Женевьева сразу перешла к делу: — Картер, у нас только что была гиперсвязь с Землей. Карпович потребовал тебя убрать. — В смысле? Ханг провел рукой по горлу: — Совсем. Человек, совсем недавно настолько убежденный в моей ценности для человечества, хочет моей смерти? Да что вообще в голове у немертинов? Зачем я им был нужен? Держать вида своего первого рядом, чтобы слить кур’лыку при первой возможности? Моя голова от всех этих странностей была готова взорваться, и приказ о моей ликвидации стал всего лишь еще одной загадкой. Вряд ли Ханг сказал бы мне об этом прямо, реши он исполнить приказ. — Мы откровенны, потому что приказ неоднозначен, а Карпович отказался его объяснить, — добавил Ханг. — Когда именно это случилось? — спросил я. — Около получаса назад, — переглянувшись с Хангом, ответила Женевьева. — Пока мы думали, что с тобой делать, с нами связалась Лекса, и мы решили ничего не предпринимать, пока не выслушаем тебя. Примерно столько прошло с момента, как Алиса прикончила Анака Чекби, хотя спусковым крючком сработала, скорее, смерть немертина. Получается, их суперквантовый мозг увидел во мне угрозу и велел Карповичу меня устранить? Хотя наверняка у немертинов все не так, как у прочих рас, без каких-то приказов: если они действуют как единый организм, то должны понимать каждую часть этого чудовищного конгломерата без лишних сигналов. И вот я, Картер Райли, ставлю под угрозу их планы по экспансии, так как могу разоблачить их на Сидусе и в Солнечной системе, что реально представляет опасность, ведь их пока и там, и там не так уж много. — Карпович не человек, — подумав, начал я. — Звучит интригующе, — нахмурился Ханг. Достав из внутреннего кармана плоскую фляжку, он отхлебнул из нее, поморщился и убрал обратно, стараясь ни на кого при этом не смотреть. Нам он не предлагал, видимо, понимая, что согласием никто не ответит. А может, просто жалел разбазаривать остатки того пойла, что булькало у него во фляжке. — А кто он? — Немертин… Я пустился в разъяснения. Рассказывать в самом деле пришлось долго, потому что все трое: Лекса, Ханг и Женевьева — превосходно владели навыками допроса, помогая мне вспомнить даже то, что я забыл или на что не обратил внимания. А иногда — даже то, о чем я сам не догадывался, как, например, информацию о том, что, познавая мир, немертины не берегли носителей, относясь к ним, как к одежде или наушникам, вроде тех, что начал грызть Кема. Единственным белым пятном в моей истории оставался спиннер, но его легко можно было опустить. Сложнее получится, если тело кур’лыка начнут изучать — Алиса не поглотила его, как это делали «пауки» в марсианской пещере, а — я как-то знал это — просто прекратила его процессы жизнедеятельности. — Доказательств у тебя, как я понимаю, нет и быть не может, — хмыкнул Ханг, уже безо всякого смущения делая новый глоток. — Все, что рассказал, ты пережил за шесть секунд «Блефа». Но хотя бы доказать его наличие можешь? На этот вопрос ответить было проще простого. Включив мод, я попросил его: — Навредить ты мне не можешь, но плеснуть из своей фляжки — получится? — Вот еще, продукт переводить… — начал ворчать он. — Прямо сейчас! — рявкнул я, ведь время истекало. Еще секунду помявшись, он деловито сплюнул, поняв, что отвертеться уже не удастся. И с явным раздражением и огорчением на лице, но уже больше не мешкая, облил меня тем, в чем я по запаху без особых усилий опознал чистый, как слеза младенца, спирт — этот бьющий в нос аромат ни с чем не перепутать. «Блеф» закончился через секунду. Мокрые от алкоголя волосы и экипировка сотрудника «Гленкор-Астофагасты» вернулись в прежнее состояние, хотя резкий запах ядреного алкоголя все еще витал в воздухе. Недоверчиво тронув мою шевелюру, Ханг пожевал губами и хмыкнул: — Допустим. Это даже объясняет тот факт, что по какой-то причине ни один шаттл не в состоянии совершить гиперпрыжок в Солнечную систему. Если раньше туда был закрыт путь только нелюдям, то теперь даже мы, хомо, прыгнуть туда не можем. Карпович не знает, с чем это связано, но и по его данным система закрыта, причем не только на вход, но и на выход. — Так вот почему… — начал я говорить, но он перебил: — Именно этим была вызвана моя озабоченность. Гиперсвязь хотя бы работает, но материальные объекты попасть в нашу родную систему через гипер не могут. Карпович, что странно, просто уведомил меня, но сложилось впечатление, что он этим совсем не обеспокоен. И если ты прав и немертины действительно захватывают нас там… Нет, не понимаю. В чем логика? Кто вообще это делает и почему? Даже Разум не знает ответа! Мои мысли… — Нет времени, Ханг, — оборвала Женевьева. Нервным