– Сноб, – беззлобно прошептала Мос. На экране меж тем Трюггви рассказывал историю, достойную войти в список величайших преступлений эпохи. Рассказывал он поразительно детально, его память хранила вещи, которые большинство с течением времени просто забывали за ненадобностью. Русю посетила догадка, что знаменитый академик потому и взял в команду этого немного потерянного, странного мальчика. Йорк до сих пор искренне восхищался старым магом, время работы в лаборатории было сопряжено в его памяти с сугубо положительными и очень яркими эмоциями. Если Марусю как постороннего слушателя ужасали эксперименты на животных и созданиях-добровольцах, то у альва глаза горели при одном только воспоминании. Мировое законодательство неспроста запрещает опыты над больными: любые попытки вернуть в кровь маниту неизменно приводили к летальному исходу. Лаборатория не стала исключением. Альв с холодящим душу спокойствием описал работу двоих коллег, нанятых Ростиславом для сокрытия истинных причин смерти подопытных. Трое созданий по документам оказались погибшими из-за бытовых травм. Какую правду при этом знали их родные и близкие, оставалось только гадать. – Предстоит эксгумация, – рассеянно прокомментировал эту часть монолога Йорка Клеомен. Маруся поморщилась. Дальше – лучше. Трюггви, казалось, покинул настоящее и возвратился к тем светлым дням, когда он ощущал себя наиболее комфортно. Это было очевидно не только исходя из интонаций его повествования или подбора слов, но из самого его поведения. Парень расслабился, откинулся на спинку стула. Руки свои он больше не прятал, они то лежали на столе, то вдруг резко взмывали в воздух в чрезмерно эмоциональной жестикуляции. Маруся наблюдала за происходящим со странной смесью отвращения и любопытства. Парень был напрочь лишен всякой социальной ответственности, по-простому говоря, бессовестный беспринципный тип с повадками беззащитного ребенка. Но хуже всего, что он искренне не понимал, в чем его ошибка. А знаменитый академик Ростислав в воспоминаниях Йорка меж тем уже сделал некий потрясающий рывок. Он носился по лаборатории, что-то нашептывая и поднимая архивные записи по первому из погибших подопытных. Все свои умозаключения он конспектировал в личный дневник и доступа к нему не давал ни одному из подчиненных, страшась утечки. И вот наступил момент истины. Момент, когда Трюггви впервые увидел в компании наставника природной красоты нимфу, ту самую «пятидневную» Юленьку из воспоминаний Кости. Состав инъекций держался Ростиславом в строгой тайне. Трюггви не допустили до этого завершающего эксперимента, как, впрочем, и иных немногочисленных сотрудников. Старый маг лично курировал проект. С этого момента повествование альва стало не таким счастливым и полным. Теперь это были обрывки знаний, к которым он не имел права доступа. На вопрос Лика о нимфе Йорк дал словесное описание. Что же касалось местонахождения девушки, то оно оставалось неизвестным. Она пропала так же внезапно, как и появилась. – Как ты нашел человека? – Проанализировал. Ростиславу приходилось синтезировать вакцину, а делать это в одиночку невозможно. Раскрывать детали я не обязан. – Нет. Не обязан, – казалось, Лика нисколько не покоробило подобное сопротивление со стороны Йорка. – В остальном продолжай. – В общем, я имел основные показатели организма подопытного: данные по крови, родовую принадлежность. Это очень помогло. – Лик. – Руся вздрогнула от мягкого спокойного голоса Мос. Кошка обращалась к шефу через микрофон. – У «древесников» есть побочный долгострой. Помнишь массовые выступления пятилетней давности против запрета на свободную регистрацию постройки каналов перехода в Иномирье? У них существовал свой проект по поиску мест вероятных выходов, там внушительная машина на полздания с оригинальным программным наполнением. Их военные прикрыли по шпионажу, тяжбы длятся до сих пор. Если не ошибаюсь, именовалось это глупо и нелогично – «курица» или «корова». В этом духе. – «Курица», – так же шепотом подсказала