Неправильные пропорции и ошибки в слойности – это полбеды. Намеренное завышение дурманящего ингредиента – это хуже. Добор веса серым ингредиентом – совсем плохо. Но самое страшное – упаковочная машина. Пока товар проходил через эту хренову машину, он слёживался. Более тяжелые и мелкие частицы опускались ниже, отчего фасованные пакеты в первой партии категорически отличались от последних. В том, что Сутулый не видел цветовой раскладки по ингредиентам, я не сомневался. Но за столько лет работы он мог сделать тысячи проб и подобрать идеальный состав, отмечая реакцию своей материи на гербуху. Материя у него была. И побольше моей… Почему он так расхлябанно относился к работе? – Не нужно копаться в каждом пакете! – пробурчал Сутулый, замешивая очередную порцию. – Напортачишь ещё! – Ладно-ладно. – Я повернулся в кресле, чтобы закрыть спиной рабочую зону. С этим нужно было что-то делать. Сидя на унитазе в Аквариуме, я приготовил новый рецепт из гербухи и успокоительных таблеток. На унитазе, Карл! А здесь?! Подземная лаборатория открывала потрясающие возможности. Но вместо того, чтобы ими воспользоваться, я не только, как мартышка, перебирал гербуху пакет за пакетом, но ещё и вынужден был подыгрывать бездарю с зашкаливающей самооценкой. Так не пойдёт… Как бы там ни было, мрак в профессиональном развитии скрашивали бытовые плюшки. Жить в собственной квартире – это тебе не ютиться на одной из пятнадцати кроватей в общей комнате с подростками. Мне полагалась двуспальная кровать, душевая и комната для отдыха с видом на город. С восьмого этажа открывался вид похуже, чем у Биты, но тоже ничего. Кухни в квартире не было. Да и не к чему. В братстве работали повара. На завтрак мы спускались на третий этаж, а обеды и ужины нам с Сутулым приносили прямо в лабораторию. За завтраком я и решился подойти к Кумару. Бита там редко появлялся, а разговаривать с Питоном бесполезно. Других я не знал. В столовую приходили от десяти до пятнадцати человек. Впрочем, если на беседу со мной пришли Питон и Кумар, значит, они решали больше остальных. – Слушаю. – Кумар вытер салфеткой рот и отложил приборы в сторону. – Можно присесть? – Пожалуйста. – Хотел поговорить. – я уселся и поставил поднос. Яичница с беконом источала фантастический запах. Над кружкой кофе поднимался белый пар. – По поводу гербухи… И Сутулого… – Прости, Сайлок, но это не обсуждается, – Кумар выпрямил спину и положил руки на стол, будто сидел на пресс-конференции. – Почему?! Работу можно построить намного эффективнее! – Нет. – Насколько я понял из вашего разговора – вы в заднице! Верно? Если сейчас не взяться за работу, станет хуже. Я смогу сделать всю гербуху качественнее. Намного качественнее! А отдельные пакеты и вовсе эксклюзивными. – Ты одарённый варщик, Сайлок. И я рад слышать о желании улучшить продукт, но это ничего не изменит. – Кумар выдержал паузу. – Рынок сбыта не поменяется. По крайней мере – не так быстро. Мы продаём твою высококачественную гербуху в центр, но те люди не берут больше, чем мы продаём сейчас. Что касается обычной гербухи… По большому счёту нет особой разницы, какого она качества. Мы распродаём её по двадцать кредитов в обычное время и по тридцать по ночам. Пускай она станет в два раза круче, но больше мы не продадим. Так же как и не сможем поднять цены. Покупатель уйдёт к конкурентам. – Вот как… – я почесал затылок. – Значит, мы соглашаемся делать и продавать дерьмо? – Пойми, Сайлок! Если бы не Сутулый, ничего бы этого не было. – Кумар оглядел столовую. – И это не мои слова. Это слова Биты. Так что ответ – да. Мы соглашаемся продавать дерьмо, за исключением малых партий качественного товара. Так будет до тех пор, пока это не влияет на основной рынок сбыта. Если ситуация изменится, тогда будем думать… К тому же гербуха – это не единственный источник дохода братства. – Чёрт! – Я насадил на вилку помидор. – А можно мне хотя бы отдельный кабинет? Сутулый, он, знаете