– Прекрасно, – услышала Аделин знакомый голос, похоже, столичный инквизитор устал с дороги. – Я должен провести допрос родственников и осмотреть дома. Кстати, что за ведьма топчется у вас в коридоре? Почуял, устало подумала Аделин. Еще бы он не почуял, берунийский пес. Он натаскан чуять таких, как она, чуять и уничтожать. На мгновение ей показалось, что на шее сомкнулись тяжелые челюсти, круша кости и чавкая кровью. Господин Арно выглянул в коридор, ободряюще улыбнулся, и Аделин вдруг поняла, что надо делать. – А, это госпожа Аделин Декар! – ответил он преувеличенно бодро, и Аделин вошла в кабинет, стараясь, чтобы ее вежливая улыбка не выглядела оскалом загнанного в угол животного. – Вы на перерегистрацию, госпожа Декар? – Да, господин Арно, добрый вечер. – Аделин прошла к столу полицмейстера, протянула книжку и только после этого обернулась к столичному гостю и непринужденно сказала: – Здравствуйте. Вблизи Бастиан выглядел еще более отталкивающим. Почему он не хочет разгладить эти шрамы? Или они ему нравятся и нравится то впечатление, которое он производит на людей? Молодой мужчина – и такой урод. Впрочем, он был инквизитором, а это намного хуже любого уродства. – Ведьма, – произнес Бастиан, пристально глядя на Аделин – так, словно где-то уже видел ее и теперь всматривался в знакомые черты. – Сильная природная ведьма. – Я зарегистрирована с пятнадцати лет, как и положено по закону, – с достоинством ответила Аделин, глядя ему в переносицу. – Ни в чем дурном и злонамеренном не участвовала. Если у инквизиции есть ко мне вопросы, я с удовольствием на них отвечу. Губы Бастиана дрогнули в улыбке, сделав его изуродованное лицо еще страшнее. Аделин невольно поежилась. Господин Арно тем временем расписался в ее книжке, поставил печать и сказал: – Вот и все, Аделин, жду через месяц. Аделин протянула было руку за книжкой, но столичный гость перехватил ее и принялся лениво перелистывать странички. Аделин заметила, как напрягся господин Арно за своим столом, и почувствовала, как по спине ползет капля пота. Эта уродливая тварь подавляла ее – и испытывала от этого удовольствие. В животе заворочался тугой комок тошноты, и Аделин испугалась, что сейчас упадет в обморок. За что он с ней так? Она не сделала ничего плохого! Или он в самом деле чует? – Декар, Декар… – задумчиво повторил Бастиан, перелистывая книжку. – Это ведь на ваших землях нашли четвертую жертву? Взгляд темных глаз был холодным и пронизывающим, словно Бастиан пытался заглянуть в душу. Аделин кивнула. – Да, но убита она была в другом месте. Тело подбросили. Полицмейстер тоже закивал, всем своим видом показывая, что так и было. – Хорошо, – Бастиан кивнул, протянул ей книжку и приказал: – Подождите меня снаружи, я задам вам пару вопросов. Аделин поняла, что вышла из участка только тогда, когда Кусь опустился на ее плечо и осторожно взялся клювом за мочку уха. Кусь никогда не влетал в полицейский участок, предпочитая ждать хозяйку снаружи, сидя на спинке скамьи с самым свирепым и неприступным видом и разражаясь гневными воплями, как только кто-то имел наглость к нему подойти. Аделин почесала голову сыча кончиком пальца и вспомнила, как отец говорил, что друзей надо держать близко, а врагов еще ближе. От этого врага ей хотелось держаться подальше, но она понимала отцовскую правоту. Пусть лучше он все увидит сам – увидит так, как она покажет ему, – а не придет в ее дом с саблей наголо, чтобы рубить головы. Бастиан вышел через четверть часа. В одной руке он нес дорожную сумку, в другой – несколько папок с полицейским гербом. Он удивленно поднял бровь, посмотрев на Куся, а затем кивнул, словно ожидал увидеть именно сыча. – Собственно, я хотел спросить, есть ли у вас сова, – улыбнулся он, и изувеченное лицо на мгновение сделалось вполне располагающим. – Как ее зовут? – Кусь. Это он, а не она, – ответила Аделин, и сыч распушился и надулся: он возненавидел столичного следователя с первого взгляда. Впрочем, не родился еще тот человек, который пришелся бы Кусю по душе; Аделин не в счет. – Прелестное имя, – усмехнулся Бастиан, и они неторопливо пошли по