— Не говори, паря, — уныло отозвался дед. — Беда у нас, ой беда! Васютка, внук-то мой, потерялся. Пятый день ищем. Ох-хо-хо, парнишка-то был какой, парнишка-то, шустрый, востроглазый!.. — Почему — был! Рано ты собрался его хоронить! Еще с правнуками понянчишься! — И, довольный тем, что озадачил старика, матрос с улыбкой добавил: — Нашелся ваш пацан, в кубрике спит себе и в ус не дует. — Чего это? — встрепенулся дед и выронил кисет, из которого зачерпывал трубкой табак. — Ты… ты, паря, над стариком не смейся. Откудова Васютка мог на боте взяться? — Правду говорю. На берегу мы его подобрали. Он там такую полундру устроил — все черти в болото спрятались! — Да не треплись ты! Где Васютка-то? Давай его скорей! Цел ли он? — Цел. Старшина пошел его будить. Дед Афанасий бросился было к трапу, но тут же круто повернул и засеменил наверх, к избушке: — Анна! Анна! Нашелся пескаришка-то! Анна! Где ты там? Скорее беги! Отыскался он… В цветастом переднике, со сбившимся набок платком показалась Васюткина мать. Когда она увидела спускавшегося по трапу оборванного Васютку, ноги ее подкосились. Она со стоном осела на камни, протягивая руки навстречу сыну. И вот Васютка дома! В избушке натоплено так, что дышать нечем. Накрыли его двумя стегаными одеялами, оленьей дохой да еще пуховой шалью повязали. Лежит Васютка на топчане разомлевший, а мать и дедушка хлопочут около, простуду из него выгоняют. Мать натерла его спиртом, дедушка напарил каких-то горьких, как полынь, корней и заставил пить это зелье. — Может, еще что-нибудь покушаешь, Васенька? — нежно, как у больного, спрашивала мать. — Да, мам, некуда уж. — А если вареньица черничного? Ты ведь его любишь! — Если черничного, ложки две, пожалуй, войдет. — Ешь, ешь! — Эх ты, Васюха, Васюха! — гладил его по голове дедушка. — Как же ты сплоховал? Раз уж такое дело, не надо было метаться. Нашли бы тебя скоро. Ну да ладно, дело прошлое. Мука — вперед наука. Да-а, глухаря-то, говоришь, завалил все-таки? Дело! Купим тебе новое ружье на будущий год. Ты еще медведя ухряпаешь! Помяни мое слово! — Ни боже мой! — возмутилась мать. — Близко к избе вас с ружьем не подпущу. Гармошку, патефон покупайте, а ружья чтобы и духу не было! — Пошли бабьи разговоры, — махнул рукой дедушка. — Ну, поблукал маленько парень. Так что теперь, по-твоему, и в лес не ходить? Дед подмигнул Васютке, дескать, не обращай внимания, будет новое ружье — и весь сказ! Мать хотела еще что-то сказать, но на улице залаял Дружок, и она выбежала из избушки. Из леса, устало опустив плечи, в мокром дождевике, шел Григорий Афанасьевич. Глаза его ввалились, лицо, заросшее густой, черной щетиной, было мрачно. — Напрасно все, — отрешенно махнул он рукой. — Нету, пропал парень… — Нашелся… дома он… Григорий Афанасьевич шагнул к жене, минуту стоял растерянный, потом заговорил, сдерживая волнение: — Ну, а зачем реветь? Нашелся — и хорошо. К чему мокрень-то разводить? Здоров он? — И, не дожидаясь ответа, направился к избушке. Мать остановила его: — Ты уж, Гриша, не особенно строго с ним. Он и так лиха натерпелся. Порассказывал, так мурашки по коже… — Ладно, не учи! Григорий Афанасьевич зашел в избушку, поставил в угол ружье, снял дождевик. Васютка, высунув голову из-под одеяла, выжидательно и робко следил за отцом. Дед Афанасий, дымя трубкой, покашливал. — Ну, где