Потепление сказалось на прочности переправы фатальным образом, лед стал рыхлым и непрочным, он прогибался под тяжестью грузовика, и я заранее распахнул боковую дверцу, опасаясь теперь не только невольного попутчика в кузове, но и утонуть вместе с машиной. Неожиданно грузовик перекосило на правый бок, и меня бросило на руль. Я извернулся, выпрыгнул наружу и покатился по снегу, а провалившийся под лед автомобиль в считаные мгновения скрылся под водой. Но под водой скрылась только машина: забурлили пузыри, послышался плеск, и в полынье возникла черная морда со страшенной пастью, полной острых зубов. Острые когти неведомой твари вцепились в льдину, та обломилась под тяжестью чудища, и гадина вновь погрузилась под воду. А когда вынырнула — я уже выдернул из сумочки револьвер и для надежности перехватил его обеими руками. Полыхнул огнем выстрел зажигательной картечью, тварь конвульсивно дернулась и отправилась на дно. На этот раз — навсегда. Перезарядив револьвер, я поднялся с заметенного снегом льда на ноги, по широкой дуге обошел полынью и вернулся на дорогу. До противоположного берега оставалось не больше пятнадцати метров, через метель там посверкивали яркие огни электрических ламп. Туда и похромал, припадая на отбитую ногу. На ходу высморкался, но тщетно — из носа так и текло. Попалась еще одна полынья, в черном зеркале которой без следа пропадали падавшие с неба снежинки, пришлось обходить и ее. У берега снег оказался пропитан водой, ботинки и низ штанов моментально промокли, но куда больше беспокоила опасность уйти под лед. Поначалу удавалось выискивать надежные места, а потом я скакнул в сугроб на берегу, но оказалось, что берег дальше, а подо мной каша из воды и снега. Провалился по колено, с матами выбрался на дорогу и заковылял к укрепленному строению на крутом берету. Высоченный частокол сбили из подогнанных друг к другу стволов северной лиственницы, поверху торчали железные штыри с намотанными на них витками колючей проволоки. По периметру горели алхимические «вечные» лампы, запитанные от пережигавшей в электрическую энергию фоновое магическое излучение установки Иванова-Гольца. Изрядно запыхавшись, я поднялся на кручу и заколотил железным кольцом по калитке. Вблизи стало видно, что помимо вырезанных на дереве магических символов всюду в кажущемся беспорядке вбиты медные заклепки чародеев. Ну да — без надежной защиты в этих краях долго не продержаться. Неожиданно где-то сверху послышался скрип; я стянул с лица алхимические окуляры и задрал голову. — Ти кто? — спросил караульный с ярко выраженным кавказским акцентом. — Прохожий, кто еще? — раздраженно ответил я. — Откуда взялся? — Пришел, блин! Откуда еще? — Перекрестись! — Может, еще лезгинку станцевать? — не выдержал я, но все же перекрестился. Ночевать на улице не хотелось. — Один? — Один! — Заходи! Лязгнул электрический замок, слегка приоткрылась дверь. Я приналег, распахнул ее и захлопнул за собой. Как оказалось, на один только частокол местные обитатели надеяться не стали, за деревянной оградой шла засыпь в полметра шириной и кирпичная стена. Кирпич был ломаным-переломаным, его точно использовали по второму или даже третьему разу. — Деньги есть? — спустился во двор караульный с двустволкой и пистолетом Макарова в расстегнутой кобуре. — А сразу чего не спросил? — несколько напрягся я. — Мы не звери, на улице никого не оставляем, но, если карманы пустые, иди в ночлежку, — указал средних лет горбоносый кавказец на приткнувшийся к стене домишко. — А с деньгами все организуем в лучшем виде, понимаешь? — Есть деньги, есть. Караульный приободрился и вместо ночлежки отвел меня в добротный коттедж, большую часть