улице в сторону главной площади. Посмотреть на них со стороны – гуляет милая парочка. – Почему именно такое? – Дайте ему палец, который не жалко, и увидите почему, – ответила Аделин. Больше всего ей хотелось поинтересоваться, почему он спрашивает ее про сыча. – А, кусается, – понимающе кивнул Бастиан. – Что же ты, Кусь, так суров? Сыч издал возмущенный вопль, от которого разлетелась стайка воробьев. – Интересуетесь птицами? – полюбопытствовала Аделин. Бастиан улыбнулся. – Видел вас с ним во сне, когда ехал сюда, – неожиданно признался он. – Красивая девушка с сычом на плече посреди яблоневого сада. Сад, я так полагаю, у вас тоже есть? Летний вечер был теплым, но Аделин мазнуло холодом по спине. Мало того что инквизитор, знаток магии, способный обуздывать ведьм, – так он еще и сноходец. Человек, которому сны могут открывать прошлое и будущее, только надо уметь их направить. Впервые за несколько лет она почувствовала, что не справится. От этого стало больно и жутко. – Да, сад есть, – ответила Аделин. – Возле забора нашли Магду Геверин. Мой брат ее увидел, и мы вызвали полицию. Магда Геверин была рыжеволосой болтушкой, собиралась замуж за адвоката – тот, впрочем, недолго горевал о такой потере, два дня назад успел с кем-то обручиться. Однажды Магда заговорила с Аделин в магазине тканей – после разговора у Аделин гудело в ушах, а голова болела от переизбытка сплетен и новостей. – В деле написано, что ваш брат нездоров, – сказал Бастиан с той мягкой деликатностью, которой Аделин не ожидала. Не от него, во всяком случае. Она кивнула. – Да. Я его опекун после смерти отца. Большую часть времени он вполне разумен, но иногда у него бывают припадки наподобие эпилептических. Говоря об этом, Аделин понимала, что сама роет могилу и себе, и брату. Сейчас столичная дрянь вцепится в него, вытряхнет признание и увезет в тюрьму, потом Уве выведут на площадь и казнят, а Бастиан повесит орден на грудь. – Он не покидает дом. – Аделин надеялась, что говорит об этом не слишком торопливо и ее слова не звучат как оправдание. – Изредка выходит в сад, за ним постоянно следят наши слуги. – Разумно, – кивнул Бастиан. – Вы ведь сильная ведьма, Аделин. Одна из самых сильных, каких я встречал. Убийца – стихийный маг, судя по тому, как перерезаны шеи у девушек. Что вы чувствовали, когда он убивал их? Только не говорите, что ничего. Такой выплеск энергии не прошел бы мимо вас. Запястья налились холодом – так, словно их заковали в наручники. И сразу же пробудилось то упрямство, которое заставило Аделин гордо вскинуть голову и ответить: – Ничего. Накануне убийств Уве слег с приступом, а тогда я думаю только о нем. Рада бы вам помочь, но я действительно ничего не замечаю в такие дни. – Даже так… – задумчиво произнес Бастиан и вдруг посоветовал: – Не надо так дрожать, Аделин. Я не желаю вам зла, можете мне поверить. Лицо дрогнуло словно по своей воле – будто бы со стороны Аделин увидела себя и поняла, что презрительно ухмыляется. – Бастиан Беренгет, сын своего отца, – почти выплюнула она. – Сын гонителя и убийцы таких, как я. Вы не желаете мне зла, конечно. Бастиан усмехнулся. – Мой отец посвятил жизнь борьбе со злом, – холодно сказал он, но за этим холодом трепетал огонь. Вечер переставал быть томным. – Да, он убивал ведьм – тех, у которых руки были в крови по локоть. И я делаю то же самое, и это честь, а не стыд и горе, как вы полагаете. Это вы убили девушек? Аделин остановилась, чувствуя, как воздух комкается в горле, не давая дышать. Гнев пульсировал в висках, пальцы наливались тяжестью. Сволочь такая, да как он смеет! – Нет, – глухо ответила она и только сейчас увидела, что в глазах Бастиана плывут мягкие огни – словно русалки водили хороводы с фонариками в темной воде. Аделин казалось, что она падает. – Ваш брат? – Уве? Нет. – Аделин поняла, что готова разреветься. Она не могла отвести взгляд, и Бастиан смотрел в ее душу, в темную воду, в тоску и одиночество. «Не смейте так говорить», – хотела сказать Аделин и не смогла. Не хватило ни сил, ни характера. – Тогда вам нечего меня бояться, – доброжелательно сказал он, и наваждение