Козлова. – «Курица», – повторила Мосвен в микрофон и благодарно улыбнулась ведьме. А Козлова в очередной раз подумала, что кошка должна бы на нее злиться за вмешательство в свою епархию, а не улыбаться. Впрочем, эта доброжелательность не вызывала больше ощущения ступора, скорее радости и все еще легкого удивления. – К «древесникам» поэтому отправился? Йорк вновь зажался и отвернул лицо, проявив неожиданно повышенный интерес к стенам, а затем и к потолку. – Давай посмотрим, что я увидел, – после недолгой паузы обратился к собеседнику Лик. – После участия в проекте, закрытом из-за подозрений в незаконной деятельности, ты взял отпуск и вернулся домой. Твой недавний наставник, которому в свое время удалось войти ко многим весьма талантливым и неординарным созданиям, включая тебя, особенно тебя, это самое доверие обманул еще задолго до закрытия. Почуяв финишную прямую, он воспользовался тобой открыто, а затем толкнул под колеса административной системы. Ты потерял все рекомендации, двери уважаемых заведений закрылись перед тобой. Единственный, кто сумел тебе в тот момент помочь, это твоя мама. Ты отважился и изложил ей подробно все, даже то, что скрыл сейчас от меня. – Лик подался вперед, слегка навалившись грудью на край стола. – И правильно сделал. Альв медленно, осторожно повернулся и взглянул на шефа. Маруся против воли замерла, боясь спугнуть момент. Она примерно представляла, что будет дальше, но наблюдать и представлять – разные вещи. – Твоя мама – умная женщина, быстро разобралась в личности твоего наставника и вернула на круги своя все пороговые оценки. После чего ты втайне от нее нашел человека и взялся за ним следить. Но думаю, где-то с год назад она догадалась и вновь начала помогать. Пойми одно, никто тебя ни в чем не сумеет обвинить. Даже если вдруг мы не заключили договор и ты бы встретился с защитником, он рекомендовал бы психологическое освидетельствование за моим подтверждением. О результатах оценок ты догадываешься. С таким багажом нас засмеют в суде – это в лучшем случае, в худшем – урежут аванс. А вот то, что ты делаешь сейчас, – это восстановление баланса. Костя получит возможность полноценного взаимодействия, ему уже готовят документы. А вот создание, погубившее четыре жизни и испортившее карьеру не одному тебе, – должно понести ответственность. – Но он гений, он искал ответ, которого ищут поколениями. Лик слегка склонил голову набок. – Скажи, кто открыл целительное взаимодействие маниту флоры наших земель и зеркальной флоры Иномирья? Насколько опасны были эксперименты с такими смесями? И на ком ставились эти эксперименты? – Да, я знаю. – Трюггви виновато потер затылок и практически уронил руки на стол. Теперь он не выглядел зажатым или обороняющимся, он скорее походил на смущенного нашкодившего отличника. Маруся и сама, признаться, только сейчас подумала о том, что большинство открытий в прикладном врачевании совершались путем экспериментов, поставленных автором вероятного открытия на самом себе. Они не рисковали ничьей жизнью, кроме своей. Такова врачебная этика, таково понятие чести. – Человеческая жизнь коротка, но не настолько ужасна, чтоб погибнуть ради эгоизма чуждого морали создания. Они стали людьми, но они жили. Альв кивнул. Теперь он выдал новый жест – принялся грызть ноготь на большом пальце. – Так что давай, помоги нам. – Лик поднялся и мягко похлопал парня по плечу. – Тебя в комнату отдыха проводят, там диван есть. Маме своей скажи, что сам ко мне пришел, я подтвержу. И постарайся еще что-нибудь вспомнить. – А теперь внимание! – торжественно провозгласил Зверобой. – Комната озаряется божественным светом и… – Настоящее имя нимфы Гладиола Мов. Я видел ее документы. – А найти пытался? Альв утвердительно кивнул. – Безуспешно? И снова «да». – Не переживай. Ты молодец. Эта банальная похвала, казалось, была самым лучшим, что мог только услышать Йорк. По крайней мере, именно такие эмоции отражались на его лице. – Посиди пока, я кого-нибудь позову. У нас тут без сопровождения опасно ходить. – С