– Вот и отлично, – кивнула я, подавив смешок. – Тогда записывай… Меня интересует один человечек: некто Потанин Василий Викторович. – Кто такой? – насторожился Мельников. – Ты записывай, записывай, – посоветовала я. – Да записал я, Таня, что ты, в самом деле! – Пиши дальше. Потанин Василий Викторович, примерно шестидесятого года рождения или чуть раньше, проживал по адресу: Садовая, шестьдесят четыре. Был осужден года два тому назад на десять лет. В прошлом году умер в тюрьме. – Господи! – изумился Мельников. – Покойник-то тебе зачем? – Сделаешь? – не обращая внимания на его возглас, спросила я. – Что? – не понял тот. – Ну узнай, пожалуйста, о нем все, что сможешь, – за что его конкретно посадили, все статьи, где сидел, с кем, как характеризовался, много ли наворовал и все такое прочее… – Понял, – коротко ответствовал Мельников. – Сделаем! Но только завтра, Таня, ты поняла? Зав-тра! – Поняла, поняла, только не забудь, – предупредила я. – Кого вы будете учить! – Мельников наверняка оттопырил нижнюю губу. – Ладно, договорились. Завтра у меня в кабинете, после обеда, часа в два. – Отлично, приеду ровно в два. Желаю успешно отметить возвращение домой, – с улыбкой произнесла я и положила трубку. ГЛАВА СЕДЬМАЯ День уже клонился к вечеру, когда я прибыла по адресу последнего места проживания Валерия Горбачева, на улицу Провиантскую. На первом этаже дома располагался продовольственный магазин. Обычный магазин, с намалеванными на окнах натюрмортами из всяческой снеди, в традициях Пикассо. Не очень широкая улица, но довольно-таки шумная. Машины там так и шныряли, причиняя своим шумом изрядные неудобства жителям. Припарковав «Ситроен» поближе к тротуару, я покинула уютный салон автомобиля и двинулась выполнять свою миссию. Прошла под окнами дома, по узенькой дорожке между клумбами и палисадниками. Больше всего палисадник напоминал одичавший кустарник, обнесенный оградой. Разумеется, я не собиралась лезть прямо в лапы своему грозному противнику, не заручившись хотя бы маленькой страховкой. У меня был план. Я не стала звонить в дверь Горбачева, а направилась к квартире напротив. На «позывные» электрического звонка откликнулись женщина и маленький мальчик лет пяти. – Скажите, пожалуйста, Горбачев Валерий Дмитриевич где проживает? – спросила я. – Кто? Горбачев? Не знаю, – ответила молодая мамаша в фартуке, оторванная моим звонком, по всей видимости, от газовой плиты или стиральной машины. – Высокий такой. У него еще родимое пятно над глазом, – уточнила я и еще раз пожалела, что у Дарьи не нашлось фотографии Горбачева. – С родимым пятном? – переспросила домохозяйка. – По-моему, тут нет никого с родимым пятном. Не знаю… – Извините, – только и сказала я и направилась к следующей двери. Мне открыл мужчина лет пятидесяти. Судя по его круглому животу, он явно не страдал плохим аппетитом. – Извините, не подскажете, где тут квартира Горбачева? – снова завела я свою песню. – Вот, – просто показал пальцем сосед на дверь Валерия. – Только его нет. Он уехал куда-то. Давно. Года два назад. Толстяк произнес эти фразы раздельно, борясь с одолевавшей его одышкой. – И что же? Все это время он так и не появлялся здесь? – Да нет вроде. Я не видел. – А, это вот кто Горбачев! – вновь показалась из-за своей двери домохозяйка. – Я и не знала, как его фамилия. Но, по-моему, его там нет. Она тоже указала на дверь квартиры, где, по идее, должен был проживать Валерий. – Вот и я говорю, что его нет, – поддержал ее сосед. – Ходили слухи, что его в тюрьму посадили. – В тюрьму?! – Я искренне изумилась. – Вроде бы… Но это не точно. Я вновь извинилась, изображая легкое смущение, и соседи попрятались в свои квартиры, закрывшись на запоры. Уходить я никуда не собиралась. Все эти поиски нужной двери, по сути, и были частью моего незамысловатого плана. Ведь, как показали последние два дня, Горбачев и его дружки предпочитают не афишировать свои враждебные намерения по отношению ко мне и вряд ли захотят привлекать к себе внимание публичными выпадами в мой адрес. Случись что со мной – и соседи непременно подтвердят факт моего присутствия рядом с квартирой Валерия. Теперь я уже ничуть не сомневалась, что к убийству Коваленко Валерий имеет самое непосредственное отношение – уж больно рьяно он и его сподручные за меня взялись. Я приблизилась к двери квартиры Горбачева, спрятав в сумку правую руку с зажатым в ней баллончиком, наполненным слезоточиво-удушающей начинкой, подняла левую руку и быстро несколько раз позвонила. В кармане брюк у меня лежал еще и пистолет; применять его, правда, я старалась только в самых крайних случаях. Я отступила на несколько шагов, приготовившись заговорить как можно громче, если дверь откроется. Только вот выходить на мой звонок никто не захотел. Я позвонила еще раз. И на всякий случай – еще и в третий. Результат нулевой. Видимо, преступник, имея серьезные на то основания, и в самом деле круто законспирировался. Если он и сидит у себя дома или хотя бы иногда тут появляется, то даже его соседи по лестничной площадке ничего об этом