жестом выдернула из кармана плоскую металлическую коробочку, всю исписанную какими-то мелкими нечитаемыми знаками, щелкнула крышкой и достала самую обычную сигарету. Лишь прикурив и затянувшись, она раздраженно бросила: — У Картера проблемы не только с Землей. И снова выпустила длинную струю дыма, мгновенно вытеснившую запах спирта, оставив после себя влажный пряный душок. Курила Женевьева красиво, размашистым жестом поднося ко рту сигарету и стряхивая пепел прямо на пол, то и дело норовя смахнуть локтем мелкую и узкую вазу со стола. Для этого помещения дама была великовата. Казалось, она занимала всю комнату, заполняя ее не только собой, но и своей аурой, а голос звучал так зычно, что его не смог бы перебить даже взлетающий истребитель. — Что еще? — не ожидая ничего хорошего, спросил я. — Помимо приказа с Земли — найти тебя и уничтожить, только что Верховный совет объявил тебя в розыск. Ханг вгляделся во что-то в интерфейсе и досадливо выматерился: — Твою мать! А эти как так быстро все узнали? — Узнали что? — спокойно поинтересовалась Лекса. — Картера обвиняют в убийстве Анака Чекби. Ему дают возможность ответить за свой поступок перед Советом в течение шести тиков, в противном случае его рейтинг будет обнулен, собственность конфискована, а сам он изгнан. — И все? — удивился я, предполагая, что за убийство кур’лыка меня могут и казнить, хоть Кодекс и говорил о том, что такое не практикуется. — Ну, это только начало, — вздохнула Женевьева Корде. — Разумеется, члены Верховного совета не потерпят и не спустят тебе это с рук. Поборники справедливости обязательно наймут с полсотни отъявленных головорезов, чтобы тебя нашли и призвали к ответу. Случится это, конечно, вне Сидуса. У меня другой вопрос: откуда такая удивительная оперативность? Ведь в подобных случаях действует правило: что случилось в карманном измерении, остается там же. — Немертины, — ответил я. — Они всегда в курсе, что происходит с остальными. В Верховном совете есть немертины, и им будет спокойнее, если я, единственный не немертин, кто знает о них все, исчезну… — Озарение напомнило о моих же догадках в лавке Анака Чекби. — Ну точно! Плевать им на кур’лыка, они не мыслят такими категориями, их — его — беспокоит, что я знаю, где находится мозг. И знаю, как туда попасть. Это для них угроза посильнее, чем все Предтечи со всеми их технологиями! Подумав, Ханг поиграл желваками и спокойно заговорил, чеканя слова: — Значит, все мы — и люди, и галакты Сидуса — вымрем, если не остановим немертинов. Какие идеи, Картер? Я поделился с ним своими мыслями о червоточинах в Солнечной системе и системе юяй и о том, как детектор разума Предтеч может помочь найти не только пропавший лайнер с людьми, но и Хатунум, откуда лежит путь в Бездну, и сам суперквантовый мозг немертинов. Ведь он, в конце концов, разумен? Значит, я в силах его найти в мертвой галактике, где вряд ли сохранились другие разумные. — Тогда сделаем так, — сказал Ханг, выслушав меня. — Верни мне мой фрегат, и, если Верховный совет отберет у тебя все, у тебя хотя бы останется корабль. Мы с Женевьевой, пока ты будешь выступать перед Верховным советом, снарядим «Слейпнир», потому что после решения Совета времени у тебя не будет совсем. — Я соберу остальных, — вздохнула Лекса. — На момент убийства кур’лыка рапторианцы, рехегуа и бандиты Шана Юна были частью твоей организации. Им всем тоже придется покинуть Сидус. — Да вы чего? — удивился я. — Он же сам на меня напал! Я расскажу, как было, Разум подтвердит. — Разум не видел, что было на самом деле, — покачала головой Женевьева. — Он знает, что ты зашел в лавку и вышел, а в этот промежуток времени Анак Чекби погиб. Поэтому, как говорили древние, хочешь мира — готовься к войне. — Надейся на лучшее, готовься к худшему, — добавил Ханг. Он протянул руку, помогая подняться, пожал ее и обнял меня. Отстранившись, ухмыльнулся: — Забавно, что и здесь говорят о Бездне. Знавал я одну… — Он запнулся, его взгляд затуманился на мгновенье. — Будь осторожен. И… больше огня под ногами твоих врагов, Картер! Глава 12 Верховный совет Жителю Земли законность на Сидусе показалась бы очень странной, узнай он о том, что мне грозит. Вернее, о том, что не грозит. Никто меня не искал, никто не торопил явиться и держать ответ в Верховный совет, и уж тем более никто не угрожал. О том, что меня обвиняют в убийстве, свидетельствовал лишь таймер, появившийся в интерфейсе и отсчитывающий доли тиков до обнуления моего гражданского рейтинга. На Земле, где из-за террористической деятельности многочисленных радикальных групп и одиночных «угроз» — людей, признанных потенциально опасными для