ГЛАВА ШЕСТАЯ Я размышляла, стоит ли мне направиться к Даше прямо сейчас или все-таки лучше отложить визит до завтра. Посмотрев на часы и оценив ситуацию, я пришла к выводу, что, пожалуй, лучше все-таки дождаться завтрашнего дня. Тем более что это должен был быть выходной. Все-таки сегодня уже поздновато, к тому же я не была уверена, что вот так, с ходу, найду ее: Маргарита не дала мне точных координат, а названивать в половине одиннадцатого вечера в чужие квартиры и разыскивать незнакомую девушку – не очень удачная мысль. Правда, на завтра у меня еще запланирована беседа с дочерью Виталия Павловича – она приедет на похороны отца, – но я рассчитывала уложиться. Идти на сами похороны я не собиралась: вряд ли мне там удастся поговорить о деле, да и с кем? Со Светланой и Моргуновым я уже беседовала, прочие родственники мне неинтересны. Масленников на похоронах вряд ли появится, а если даже и решит заглянуть, меня его кандидатура уже не интересует. Мне нужна лишь беседа с Аленой – для получения психологического портрета девушки, а также чтобы собрать информацию: не делился ли случайно с ней отец причинами своего хорошего настроения? Не связаны ли они с ней? Как я поняла, отец и дочь были достаточно близки. Так или иначе я поехала домой и с чистой совестью легла спать, намереваясь с утра заняться поисками интересующей меня особы по имени Дарья. Утро было солнечным и многообещающим. В отличном настроении я поднялась, приготовила легкий завтрак и через несколько минут уже заперла дверь на замок и осторожно, памятуя о вчерашнем неприятном событии, спустилась во двор… Я огляделась по сторонам. Ничего подозрительного не обнаружила и, от души надеясь, что вчерашний «сюрприз» не повторится, открыла ворота гаража и села в машину. Мой травмированный «Ситроен» проследовал по улице Радищева, поскольку дорога здесь была наиболее подходящей для крутого спуска и не менее крутого и продолжительного подъема машин, тем более не отечественного производства, повернул направо и неторопливо пополз по дороге. Я пристально высматривала нужное мне строение. Проезжая вдоль вытянувшегося слева от дороги бесконечно длинного сквера, я очень быстро обнаружила девятиэтажную кирпичную коробку, на первом этаже которой располагалось кафе «Айсберг». Затормозив, покинула автомобиль и спокойно направилась к дому, где, как я надеялась, жила Даша. Попутно я обратила внимание на двух молодых людей, которые выбрались из белого «ВАЗа», стоявшего неподалеку, но не придала этому особого значения. Парочка тем временем неторопливо шествовала позади меня, и в подъезд мы вошли втроем. Я как ни в чем не бывало вошла в лифт и встала так, чтобы не стеснить своих попутчиков. – Вам куда? – спросила я вежливо. – Нам на последний, – пояснил парень в разрисованной майке, с головой, напоминавшей страусиное яйцо благодаря модной среди некоторых слоев молодежи прическе, а вернее, полному отсутствию таковой. Я надавила на кнопку четвертого этажа, и кабинка лифта тронулась. Но через несколько секунд замерла между этажами. Черноволосый высокий субъект с короткой челкой, в тренировочном костюме из комбинированной ткани, почти новеньком, спокойно и уверенно надавил на кнопку «Стоп». И «лысый» парень быстрым резким движением закрыл ладонью мое лицо, притиснув мою голову к стенке лифта, да так крепко, что я не могла ее повернуть, чтобы высвободиться. Я попыталась было прибегнуть к помощи рук, одновременно планируя пустить в ход колени и каблуки, и даже успела поднять руку, чтобы произвести прием, как напавший на меня молодой человек продемонстрировал мне зажатый в другой его руке нож. Нож оказался перед моими глазами. Смачно хрустнула пружина, выпустив гладкое, заблестевшее на свете плафона лезвие-жало. Парень навалился на меня всем телом и тихо процедил: – Тихо, не дергайся, не то хуже будет! Не дай бог, вякнешь что-нибудь. Это окажется последний звук, вылетевший из твоей поганой глотки. Поняла? Его товарищ даже не собирался вмешивался. Он просто стоял рядом и с интересом наблюдал за происходящим, спокойно ухмыляясь. – Слушай меня внимательно и запоминай как следует, – продолжил первый. – Если не хочешь в морге оказаться, не лезь в чужие дела! Ясно? Если я узнаю, что ты наезжаешь на Горбачева, или увижу тебя где-нибудь рядом с ним, тебе придет абзац. Усекла? Он поднес нож к моей шее и слегка надавил. В горле у меня будто застрял ком, который я никак не могла проглотить. Почувствовав укол лезвия, я постаралась не шевелиться, чтобы не заполучить травму, в которой я совершенно не нуждалась. Рыпаться не имело смысла. – Усекла? – повторил парень еще более агрессивным тоном, показывая крепкие, ровные, как на подбор, зубы. «Интересно, как я могу ответить, если рот мой крепко зажат ладонью, а голова вплотную придавлена к стене?» – невольно подумала я и чуть не усмехнулась. Понимая, что