растаяло. Инквизитор исследовал ведьму, не нашел в ней ничего интересного, и Аделин считала, что этому надо радоваться. Но не могла. – Но еще одно такое слово о моем отце – и я вас придушу. – Понятно, – прошептала Аделин. На нее вдруг нахлынули запахи, звуки, краски. Они стояли на площади, у памятника королю Георгу Победоносному, на площадке для танцев играл маленький оркестр, и из раскрытых дверей гостиницы неслись голоса и звон посуды: слуги сервировали ужин для постояльцев на свежем воздухе под бело-голубыми зонтиками. – Тогда будем считать, что договорились, – улыбнулся Бастиан, и Аделин подумала, что, если бы не эти шрамы, на которые так испуганно косятся девушки, он был бы очень хорош собой. – Может быть, чашку кофе? – Нет, – ответила Аделин, и притихший было Кусь завозился на ее плече, прикидывая, стоит ли выцарапать глаза понаехавшей сволочи сейчас, чтоб не лезла к людям со своими угощениями, или лучше отложить это приятное дело до завтра. – Тогда до встречи. – Бастиан перехватил сумку поудобнее и пошел в сторону гостиницы. Глядя ему вслед, Аделин прошептала: – Чтоб тебя ворса заел… – Не заест, госпожа Декар! Я с ними приятельствую! – звонко ответил Бастиан. К лицу Аделин прилила краска, и она испугалась, что следователь обернется. Но он не обернулся. Разложив вещи в шкафу и приняв ванну, Бастиан решил выйти на свежий воздух. Летний вечер был теплым и светлым, и проводить его в гостиничном номере, пусть и уютном, было бы неправильно. Он спустился на первый этаж, купил у регистратора карту Инегена и прилегающих поселков и, выйдя на улицу, прошел к веранде. Свободные места нашлись сразу же. В столице к внешности Бастиана уже успели привыкнуть, но здесь он был чудовищем, и на него таращились в открытую. Кто-то особо впечатлительный стучал пальцами по виску, отпугивая нечистого. Девушки перешептывались, глядя на него с любопытством, сочувствием и страхом. Их достопочтенные матушки смотрели оценивающе, словно пытались подсчитать, сколько денег у Бастиана на счетах. «Много, – подумал он, махнув официанту. – Вы даже не представляете, насколько много». – Анетт, не надо так таращиться, это неприлично, – услышал Бастиан опасливый шепот и обернулся. Благородное семейство, которое ужинало куриными ножками в меду, сразу же уткнулось в тарелки. Отец заговорил о ценах на репу. Во взгляде официанта, который торопливо подошел к его столику с книжкой меню в руках, не было ничего, кроме желания услужить. Бастиан заказал карпа с овощами, пряными травами и рисом, чашку кофе и в ожидании ужина развернул карту. Итак, Инеген. Маленький красивый городок, который словно создан для того, чтобы рисовать виды для туристических открыток. Летом сюда приезжают туристы, которым нужен свежий воздух, сосновые леса и вкусная еда. К западу от Инегена лежат два озера… интересно, почему убийца не утопил в них трупы? «Потому что работает напоказ, – подумал Бастиан. – Он хочет, чтобы убитых девушек увидели именно такими: изувеченными и оскверненными». Может ли убийца быть туристом? Садист и маньяк, который работает в разных регионах, поэтому его пока не могут поймать? Вынув маленькую записную книжку, Бастиан быстро оставил заметку карандашом: дать запросы по полицейским участкам страны, искать дела со схожим почерком. Кофе оказался как раз таким, как он любил: в меру горьким, в меру сладким. Карп тоже был выше всяких похвал, светлое мясо так и таяло во рту. Горожане испуганно смотрели, как Бастиан ест, и он вспомнил, что именно такими взглядами на него таращились на улице Чудес. А он жонглировал огненными шариками, смеялся, ловил монетки, которые в него бросали, улыбался в ответ на брезгливые полуулыбки барышень и верил, что однажды все изменится. Что еще остается, кроме веры? Аделин Декар жила в поселке Итман – ее дом был обозначен на карте как «Поместье Декар, VIII век». Надо же, какая музейная древность; впрочем, где еще жить ведьме? Бастиан вспомнил ее гневно сверкнувшие глаза, светлый локон, выбившийся из прически, и подумал, что да, она ему нравится. Интересная девушка. И смотреть на нее приятно, и говорить с ней тоже.