ли… – Знаю-знаю. Я подумаю, но не уверен, что получится. Пускай ты называешь его гербуху дерьмом, но… Наш главный варщик беспокоится о товаре и хочет видеть, как он упаковывается. Боится подлога и вмешательства. – Кумар взялся за приборы. – Я поговорю, но ничего не обещаю. За неделю я получил двести кредитов. Сумма немаленькая, но деньги – это последнее, что меня интересовало. Когда придут они, откупиться не выйдет. Понадобятся сила, решительность и материя, а значит, нужно развиваться. Но как развиваться, когда ты сутками напролёт исправляешь погрешности, не изучая ничего нового? Причём работа с ингредиентами занимала лишь пару часов в день. В остальное время я работал помощником варщика. Взвешивал, домалывал, упаковывал. Пурпурные связи вторичного навыка алхимии блекли. Нет, они не уменьшались и уж тем более не исчезали. Структура материи оставалась неизменно растущей. Но выглядели жалко. Словно огромные мощности атомной электростанции, которые стоят без дела, пока работает топка на торфяных брикетах. Несколько раз я заикался про качество. Полунамёками говорил о браке пропорций или ошибках в слойности, на что получал… Испепеляющий взгляд сумасшедшего профессора и эмоциональный клин. По-другому не назвать. Сутулый выплёвывал слова вместе со слюнями и долбил маленьким кулачком по столу. Обзывал меня упаковщиком и требовал заткнуться. Первая волна гнева сходила, но за ней шла другая. Не такая крутая, но более продолжительная. Сутулый бормотал под нос. Сначала ругал себя за то, что согласился работать с малолетним неумехой, а после макал меня носом в тайны мира алхимии. Он изучил искусство варщика. А значит, другие олухи должны слушаться и восхищаться. Когда я целился в Биту из пистолета, я выдвинул два условия. Первое – не быть рабом, второе – получить помощь в развитии талантов одарённого. Они называли это так. Я же имел в виду материю. Бита согласился и поручил Питону поднатаскать меня. Стоит ли говорить, что Питон уклонялся от обязательств? Ещё бы! Я чертовски не хотел иметь с ним дел. Но цели важнее удобств и личных отношений. Трижды я ловил его за завтраком и спрашивал про уговор. Каждый раз Питон находил отмазки и обещал найти время на следующий день. Так продолжалось бы бесконечно, если бы я не нажаловался Кумару. Тот поговорил с Питоном. Вопрос решился. Встречу назначили после ужина в фойе восьмого этажа. К слову, на восьмом этаже я жил один. Западная часть здания была закрыта. Ремонтным работам на той стороне не суждено было закончиться. А из пяти квартир на восточной стороне четыре – пустовали. Так что фойе – отличное место для тренировки. Там мы никого не побеспокоим. Питон опоздал на двадцать минут. Вышел из лифта со стаканом виски. Надменный и растащенный. Я снова обратил внимание на его глаза. Зрачки метнулись по разным углам, фотографируя обстановку, будто объектив автоматической камеры. – Ну чего, малой?! – Ты опоздал. – Ха! – Питон плюхнулся в кресло и поставил стакан. – Мне всего-то нужно было обыскать тебя. Забрать ствол и дать подзатыльника. Из-за одной ссаной пушки столько гемора! Посадили бы тебя на цепь, и сидел бы ты на варке. Но нет… Вот я идиот. – Ага. – Малолетний пацан говорит мне, что я опоздал! Ох-ре-неть! Как там тебя зовут? Саплак? – Сайлок! – Буду звать тебя сопляк, так проще запомнить. – Питон вытащил изо рта зубочистку. – Опоздал, говоришь?! – На двадцать минут. – Да меня одарённые из жидких ждут, когда понадобится! Опоздал… Не борзей и скажи спасибо, что я вообще пришёл. Чего тебе?! – Для начала я хочу получить информацию. – Для начала?! – Питон улыбнулся. – Я тебе что, личный тренер?! – Бита сказал именно так. – Хрена с два! – Кумар подтвердил. – Ой, бля! – Питон скривился и пригубил напиток. – Давай по-резкому! Что ты хочешь знать? – Начнём с малого. Кто убил Патрика? Кто такие варвары? Жидкие? И что будет, если Бита не отдаст им долг? – Ёпт, малой, тебе сколько лет?! Может, тебе приставку принести? Или