количество извилин под выбритым до блеска черепом моего яйцеголового оппонента строго ограничено матушкой-природой, я не собиралась высказывать ему какие-либо возражения или вступать в полемику. Вот только дать сигнал, свидетельствующий о том, что я даю положительный ответ, я попросту была лишена возможности. – А сейчас вали отсюда! И забудь сюда дорогу, навсегда! Малоприятный представитель гоблинитета уже хотел было отпустить меня, но товарищ остановил его: – Погоди. – Он взял мою сумочку. – Деньги есть? Он порылся в сумочке, достал оттуда мобильник, кошелек, вытащил все его содержимое и бросил его, опустошенный, обратно в сумку. – Вот теперь все, – удовлетворенно произнес он и нажал на кнопку первого этажа. – Спасибо, будь здорова, дорогая, – грозно и нагло произнес первый и снова показал крепкие ровные зубы, широко мне улыбнувшись. Дверь кабины наконец распахнулась, и я в сопровождении молодых конвоиров вынужденно покинула подъезд Дашиного дома. При этом старалась сохранять спокойствие и достоинство: связываться с вооруженной великовозрастной шпаной считаю делом бессмысленным. Подойдя к машине, я осторожно оглянулась. Парни стояли на углу, возле дома, и искоса поглядывали на меня. Ничем не выдавая эмоций, я молча села за руль – делать вид, что это не мой автомобиль, не имело смысла, ведь парочка наверняка видела, как я выходила из «Ситроена». Поэтому оставалось лишь одно – включить мотор и покинуть двор, оказавшийся для меня таким негостеприимным. По дороге я прокручивала в голове случившееся. Мобильник, конечно, жалко: он был почти новый и дорогой. Денег же в кошельке было немного: рублей четыреста-пятьсот. Пусть эти уроды подавятся, на здоровье! Гораздо хуже было бы, решись они обыскать меня: ребята обнаружили бы за поясом брюк пистолет. Уж точно прихватили бы его с собой! Самое обидное – что я не сумела им воспользоваться. Конечно, я могла дотянуться до пистолета – руки-то у меня оставались свободными, – но устраивать стрельбу в узкой кабинке лифте – дело небезопасное, равно как и драка. К тому же напарник бритоголового легко мог выбить у меня из рук оружие, и страшно даже подумать, чем бы все закончилось, начни он беспорядочно палить в тесном лифте… Ничего, разобраться с ушлыми ребятками я еще успею! Меня гораздо больше занимал вопрос – кто они такие? – Дебилы какие-то, – со вздохом пожала я плечами. – Настоящие дебилы! Я вспомнила рекламный оскал приставившего к моему горлу нож парня, от которого пахло пивом, табаком, семечками и еще какой-то «ботаникой». Возможно, молодой человек увлекается медитациями под «индийскую коноплю». От подобных типов можно ожидать чего угодно. Но сдаваться я не собиралась. И не таких «героев» видала! – Ничего, потом сочтемся, если будет случай, – успокоила я саму себя и надавила на педаль акселератора. Окончательно успокоившись и ощутив, что ко мне полностью вернулось самообладание, я здраво рассудила, что особенно бояться, наверное, нет причин. Угрожавшие мне люди почему-то не торопятся применять какие-то радикальные меры. Все только пугают и пугают… Может быть, боятся поднять шум и ненароком привлечь к себе внимание милиции? Наверное, именно так. Дома я уже совсем пришла в себя и спокойно стала обдумывать положение вещей. Отказываться от расследования смерти Коваленко, конечно же, я не собиралась. Вот только подстраховаться не мешало бы… Немного подумав, я набрала номер Мельникова, но вновь была разочарована, услышав, что подполковник еще не вернулся из своей командировки. На вопрос, когда же это наконец произойдет, мне ответили, что, возможно, уже сегодня, ближе к вечеру, или завтра. Тихонько вздохнув, положила трубку. Оставалось надеяться только на себя… Оценив ситуацию, я решила все-таки не упускать момент и побеседовать с дочерью Виталия и Светланы Коваленко – Аленой. Тем более что другой такой возможности может и не представиться: по словам Светланы, девушка приедет в Тарасов лишь на один день. Не тащиться же мне, в самом деле, ради короткой беседы в Москву! Нужно уважительно относиться к деньгам клиентов, а также и к собственному времени. И я всегда стремилась поступать именно так. Не имею привычки разбазаривать чужие деньги направо и налево, даже если мне не предстоит отчитываться за свои траты. Я позвонила Светлане и узнала, что похороны уже состоялись, да и поминки закончились. И что они с дочерью сейчас отдыхают дома, а вечером Алена отправится на железнодорожный вокзал, чтобы завтра же вернуться в Москву и приступить к работе. Предельно вежливо я попросила Светлану устроить мне встречу с Аленой. Помявшись, она, в конце концов, согласилась, и я быстренько собралась. Пополнила кошелек новой суммой денег на текущие расходы, переоделась и направилась к выходу, надеясь, что никто не караулит за углом. «Ничего, ничего, – успокаивала я себя по