этими словами Лик покинул допросную. – Деточка, закрой ротик. Папа всех разделывает под орех. Скоро ты привыкнешь. – Зверобой с ехидной улыбкой щелкнул по подбородку так и не пошевелившуюся Козлову. Клеомен безуспешно попытался скрыть смех. – Пошли. – Зверобой ухватил ведьму под руку и повел ее к выходу. – Зачем? – не поняла женщина, оглянувшись в поисках поддержки со стороны остальных. – Не зачем, а куда. К шефу. А зачем, он нам сам расскажет. Предсказываю, что понадобимся мы оба. Так что прекрати глазками стрелять и побудь верной спутницей моей никчемной горькой жизни. Маруся неожиданно сообразила, что Зверобой впервые за все время разговаривает с ней больше чем парой-тройкой несерьезных издевок. Сейчас, конечно, тоже были издевки, но за ними скрывалась некая адресованная ей важная информация. – И не смотри на меня так. Я тоже ранимый и нежный, мне к новичку привыкнуть надо. – Черт продолжал спокойно вести ее по коридору к кабинету. – Ну и отзывы на тебя положительные подкатили. Говорят, ты нашей русалочкой Лобастого умыла. Маруся испуганно уставилась на спутника, когда до нее наконец дошел смысл сказанного. – Иму тебя убьет, – с откровенным наслаждением констатировал черт, затем повернулся к ведьме и очаровательно искренне заулыбался. Козлова продолжала сверлить испуганным взглядом Зверобоя. Как реагировать на его поведение, ей уже в голову не приходило. На данный момент она могла думать только о том, как Эйдолон со всеми ними справляется? Это ж удавиться можно! Ну и еще совсем чуть-чуть, пожалуй, о том, что путь к доверию и уважению Зверобоя лежал через сафари в криминальном районе. Костя сидел на диване, зажавшись в угол и ощущая себя как минимум чужаком в собственной квартире, как максимум инопланетянином на Земле. Чудовищно, вдруг выходя с послеобеденных пар, узнать, что ты – какой-то там маниту, точнее, в тебе маниту. Только не чудовищно ужасно до помутнения в рассудке от несправедливости загубленной миром непознанного жизни или чудовищно прекрасно до поросячьего визга от широты открывающихся перспектив всесильности и крутой необычности, а чудовищно непонятно. Ну ожил мир фэнтези и чего с этим теперь делать? Как в книжках, кинуться в омут приключений и спасения мира? – Эй, а у вас там императоры есть? – обратился парень к одному из двоих своих сопровождающих, что вот уже больше часа исследовали его квартиру на предмет всего подозрительного. – Не-эт, – протянула «сестренка». Костя все никак не мог заставить себя величать ее по имени. – А артефакты? – Пять – за попытку, два – за знания. Тебе временные документы выдали? Выдали. Вот иди, учись, тем более, скоро постоянные получишь. И снова парню сделалось не по себе от присутствия этого негра. Как будто со зверем диалог вести пытаешься – ощущения те же. – Школа магии? – Терять Косте уже было нечего, а просто молча сидеть скучно, двигаться ему Иму запретил. – Вечерняя общеобразовательная, – откликнулся звероподобный с кухни. – Звучит отстойно. – Да у тебя там только дополнительные курсы по точным дисциплинам будут, общие курсы географии, биологии и истории – от силы пять лет займет, – проворковала Горица и присела рядом на диван. – Или всегда можно частного педагога нанять. В исключительных случаях рассматриваются и такие варианты. Жалостливая речь девушки звучала еще хуже. – А потом? – А потом вышка. Или гражданское направление, или военное. – И сколько там учатся? – Все относительно. – Горица пожала плечами. – Зависит от будущей профессии. В среднем восемь лет, иногда двенадцать. – Хреново! – Костя тихо свистнул. – Это он что сейчас сказал? – Иму вышел с кухни с неким мелким предметом в руках, причем он в этом предмете на ходу что-то внимательно рассматривал. – Это он поразился. Полагаю, даже ужас выразил. – Ребят, вы самые бестактные создания из всех, кого я встречал. Я все еще тут, хотите поговорить обо мне – говорите со мной. Косте снова почудился оскал вместо улыбки на лице Иму. Хотя надо признать, оскал не агрессивный, скорее насмешливый.