парочку журналов с голыми тётями? Что за вопросы ты задаёшь?! – Рассказывай! Как я и догадывался, жидкие и варвары – это братства, подобные братству Биты. С жидкими Бита дружил. Раньше особенно тесно. Торговал и делился информацией. Приходилось – воевали вместе. Около года назад Бита взял у жидких денег в долг на расширение территории. Нормальная практика. Берёшь сумму, возвращаешь с процентами. Но с тех пор варвары оживились. Не проходило и недели, как они снова и снова совались на территорию Биты. Запугивали местных, жгли машины, подбирались к клубу. Иногда случались стычки. В последней погиб Патрик. Варвары – новое братство. Название говорило само за себя. Про некоего Рогу давно ходили слухи. Говорят, он прикончил своего отца, когда ему было двенадцать. Пьянчуга заставлял Рога продавать наркотики, а пацан не хотел ходить на побегушках. Терпел избиения, пока в один прекрасный день не пробил молотком голову спящего отца. Тяжелое детство сказалось на психике. Рога вырос злобным и мстительным. Ещё мальчиком он понял, что его материя по-особому воспринимает убийства. Откликается вдвойне. Переливается всеми цветами радуги и растёт прогрессирующими рывками, будто плесень, которую поместили во влажную среду. Рога вырос. К восемнадцати скопил материи больше, чем другие сверстники. К двадцати собрал вокруг себя команду. Научил убивать, обозвал варварами. Дружба между братствами – вещь очень шаткая. В конечном счёте всё решают деньги и власть. Для Биты всё ещё сложнее. Он управлял братством без материи… Многие даже не придумывали причин, чтобы на него напасть. Бита догадывался, что в его проблемах замешаны жидкие. В момент расширения территории братство становится особенно уязвимым. Словно птица, высиживающая яйцо. Чтобы увеличить потомство, ей нужно постоянно быть в гнезде и не растрачивать попусту силы. Жидкие дали наводку варварам, и те оживились в самое неудачное время. Войну Бита потихоньку проигрывал. Как только бросал все силы на сражения с варварами, проседал по экономике. И наоборот. Выходил на прибыль, но терял в драках людей. – Теперь ещё и жидкие, суки! – Питон поставил на стол пустой стакан. – Долг требуют вернуть прямо сейчас. Плюс проценты. А накапало там… Ой-ёй-ёй! – Что будет, если не вернуть? – Они перепродадут долг псам, ну а тогда всё. Кранты! – Псам? – Да, малой, псам. Не слышал? – Ну так… – Варвары – они отморозки. Жестокие, сильные, но туповатые. Мы с Патриком могли вдвоём их сдерживать, но псы… Организация профессионалов. Там одарённые на стадии раскрытия. И всё у них чистенько, бля! Бумажка к бумажке! Пересчитают процентики, подобьют кассу, подведут итоги. Не успеешь рта открыть, как они уже всё заберут. Сначала клуб прикроют, затем возьмут под контроль продажу гербухи, улицу с девочками… И попробуй им слово сказать. Вырежут, как детишек малых… Для них что я, что Патрик – сопляки. – И что делать? – Без понятия. – Питон пожевал зубочистку. – Не моего ума дела. Пускай Бита с Кумаром головы ломают, это по их части. Мне куда скажут идти, туда пойду. Кого скажут… того… Несколько минут мы сидели в полной тишине. Питон погрустнел. Будто это не он мне рассказал историю про медленный крах братства, а я ему. Видать, дело было серьёзным. Я же подумал о себе. Пока пацаны в Аквариуме дожидались совершеннолетия и терпели побои на ринге под животный рёв толпы, мне удалось попасть в братство. Своя квартира, ванная комната, питание на высшем уровне и работа с ингредиентами. Я поднялся. Но надолго ли? Братство терпело крах. Я вскочил на палубу шикарного круизного лайнера, не зная о дыре в корме. Плавание будет недолгим. Мы шли ко дну. – А как ваше… то есть наше братство называется? – Битники. – Битники? – Ага, – Питон кивнул. – Бита долго думал с названием, и название придумали за него. Собравшихся вокруг Биты стали называть битниками. Так и прижилось. – И ты в битниках боец? Или как? – Вроде того… – Можешь меня чему-нибудь научить?