– Что неплохо? – оторопела Леся. – Планы Катарины вполне укладываются в наши собственные. Надо принимать ее предложение. Леся в первый момент даже не поняла, что имеет в виду ее подруга. А когда до нее дошло, то Леся забурлила: – Не буду я гулять с ее собаками! Хватит с меня одной такой прогулки! Одна собака – одна испорченная куртка. Ты меня извини, там в своре у нее штук двадцать псов. На всех курток не напасешься! – Во-первых, куртка у тебя для выгула собак уже есть. Та самая, полинявшая от мочи Думми. – Не хочу я! То есть не хочу с собаками гулять! И так еле куртку в порядок привела. – А во-вторых, нам будет очень на руку, если ты окажешься поближе к эпицентру событий. – Каких событий? – испугалась Леся. – Пока еще не знаю, – таинственно отозвалась Кира. – Но предполагаю, что великих и ужасных! Тон ее был до того мрачен, что Леся невольно задрожала. А закончив дрожать, пообещала, что сделает все, чтобы не допустить еще большего несчастья. Во всяком случае, попытается. Вот так и получилось, что на следующий день ровно в восемь часов утра Леся уже стояла у дверей зеленого дома мадам Катарины, готовясь приступить к своим новым обязанностям. Оказалось, что Катарина уже отдала распоряжения на ее счет. И сейчас Лесе торжественно передали из рук в руки одиннадцать поводков. – Думми гулять не пойдет, – сказал ей дворецкий Эдмонд. – Он на особом положении у хозяйки. Гуляет только с ней. И Гарик не пойдет. Этот лежебока вообще на улицу нос не высовывает. Но и без этих двоих собак хватало. В прихожей вертелась, тявкала, гавкала, рычала и поскуливала целая стая маленьких собачек. Мохнатые, голенькие, криволапые или пучеглазые, они были в равной степени очаровательны и крайне легко возбудимы. От всей этой круговерти у Леси даже потемнело в глазах и голова пошла кругом. Эдмонд верно понял ее состояние, потому что сказал почти сочувственно: – Но с тебя для начала и этих проказников хватит. Радуйся, что Думми не идет, он главный заводила в собачьей стае. И смотри, не упусти никого из собак. Не дай бог, какая-нибудь удерет. С тебя три шкуры спустят! Госпожа Катарина очень привязана к своим домашним питомцам. И она не переносит, когда плохо обращаются с ее собачками. Поняла? Леся молча приняла поводки. Как меняются люди в зависимости от обстоятельств! Еще вчера она была в этом доме гостьей, хоть и не самого высшего разряда. И Эдмонд подавал ей какао и говорил «вы». А теперь Леся перешла в разряд обычной прислуги, и он «тыкает» ей без всякого стеснения. Кстати, знает дворецкий или не знает о той особой миссии, которую поручила девушке Катарина? Пока Леся гуляла с собаками, которые сегодня вели себя просто безупречно хорошо, она пришла к выводу, что Эдмонд ничего не знает. Ведь вчера Катарина несколько раз повторила, что подозревает всех и каждого, кто находится возле нее. Значит, в том числе и самого Эдмонда. Но потом Леся вспомнила, как доверчиво Катарина принимала шоколад из рук Эдмонда, и решила, что дворецкому госпожа доверяет больше, чем всем остальным. И значит, могла рассказать и про то задание, которое она поручила Лесе. Гулять с собачками, а попутно разнюхивать, что происходит в доме Катарины, куда была вхожа Диана и вполне возможно, что и ее Славик, Лесе даже нравилось. Гораздо хуже было то, что по статусу ей не полагался сопровождающий для собачьей прогулки. И поэтому Лесе приходилось самой следить за тем, чтобы отходы жизнедеятельности собак не оставались на улице. Наконец прогулка подошла к концу. Довольные собаки привели Лесю к своему дому. Она выкинула пакетик с собачьими какашками в урну. И содрогаясь от того, чем только не приходится заниматься во имя благого дела, поднялась наверх по широким ступеням. – Хозяйка распорядилась накормить тебя завтраком, – произнес Эдмонд, когда Леся протерла лапы всем собакам по очереди и собачки унеслись с громким тявканьем наверх. – Что ты будешь? Леся уже открыла рот, чтобы хоть тут получить немного удовольствия от своего расследования, но очень вовремя вспомнила вчерашние предосторожности Катарины, которая ничего не ела в доме, и быстро сказала: – Ничего! – Совсем ничего? – удивился Эдмонд. – Даже кофе не выпьешь? – Тогда