не знают. А может, он и вообще здесь не бывает? «Ну что ж, отрицательный результат – тоже результат», – заключила я, поспешив удалиться. Я вышла на залитую солнцем шумную улицу и направилась к машине. Обойдя своего четырехколесного друга сзади, я подошла к водительской дверце и уже хотела ее открыть. Но тут послышался знакомый для любого опытного сыщика шум. По звуку мотора, резко взвывшего где-то с правой стороны, нетрудно было сообразить, что кто-то рывком прибавил газ… И в ту же секунду боковым зрением я увидела несущийся прямо на меня белый автомобиль. Моментально сориентировавшись в стремлении спасти свою жизнь от этой внезапно возникшей опасности, я с завидным проворством запрыгнула на капот своего «Ситроена». Перекувырнувшись через спину, быстро перекатилась на другой бок, как заправский каскадер. Вспомнить всю свою жизнь я не успела. И даже как следует испугаться – тоже. Белые «Жигули» пролетели мимо, буквально на волосок от моей машины и вдруг резко взяли влево, в попытке избежать столкновения со мчавшимся навстречу грузовиком: тяжелая машина вышла из своего ряда на дороге, совершая обгон. У водителя «Жигулей» оставалось два варианта, на выбор: либо врезаться в припаркованный рядом со мной автомобиль, либо выскочить на тротуар. Камикадзе на «Жигулях» избрал второй путь, но не сумел осуществить этот план в полной мере: на его пути вдруг – по чистой случайности – оказался бетонный фонарный столб, предусмотрительно кем-то установленный здесь много лет тому назад. Дико взвизгнув тормозами, белоснежное изделие тольяттинских автомастеров с жутким грохотом, дребезгом и звоном боднуло вросшее в асфальт препятствие и застыло – увы, так и не преодолев сильное сопротивление добротного строительного материала столба. «Вот это номер!» – только и сумела мысленно произнести я, кое-как спустившись на твердую почву после своего циркового трюка. Я пришла к выводу, что Горбачев со своей компанией слов на ветер не бросают: они попытались реализовать на практике свои недавние угрозы. – Женщина, вы целы? С вами все в порядке? – заботливо поинтересовался кто-то из сбежавшихся к тротуару прохожих. – Да-да, спасибо… Все нормально, – вяло ответила я, еще не оправившись от эмоционального шока и пребывая словно в полусне. Вокруг «Жигулей» собралась толпа, люди облепили место происшествия, как пчелиный рой. – Вызовите кто-нибудь «Скорую»! – Да какую «Скорую»?! – Может, он еще жив? – В милицию, в милицию надо позвонить! Вон, из магазина пусть позвонят, вызовут! – Да зачем из магазина, что, сотового, что ли, ни у кого нет?! Толпа монотонно гудела, люди обменивались замечаниями, и иногда улицу оглашали громкие голоса самых инициативных граждан. С балконов вниз взирали любопытные жильцы, наблюдая за зрелищем как из театральных лож. Я протиснулась поближе. Бедные «Жигули» напоминали помятую жестянку из-под чая или рыбных консервов. Без особого труда я узнала водителя с разбитым в кровь лбом. Это был не кто иной, как любитель потрошить чужие кошельки, «одолживший» у меня вчера в лифте полосатого дома пять сотен. «Вот и докатался! Пристегиваться надо, идиот! – мысленно съязвила я. – Считай, что ты на мои деньги справил себе поминки! Ну что, попил пивка?» И тут я осознала: как ни крути, а на меня теперь официально открыт «сезон охоты». Ведь третий день подряд у меня хоть что-нибудь да не слава богу! Конечно, бог любит троицу, но в данном случае счет неограниченный. И ведь предупреждали же меня гадальные кости, чтобы я была поосторожнее! Я решила, что не стоит здесь задерживаться и афишировать свое присутствие. Бояться уже нечего, но лучше быстренько попрощаться с местом обитания господина Горбачева. Проще говоря, пора делать ноги. И отныне, прежде чем решиться на следующий шаг, мне следует все хорошенько продумать и взвесить, по возможности, самым тщательным образом. * * * Приближалось обеденное время. Световой день уже прошагал первую половину. Нужно ехать на встречу с Мельниковым, который любезно пообещал снабдить меня информацией по Василию Потанину – человеку с золотыми руками и хитрыми мозгами, окончившему свою жизнь в казенном доме. Я очень надеялась выведать у друга какие-либо полезные подробности, которые помогли бы понять причины случившегося. Почему и за что убили Коваленко, а теперь пытаются убить и меня? По всему видно, что пора предупреждений и запугиваний закончилась и настало время для более решительных действий. Как видно, кроме меня, никто с поставленной задачей по розыску убийцы не справится, даже целая бригада сыщиков, отрабатывающих свою зарплату на службе у государства. И я, окрыленная желанием добыть нужную информацию, отправилась прямиком к подполковнику в кабинет. Мельников встретил меня очень приветливо. Он явно пребывал в приподнятом настроении. «Наверное, водка вчера была хорошая, качественная, – мысленно посмеялась я, – или коньячок… Неважно, в общем, главное, что голова у доблестного подполковника сегодня не болит». – Ну, проходи, проходи. Ждали, – несколько снисходительно произнес он. – Рад тебя видеть.