дороге. – Им же важно, чтобы я не касалась Горбачева! А я вовсе и не по его следам сейчас направляюсь. Мало ли куда мне нужно? И вообще, что, из-за этих козлов мне теперь из дому и носа не показывать? Не дождутся!» Я спокойно села в машину и направилась к дому, где проживала Светлана Коваленко. По дороге я ненадолго вышла из авто и в первом попавшемся салоне связи купила новый мобильник, а заодно и попросила заблокировать мою старую сим-карту, чтобы не заводить новый номер. Светлана открыла сразу, едва я надавила на кнопку домофона. Я поднялась. Светлана встретила меня в прихожей, одетая в домашний брючный костюм насыщенного голубого цвета, который очень ей шел. Вид у вдовы был уставший, глаза чуть припухшими – видимо, на кладбище она все-таки не удержалась и дала волю слезам. – Здравствуйте, проходите, – пригласила она меня. – Алена спит в своей комнате. Но я сейчас ее подниму. Я предупредила ее, что вы приедете. Я еще раз принесла ей свои извинения, и Светлана успокаивающе махнула рукой. Я прошла в гостиную и села на диван. Никаких следов недавнего убийства хозяина квартиры здесь уже не наблюдалось. Я вспомнила о том, как Марина рассказывала о большой луже крови. Видимо, Светлана приложила максимум усилий, чтобы ликвидировать все последствия, жгущие ей душу, напоминая о трагедии. Вскоре в гостиной появилась молодая высокая девушка. На ней была ярко-желтая пижама – майка на тонких бретельках и короткие шортики. Светло-русые волосы собраны в гладкий хвост. Она чем-то напоминала Светлану, но, на мой взгляд, черты лица матери были миловиднее и мягче, чем у дочери. Особенно я обратила внимание на взгляд Алены – он показался мне холодным и даже каким-то жестким. И следов слез на ее лице я не заметила. Она равнодушно поздоровалась со мной, зевнула и влезла с ногами в кресло, стоявшее напротив дивана. – Мама сказала, что вы хотите со мной поговорить, – все так же безразлично произнесла она низким голосом. – Я вообще-то не знаю, что могу вам сказать… – Для начала скажите, пожалуйста, какие отношения у вас были с отцом? – попросила я. – Хорошие, – тут же ответила Алена. – Он всегда обо мне заботился, поддерживал мои начинания. Оплачивал учебу, квартиру в Москве. Ничего плохого не могу сказать. – Угу, – кивнула я. – Вы часто с ним общались? – Отец звонил почти каждый день. Ну, или мы эсэмэсками обменивались. А еще я недавно скайп установила, так что по вечерам тоже иногда общались. Правда, недолго: я очень устаю после работы и стараюсь лечь спать пораньше. – Ваш отец, наверное, тоже много работал? – Много, – подтвердила Алена. – И зарабатывал прилично. А теперь… Она вздохнула, и в глазах ее промелькнула грусть. Но это не показалось мне скорбью по безвременно ушедшему отцу: Алена печалилась об утраченном денежном содержании, в этом я уверена. – Правда, можно, конечно, продать машину, – задумчиво протянула она. – И оплатить учебу за несколько лет… Хотя можно и просто забрать ее себе. У меня есть права. Меня несколько поразило, что Алена, хладнокровно размышляя об отцовском имуществе, совершенно не принимает в расчет мать, которая, по моему мнению, имела все же больше прав. Во всяком случае, моральных. Но понятие о каких-либо морально-этических нормах вряд ли согнало бы меркантильный туман с холодных красивых глаз Алены. – Простите, Алена, а ваша мама не будет против? – как бы между делом полюбопытствовала я. – У нее какие соображения на этот счет? Алена посмотрела на меня с недоумением. И я убедилась: для нее было само собой разумеющимся, что мнение мамы не будет учтено в решении вопроса. – С мамой я все решу! – махнула рукой девушка. – Не проблема! Так что вас еще интересует? – Меня интересует, когда вы общались с отцом в последний раз? И на какие темы? Алена слегка призадумалась и ответила: – Он звонил мне где-то с неделю тому назад, по телефону. А вечером, в тот же день, позвонил по скайпу, но я сказала, что мне некогда разговаривать. Мы перебросились несколькими строчками, и все. Ничего особенного, отец просто спрашивал, как дела, готовлюсь ли к сессии. Поинтересовался, не нужны ли мне деньги… – А вы что? – Конечно же, нужны! – Алена, казалось, удивилась моей наивности. – Вы себе представить не можете, как сильно жизнь в Москве отличается от нашей! Там приходится выживать – в буквальном смысле слова! – Так, может быть, стоит отказаться от такой жизни, если она вам настолько в тягость? – мягко предложила я ей. – В Тарасове вам не нужно будет оплачивать жилье. Квартира у вас более чем просторная, уровень цен здесь пониже, а учебных заведений – великое множество. Город студентов как-никак! – Да вы что? – Алена посмотрела на меня как на не совсем нормальную. – Отказаться от столицы ради захолустья?! И прозябать потом, как мать?! – Вообще-то ваша мама не показалась мне такой уж… прозябающей, – заметила я, усмехнувшись.