первого этажа которого занимал просторный зал с многочисленными столами, скамьями и камином у дальней стены. В дальнем углу играли в нарды двое соплеменников впустившего меня мужчины. Хоть там и было сильно натоплено, я сразу направился прямиком к очагу. Скинул куртку и в изнеможении плюхнулся на широкую скамью, оставив под рукой пистолетную сумочку. — Как-то пусто у вас… — Ночь, — просто ответил кавказец. — Что кушать будешь? — Что есть, — ответил я, пытаясь расшнуровать заледенелые шнурки. — Чайник чая и обязательно суп. — Все будет… Караульный ушел на кухню, а я наконец избавился от промокших ботинок, вслед за ними стянул носки и убрал их сушиться к камину. Меня бил озноб. Бил озноб, болела голова, тошнило. Но пить экомаг спешить не стал и закинул в рот таблетку, только когда принесли тарелку горячих щей. — Чай сразу? — спросил кавказец. — Или со вторым? — Сразу. И второе тоже сразу. Суповая тарелка была приличных размеров, и все же расправился я со щами в пару минут. Слегка обжег язык, зато согрелся и даже немного пропотел. На второе принесли банальные макароны по-флотски, но привередничать не приходилось. В конце концов ночь на дворе. Да и оголодал. — Еще что-нибудь? — уточнил караульный. — Комнату, — ответил я, прожевав. — Есть свободные комнаты? — Есть, — подтвердил кавказец и выложил на край стола ключ с биркой. — Сколько с меня? — Сейчас скажут. Парень надел ушанку и ушел на улицу, а один из крепышей оставил игру в нарды и двинулся ко мне. — Говоришь, пешком пришел? — спросил сильно располневший мужик в спортивном костюме. — Пешком. — И долго шел? — Не, недолго, — покачал я головой, наливая себе вторую кружку горячего травяного чая. — От реки. — А там? — А там грузовик мой остался. — Вот как? — озадачился толстяк. — По переправе ехал? Она же закрыта! Сам знак ставил! Все до моста в объезд едут. — Вьюга, — пожал я плечами. — Повезло, что жив остался. — Это точно. — Так это надо отметить? — перешел к делу местный заправила. — Девочку? — Нет, — отказался я. — Спать. Хватит с меня уже девочек. С одной решил съездить на экскурсию, в итоге чуть голову не оторвали. И как ловко в оборот взяли! Будто знали, что моя слабость — умные, красивые и с большими титьками. Или даже знали… Но кавказец отходить не спешил. — Ты посмотри сначала, — всерьез вознамерился он запустить руку в мой кошелек. — Шикарные телочки, других не держим! — Не, спать. — Не хочешь на ночь брать — возьми на час! — Сто грамм коньяка — и баиньки. Толстяк фыркнул и отправился за выпивкой. — Только хорошего! — предупредил я. Коньяк оказался неплохим, правда, и содрали за него немало. Примерно в такую же цену встал бы час наедине с местной жрицей любви. Но я заплатил не торгуясь. Как ни крути, коньяк лучше. От него разве что голова наутро тяжелой будет, а общение с местными ночными бабочками на пользу здоровью точно не пойдет. Никогда не знаешь, что на винт намотаешь. В несколько глотков я влил в себя коньяк, взял ботинки и чайник и босиком отправился в выделенную мне комнату на втором этаже. Задвинул за собой засов, разделся и отключился, даже не успев натянуть одеяло. Проснулся от стука. Стучали в голове, так поначалу показалось. Потом только понял, что колотили в дверь. — Чего? — прохрипел я пересохшим ртом. Толком не выспался, голова была чугунной, глаза слезились, а нос не дышал. — Чек-аут! — ответили с характерным акцентом. — Чего?! — опешил я, но все же выбрался из-под одеяла и, пошатываясь, подошел к двери. — Время выезжать! — повторили из коридора. Я отодвинул засов, приоткрыл дверь и выглянул из комнаты. Руку с револьвером спрятал за спину. — Все! Время вышло! — объявил вчерашний толстяк.