ты тут, бродяга? — повернулся к Васютке отец, и губы его тронула чуть заметная улыбка. — Вот он я! — привскочил с топчана Васютка, заливаясь счастливым смехом. — Укутала меня мамка, как девчонку, а я вовсе не простыл. Вот пощупай, пап, — он притянул руку отца к своему лбу. Григорий Афанасьевич прижал лицо сына к животу и легонько похлопал по спине: — Затараторил, варнак! У-у-у, лихорадка болотная! Наделал ты нам хлопот, попортил крови! Рассказывай, где тебя носило? — Он все про озеро какое-то толкует, — заговорил дед Афанасий. — Рыбы, говорит, в нем видимо-невидимо. — Рыбных озер мы и без него знаем много, да не вдруг на них попадешь. — А к этому, папка, можно проплыть, потому что речка из него вытекает. — Речка, говоришь? — оживился Григорий Афанасьевич. — Интересно! Ну-ка, ну-ка, рассказывай, что ты там за озеро отыскал? Через два дня Васютка, как заправский провожатый, шагал по берегу речки вверх, а бригада рыбаков на лодках поднималась следом за ним. Погода стояла самая осенняя. Мчались куда-то мохнатые тучи, чуть не задевая за вершины деревьев; шумел и качался лес; в небе раздавались встревоженные крики птиц, тронувшихся на юг. Васютке теперь любая непогода была нипочем. В резиновых сапогах и в брезентовой куртке, он держался рядом с отцом, приноравливаясь к его шагу, и наговаривал: — Они, гуси-то, ка-ак взлетят сразу все, я кэ-эк дам! Два на месте упали, а один еще ковылял, ковылял и свалился в лесу, да я не пошел за ним: побоялся от речки отходить. На Васюткины сапоги налипли комья грязи. Он устал, вспотел и нет-нет да и переходил на рысь, чтобы не отстать от отца. — И ведь я их влет саданул, гусей-то… Отец не отзывался. Васютка посеменил молча и опять начал: — А что? Влет еще лучше, оказывается, стрелять: сразу вон несколько ухлопал! — Не хвались! — заметил отец и покачал головой. — И в кого ты такой хвастун растешь? Беда! — Да я и не хвастаюсь: раз правда, так что мне хвалиться, — сконфуженно пробормотал Васютка и перевел разговор на другое. — А скоро, пап, будет пихта, под которой я ночевал. Ох, и продрог я тогда! — Зато сейчас, я вижу, весь сопрел. Ступай к дедушке в лодку и похвались насчет гусей. Он любитель байки слушать. Ступай, ступай! Васютка отстал от отца, подождал лодку, которую тянули бечевой рыбаки. Они очень устали, намокли, и Васютка постеснялся катиться в лодке и тоже взялся за бечеву и стал помогать рыбакам. Когда впереди открылось широкое, затерявшееся среди глухой тайги озеро, кто-то из рыбаков сказал: — Вот и озеро Васюткино… С тех пор так и пошло: Васюткино озеро, Васюткино озеро. Рыбы в нем оказалось действительно очень много. Бригада Григория Шадрина, а вскоре и еще одна колхозная бригада переключились на озерный лов. Зимой у этого озера была построена избушка. По снегу колхозники забросили туда рыбную тару, соль, сети и открыли постоянный промысел. На районной карте появилось еще одно голубое пятнышко, с ноготь величиной, под словами «Васюткино оз.». На краевой карте это пятнышко, всего с булавочную головку, уже без названия. На карте же нашей страны озеро это сумеет найти разве сам Васютка. Может, видели вы на физической карте в низовьях Енисея пятнышки, будто небрежный ученик брызнул с пера голубыми чернилами? Вот где-то среди этих кляксочек есть та, которую именуют Васюткиным озером. 1952