мне, пожалуйста, яйцо всмятку. – Что еще? – И все! – Все? А хлеб, масло, джем? – Не надо. Я на диете. – А кофе? – Тоже не надо. – Сок? – Ну… Разве что баночку «Колы», – сказала Леся, чтобы отвязаться от надоеды, и тут же торопливо добавила: – Только я вскрою ее сама! Дворецкий кинул на Лесю странный взгляд, и она поспешила объяснить: – Обожаю, когда пузырьки бьют прямо в нос! Эдмонд величественно удалился, сделав знак Лесе следовать за ним. Но Леся вовсе не собиралась прямо сразу тащиться на кухню. Пока она в доме новичок, можно походить туда-сюда, повсюду сунуть свой нос, как учила ее вчера Кира. А если Лесю застукают за этим занятием, всегда можно сделать вид, что заблудилась! Поэтому Леся немного потопталась на одном месте. А когда спина Эдмонда скрылась из виду, проворно шмыгнула по лестнице наверх, туда, где располагались гостевые комнаты и хозяйская спальня. Леся и сама не знала, что она надеется найти или увидеть. Но не сомневалась, что, если начнется серьезная игра, любые карты будут им с Кирой только на руку. И еще Лесю не оставляла одна мысль. Вчера, когда она пила какао с Катариной, та не выказала ни малейшего признака опасения. Спокойно сделала глоток первой и с видимым удовольствием. Ни о каком отравлении она даже не задумывалась. Так в чем же дело? Почему уже к ужину Катарина вдруг принялась трястись от страха? Тут было два варианта развития событий. Первый заключался в том, что Катарина просто наврала Лесе о своих страхах. Но зачем она это сделала? Только ли для того, чтобы Леся разобралась, что происходит в доме Катарины? Или женщина хотела, чтобы сама Леся была под ее постоянным наблюдением? Леся не знала, к какой версии склоняться. И еще существовала возможность того, что Катарина просто невероятно доверяла Эдмонду. Настолько доверяла, что без колебания принимала из его рук любой напиток. Могло быть и такое. Хотя до сих пор Катарина не казалась доверчивым созданием, тепло относящимся к людям. Или хотя бы к некоторым из них. – Свою родню она презирает. Бедных ненавидит. Лазаря унижает, хотя он и работает на нее и вроде бы даже спит с ней. Кроме того, Катарина считает, что кругом одни враги. Любит только своих собак. Но Эдмонд не собака. Так с чего же ему вдруг такое доверие? Леся уже поднялась на третий этаж, который занимала мадам Катарина с собаками единолично. И вдруг услышала голос хозяйки. Женщина разговаривала с кем-то по телефону, и голос ее звенел от ярости. – Не смей мне угрожать, подонок! Ты мне никто! И не смей попрекать меня нашим родством! Ты совсем не такой, как твой отец! Ничтожество! Жалкое ничтожество и прихлебатель! Тебе не видать моих денег, как собственного носа. Понял? Да я скорей завещаю все последнему пекинесу из моей стаи, чем тебе! Как вспомню, через что мне пришлось пройти, чтобы выцарапать эти деньги из страны, сразу же понимаю, никому я их не отдам. И тебе тоже не отдам! Никогда! После этого на какое-то время возникла пауза, заполненная бурным дыханием мадам Катарины. А Леся обратилась в соляной столб – неподвижный и безмолвный. Она опасалась каким-нибудь неловким движением или звуком нарушить баланс и выдать свое присутствие. Как назло, у Леси страшно зачесался нос и захотелось чихнуть. Еще чуть-чуть, и Леся бы не выдержала. Но тут, на ее счастье, снова заговорила мадам Катарина. – Слушай, ты, – произнесла она с угрозой в голосе, – если уж ты додумался до того, чтобы шантажировать свою мать, то у меня тоже есть чем тебе ответить! Не забывай, что ты находишься в самом низу социальной цепи. Ты просто жалкая мразь! Тебе до меня не дотянуться, как до Луны! И я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты там и оставался навечно! Услышав это, Леся едва сдержалась, чтобы не ахнуть. Выходит, мадам Катарина лгала, когда говорила о своем одиночестве. У нее имеется весьма близкий родственник – сын! И этот сын явно не питает к мамочке теплых чувств. Впрочем, как и она к нему. Между этими двоими буквально бушует пожар из взаимных обид, упреков и предательств. Никто из них не настроен прощать. Они объявили друг другу открытую войну. И каждый надеется, что победа будет на его стороне. И тут же Лесю буквально мороз по коже продрал. Так вот же он, потенциальный преступник и убийца! Сын, который яростно ненавидит свою мать. Кто может быть лучшим претендентом на роль убийцы! Только он! – Миленький мой, – вдруг услышала Леся другой голос – нежный, глубокий и взволнованный. – Один ты у меня и есть на всем белом свете, любимый мой. Если бы ты только знал, как ты мне дорог, мой малыш! Кто это тут еще находится в доме? Любопытство Леси заставило ее сделать несколько шагов по коридору. Пол тут был покрыт мягкими коврами, которые очень удачно заглушали Лесины шаги. Так что девушке удалось добраться до комнаты, из которой доносился этот ласковый голос, и заглянуть туда через приоткрытую дверь. Заглянув, Леся буквально окаменела повторно. Никого постороннего в комнате не было. Там была только сама хозяйка дома. И этот незнакомый голос принадлежал именно ей! Катарина гладила своего любимца Гарика, свернувшегося у нее на коленях калачиком, и, перебирая шелковистую собачью шерсть, приговаривала: – Вот если бы все люди были похожи на тебя, Гарик. Ну, или хотя бы на нашего проказника Думми. Гарик недовольно заворчал, и Катарина поспешно воскликнула: – Но лучше все-таки на тебя! Конечно, на тебя, мое сокровище! Ты даже себе не представляешь, как я тебя люблю. Если с тобой что-то случится, я этого просто не переживу. Леся была поражена. Она наблюдала разную Катарину. Видела злую. Видела испуганную. Видела даже разъяренную Катарину. Но вот нежную и ласковую увидеть довелось впервые. Эта женщина совсем не была похожа на себя обычную. У нее был совершенно другой голос, другой взгляд. И даже лицо, обычно непроницаемое и волевое, сейчас как-то расслабилось и больше напоминало лицо счастливой женщины. Да, да, гладя своего песика, Катарина была почти счастлива. Почти, потому что ни один человек не мог быть счастлив на сто процентов, имея сына, который звонит с угрозами и даже не брезгует шантажировать собственную мать. Ведь как сказала Катарина тому типу по телефону? «Собственную мать»? Именно так и сказала. Леся не могла ослышаться. Между тем Катарина продолжала гладить своего песика по голове. И кажется, погружалась в дремоту. Поняв, что тут ей ловить больше нечего, Леся решила спуститься вниз. Ей удалось без проблем преодолеть лестницу. Свернуть к кухне. И уже тут она наткнулась на горничную Ниночку, которую отчитывал дворецкий Эдмонд. Видимо, девушка в чем-то серьезно провинилась, потому что тон дворецкого был весьма суров. Леся застала лишь самый конец их разговора. И успела услышать, как Эдмонд произнес: – Вылетишь из этого дома в два счета, как пробка из бутылки! И больше тебя ни в один приличный дом не возьмут даже мыть унитазы! Мадам Катарина умеет помнить добро, но зло она помнит еще лучше. Предателей она не прощает, уж в этом ты можешь мне поверить. Будь ты ей даже родной дочерью, за предательство она бы тебя не простила! Леся с интересом послушала бы и дальше, но Эдмонд уже увидел ее и строго произнес: – А ты, дорогая моя, где болтаешься? Твой завтрак давно сервирован! – Искала, где можно у вас в доме помыть руки. – Помоешь их на кухне, – распорядился дворецкий. – Для таких, как ты, туалетная комната находится тоже там. И не следует шастать по дому. Для прислуги есть несколько специально отведенных помещений. В сам дом вы можете заходить исключительно по служебной надобности. – Так я ведь… Однако Эдмонд не стал ее слушать. Величественно повернувшись к Лесе своей широкой спиной, он зашагал в сторону кухни, ни минуты не сомневаясь, что отчитанные им девушки последуют за ним. Пропустив дворецкого немного вперед, Леся прошептала, обращаясь к Ниночке: – Какой вредный тип. И за что это он тебя так отчихвостил? Но, к ее удивлению, Ниночка не пожелала пойти на контакт. Сочувствия в голосе Леси она то ли не расслышала, то ли просто не нуждалась в нем. Потому что внезапно остановилась и выпалила, зло глядя на Лесю своими маленькими прищуренными глазками: – Слушай, тебя ведь, если я не ошибаюсь, наняли выгуливать собак? – Да. Наняли. – Вот и выгуливай! Твое дело грязные шавки. Ты в доме никто! Тебе даже наверх ходу нету! А я в доме на привилегированном положении. – Видела я твое положение. Как же.