общества, — во всех мало-мальски обеспеченных населённых пунктах кишели надзирающие полицейские дроны и робокопы. Суды, начиная примерно со второй половины прошлого века, были скоротечны и, в отличие от прошлого, не тянулись месяцами, а приговоры исполнялись в тот же день. До определенного момента был даже отдельный канал, в реальном времени показывавший исполнения приговоров, вынесенных зрителями, — «Казнь ТВ». На Сидусе же придерживались иного принципа: законов нет, но есть здравый смысл — нарушишь чужие права, потеряешь очки гражданского рейтинга, и чем хуже пострадавшему, тем больше штраф. На судилище Верховного совета Сидуса я полетел один. Лекса занималась сборами для предстоящего путешествия по галактике, а то и двум, и вместе с Оран’Джахатом пыталась сделать так, чтобы мне удалось хоть что-то сохранить. Мой летописец сказал, что большого смысла в этом нет, ведь, как только я получил обвинение в убийстве, Разум наложил запрет на любую смену владельца для всего, что мне принадлежит. Так что, как это случалось на Земле, переписывать собственность на друзей и родственников бессмысленно. Фрегат «Слейпнир», который Ханг Ли готовил к долгой экспедиции прямо сейчас, мне удалось передать ему только потому, что он и считался его истинным владельцем — я вернул корабль за одну миллиардную монету Сидуса. Здание Верховного совета затерялось где-то между Галактическим рынком и Ареной и выглядело как антрацитовая сфера метров в десять высотой, хотя по факту — это я выяснил, приземлившись рядом, — высотой оно превышало десятиэтажный дом, просто рядом с колоссальными стенами Арены и рынка казалось меньше. Черные стены клубились призрачным дымом, что могло быть энергетической защитой — как от физического воздействия, так и от просвечивания чем бы то ни было. А может, просто декорацией, элементом архитектурного дизайна. Еще на подлете я заметил, что в здании нет ни окон, ни дверей. Подумал было, что придется искать входную щель, но не пришлось — она раскрылась прямо там, куда я подошел. Пространство вокруг здания пустовало, а когда я вошел, подумал, что и внутри никого нет: там не оказалось ни холлов, ни коридоров, только просторное сферическое помещение с левитирующими в воздухе платформами. — Да не иссякнет твой заряд, хомо Картер Райли! — донесся сверху трескучий голос. — Займи место ответчика и предстань перед советом! Прямо из черного, как сажа, пола выдвинулся такой же по цвету примерно метровый в радиусе диск с подсвеченными краями и высветившимся рисунком — двумя следами человеческих подошв. Все было предельно ясно, и, сделав шаг, я встал на рисунок. По краям диска выросли прозрачные бортики примерно мне по пояс, с удобными поручнями, и я схватился за них, пошатнувшись от инерции воспарившей платформы. Когда она остановилась, замерев в воздухе, прямо передо мной оказались три члена Верховного совета, стоявшие на таких же платформах, и строгие лица их не предвещали ничего хорошего. — Здравствуйте, советники, — сказал я, решив, что не буду подстраиваться и поприветствую их по-человечески. — Здравствуй, хомо Картер Райли. Я вольтрон Слахфиир, председатель Верховного совета. Слева от меня — советник огья Викириа, справа — советник рапторианец Туканг Джуалан, которого ты знаешь. Для рассмотрения твоего дела достаточно. — Отвечай на вопросы прямо и однозначно, хомо, — выдохнув пламя, потребовал огья Викириа. — Попытки юлить, изворачиваться, уклоняться от ответа будут восприняты советом как косвенные улики твоей вины. Помни, что, оказавшись здесь, ты должен говорить так, словно каждое твое слово дается под клятвой Разуму. — Хомо Картер Райли, — заговорил рапторианец Туканг Джуалан, в оскале которого я остро почувствовал желание похоронить меня прямо здесь, — ты обвиняешься в убийстве советника кур’лыка Анака Чекби. Подтверди или опровергни свою виновность. Прямое признание облегчит твою участь. Все трое замолчали, продолжая сверлить меня взглядами. Для них все было очевидно, а эти слушания — пустая формальность. — Приношу клятву Разуму, что я не убивал советника кур’лыка Анака Чекби, — просто сказал я. Не юлил, не изворачивался и не уклонялся от ответа, ведь торговца и правда убил не я, а спиннер. Некоторое время они переваривали мои слова, переглядывались и делали запросы Разуму — и, очевидно, он, как-то убедившись в том, что я не лгу, подтвердил, что так и есть. Даже Туканг Джуалан пришел в замешательство, а этого прожженного торгаша, как я знал по личному опыту, непросто чем-то удивить. По всей вероятности, мой ответ и реакция Разума были не теми, что они ожидали. Потрескивая разрядами, наконец заговорил вольтрон Слахфиир: