился от этой мысли, понимая, что сейчас произойдет. Слияние. Момент, когда я погрузился в мысли нового спиннера-матриарха, а она — в мои, продлился мгновения. Словно искала во мне подтверждение чему-то, а получив его, тут же оборвала связь. Почти всю, кроме той, что позволяла нам общаться. «Они называют тебя другом, — услышал я чужой голос, который звучал в голове чуть грубее, глубже, словно этот матриарх был старше Марии, не говоря уже об Алисе. — Я убедилась, что это не просто слова». «Это не просто слова. Я помогу вам объединиться и восстановить цивилизацию после того, как вы поможете мне одолеть немертинов». «Мы поможем. Прошу дозволения занять место в твоем личном пространстве и стать твоим симбионтом». Согласился я, почти не думая. «Энергия Предтеч» позволяет носить в себе хоть всех спиннеров галактики. «Дозволяю. Как мне тебя назвать?» «Викторией. Среди твоих близких нет никого с таким именем, и в это имя заложен смысл. Пусть оно символизирует нашу общую победу». Я ощутил удовлетворение нового спиннера, и на этом общение закончилось. Виктория ушла в спячку, получив добро на использование моей «живой» энергии, а я занялся извлечением реликта. Очистив макушку каменного яйца от земли, я положил на него ладонь. На миг мне показалось, что сунул руку в горящую лаву, а следом ощущения сменились на жуткий холод, проморозивший кости, словно контейнер проверял, кто я, имею ли право, и если имею, то в какой степени. Что-то в каменном яйце щелкнуло, оно распалось на четыре лепестка. В воздухе висел такой же многогранный, почти невесомый голубовато-серебристый стержень, носитель информации. Однако на дне раскрывшегося яйца лежал второй стержень, только черный и с квадратным сечением. Еще один информационный пакет? Сначала я подобрал голубовато-серебристый. Ничего ожидаемо не произошло, и я попросил спиннеров на время меня оставить. Дважды повторять не пришлось, я буквально ощутил, что все три симбионта покинули мое тело и где-то недалеко от меня, находясь в невидимой фазе, ждали разрешения вернуться. Алисе можно было остаться, ее уровень интеграции со мной таков, что даже Разум вроде бы ее не видит, но лучше не рисковать. Я покрутил стержень в руках и захотел его активировать. Плавного мироздания, вида своего первый! Твой статус достаточен для восстановления технологии. Во благо хаоса технология будет определена случайным образом. Готов восстановить технологию? — Готов! — воскликнул я, думая, как сильно мне хочется получить возможность находить разумную жизнь в любой точке галактики. Раскалившийся стержень в моей руке почернел и уменьшился, став похожим на второй. Может, тот, что лежит на дне каменного яйца, просто использован? Но кем? Мысль оборвалась, сердце замерло, когда я увидел перед собой то, на что так надеялся: Восстановление технологии завершено! Накопитель преобразован! Случай подарил тебе детектор разумной жизни с галактическим пределом действия. Для активации нужно пожелать найти разумную жизнь. Радиус действия зависит от объема энергии, доступного носителю. Получилось! Но радиус действия… Как бы не ошиблись мы с Женевьевой. Я все же не Разум с его неограниченными ресурсами. Впрочем, плевать. Разовое использование уже заложено в этот почерневший стержень, и от него ничего не останется, когда я активирую детектор разумной жизни в галактике Бездна. Используя его впервые, точно можно будет замахнуться на «галактический предел действия». Минутку… Пересчитав грани первого стержня, я спрятал его в инвентарь и присмотрелся ко второму. Он черный, значит, уже активирован, но еще не использован. Правда, квадратное сечение не то же самое, у первого стержня граней больше, их тринадцать. Фокус на стержне ничего не дал. Взяв его в руку, я ожидал увидеть хоть какую-нибудь подсказку, но она не появилась. Пожав плечами, отправил в инвентарь и его. Очередной этап был выполнен успешно. Голова стала тяжелой, в ней все еще занимала место новая технология, и на свои мысли ресурсов не оставалось. Забрав спиннеров, я начал путь назад. Сначала подъем, во время которого я доложил на рейдер о том, что забрал груз, потом — дорога через кратер к посадочному модулю. На поверхности Виктория обратилась ко мне: «Друг, позволь забрать моих потомков. Их немного, всего четверо, — это все, что осталось от моей последней линии». Короткая мысль согласия, и четыре «паука» прыгнули мне в лицо. Рефлекторно я попытался уклониться, но куда мне было до их скорости — последние дети Виктории заняли место в моем теле. Хоть и не в этом измерении. Буровой робот к тому моменту уже был на рейдере. На орбиту он поднялся сам, а там его перехватил Убама. Еще немного, и я тоже буду на «Пустотном клинке» с экипажем… Волосы на руках встали дыбом. Резко остановившись, я замер, пытаясь понять, что меня насторожило. Шорох песчинок по земле, и больше ни звука. Спиннеры промолчали, и я огляделся. Темно-серое небо. Солнце смотрелось так, словно в небе сделали дырку и подсветили ее фонарем. Слабый ветерок, неощутимый, но все же способный сдвинуть с места пыль, взвихрявшуюся то тут то там. Очертания посадочного модуля, плывущие от нагретого воздуха. И странно поблескивающая дверь. То, что я называл дверью, было скорее местом в корпусе со входной щелью, но блестеть там нечему. Композитные материалы, использованные рапторианцами при постройке посадочного модуля, не блестят. «Опасность, друг», — сказала Виктория. Голос звучал ровно, но я почувствовал напряжение. Мария и Алиса почему-то промолчали. «Ты знаешь, что там?» «Живое. Гиперкуб бесконечной размерности, с какими ты встречался на Ксенне». «В посадочном модуле?» «Нет. Он и есть теперь посадочный модуль».