– Саня… Я… я вкрашился в Нату Пак. Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь… У меня в ушах зазвенело. И все сжалось внутри. – Чего-чего, не понял? Словечко это – «вкрашиться» – тогда только входило в молодежный сленг. И употребляли его молодые люди постарше нас. Возможно, это некрасивое словечко, прихваченное из английского языка, сам Артурчик подхватил от своего старшего брата. Но вообще, по своему смыслу – crash, «крушение» – оно очень подходило к моменту. – Я втюрился в Нату Пак. Втрескался по самое не хочу! – с гранитной твердостью в голосе проговорил Артурчик. – И не знаю теперь, что с этим делать. – Прикольно! – вырвалось у меня само собой. Почему-то ни капли обиды или огорчения у меня не возникло в те мгновения. А в глазах Артурчика пронеслась тень испуга. – Я бы на твоем месте меня сейчас убил! – не сдерживая голоса, выпалил он так, что на весь квартал, если не на весь город, слышно было. – Да и так уже убивать нечего… – опять само собой вырвалось у меня. И я спустя миг пожалел о таких своих словах. Но Артурчика они не сломили. – Да уж, – усмехнулся он и отвел взгляд в сторону и вниз. – Огреб заслуженно. Считай авансом. И вдруг на меня нахлынуло! Нахлынуло глубочайшее осознание того, что я все-все-все понимаю! И вообще я понимаю Артурчика как никто другой. Даже лучше, чем его собственные мама с папой понимают и к ним в придачу его старший брат-юрист. – Послушай меня, кореш, – сказал я по-отечески весомо и взял его за левое плечо. – Я все прекрасно понимаю. И совершенно не в обиде никакой. Вот ты, помнится, в четвертом классе хороших книг начитался. Исторических романов, да? – В третьем, в конце третьего, – уточнил мой друг Ту ря. – Тем более, – признал я. – И ты выбрал себе Даму Сердца тогда, так ведь? Туря то ли кивнул, то ли просто голову опустил. – И ты выбрал себе самую лучшую Даму Сердца в классе – мою распрекрасную сестренку! Так я тебе за это по гроб жизни благодарен, кореш! Туря поднял голову… а нижнюю челюсть так и не поднял. С разинутым ртом теперь на меня глядел. – Я тобой горжусь, Туря! – И я крепко хлопнул друга по плечу. – И ты был самым лучшим, самым честным рыцарем в классе все эти годы. А дальше я продолжил прямо как мудрец с густой седой бородой. Вот как тот древний, чей бюст у нас в школе в кабинете истории стоит. – Но жизнь есть жизнь. Ты подрос… типа возмужал. И вот на тебя наконец накатила эта первая настоящая… кхм… Почему-то я запнулся и не смог выдавить из себя самое главное на свете слово. – Ну, ты понял меня, – продолжил я. – И очень тебя хорошо понимаю. Она красива как не знаю кто. Просто ослепительна! Это ты тогда верно заметил. И вся такая из себя… как это сказать?.. неизвестная, что ли, таинственная. Новенькая опять же. А тут еще прямо у тебя на глазах крутое кунг-фу показала. – Тхэквондо, – тихонько так уточнил Туря, почти рта не открывая… и невольно потрогал языком нижнюю губу в ее раненном месте. – Тем более, – как гвоздь забил я одним ударом. – Вон в нее все жлобы сразу втюрились. А Славка… Тут у меня опять сжалось все от неловкости, от незнания, как правильно сейчас подать про отношения Наты Пак и Славки, чтобы не урыть бедного Турю… И я вправду ужаснулся: вот сейчас вся наша великая дружба Четырех могла дать роковую трещину, перед которой даже трещина того подземного разлома под Лос-Анджелесом бледнеет. – Черный точно еще не вкрашился, – с мучительным мужеством во взгляде сказал Артурчик. – Я знаю… Но что будет теперь, не знаю. – Вот я и говорю, Черный мощно держится, – согласился я. – Почему так, почему еще не слетел с крыши-краши, тоже понятия не имею. Ага! Это общее непонимание железного сердца нашего друга Славки Чернова нас с Турей объединило и еще больше сблизило. – Ну, может, он тоже в кого-то… того… Только умеет держаться, – предположил Артурчик. – Черный реально крут! Чутье подсказало мне, что эту тему лучше не развивать. – Вот честно тебе скажу, Туря. Я бы тоже в эту Нату Пак… как ты говоришь… – Вкрашился, – опасливо откликнулся Туря. – Вот-вот, – кивнул я и неприятное по звукам словечко решил не повторять… но уже решился на другое: – Если бы сам давно уже того… не того… И по самое не хочу. Вот! И сдулся я. Туря зато как будто ожил весь. Мое признание его реанимировало! Вся моя энергия к нему перешла! – Слушай… – прошептал он и приблизил свое лицо к моему. – А что раньше не говорил? Не можешь сказать – в кого? – Могу, – уже не отступил я, отступать было некуда, позади могло быть только болото вранья, из которого не выбраться, только отступи в него на шаг. – Теперь могу. Только, если я тебе скажу, ты не поверишь. Артурчик прямо расцвел! Да уж… Наверное, с этого и надо было начинать! – Тебе, Саня, я поверю, как… как никому другому! – снова возгласил Туря на весь квартал. – Даже если ты скажешь, что влюбился в эту… как ее… Чудо-Женщину и что она сейчас прямо у тебя дома прописана по паспорту. Тут мне стало тоскливо-тоскливо: – Ну, так оно примерно и есть… только не прописана… не прописана от слова «совсем». Вообще на Земле не прописана. В смысле на планете… – Прикольно! Но я не понял… – напрягся Артурчик. – Твоя Ната Пак – кореянка, а моя… – Имя Вика Ковылина уже ничего не значило, ее помнили только мы с сестрой. – В общем, не знаю, какой она национальности… Считай, эльфийка. И не просто так. Типа эльфийский генерал. Не, прямо вот настоящий генерал. А она всего чуть старше нас… Артурчик собрался и решил, что надо верить всему как есть. – Я ее видел? – так деловито спросил он. – Видел, – кивнул я. – Но не помнишь. Она память о себе всем стирает… Почти всем. Мы с Санькой помним. Но это потому, что мы в прошлом году тех инопланетных детишек спасали. Это нам бонус такой… Про альдебаранское похищение детей Туря помнил. Как и Славка. – А-а! Так она из них? – выдохнул он так, будто наконец удостоверился в том, что у меня крыша не поехала. – Не совсем. Из тех, кто им помогал… Но тоже оттуда. И я мотнул головой примерно в сторону Полярной звезды, в то время дня еще не видной. – Ладно. Познакомишь, если захочешь, – умиротворенно проговорил Артурчик. – Ну, это если она захочет, – выдавил я из себя, одновременно давя новый приступ тоски. – Я до нее дозвониться не могу… Артурчик вгляделся в меня очень-очень понимающе. – В общем, ты только Саньке пока ничего не говори, – вот совсем зря попросил Туря. – Не намекай, ладно? Я сам со всем разбираться буду. – О чем ты говоришь?! – с нарочитой досадой протянул я. – Все. Понял. Извини, – отчеканил Артурчик. – Тогда я пойду. – Пока, – кивнул я. И чтобы затереть все неловкости, приобнял Артурчика. А он отстранил свою голову подальше. Чтобы друга не замарала его честно и безвинно пролитая кровь. Много знания – много печали! Но стоило мне оставить Артурчика одного и отойти на полсотни шагов, как меня стала накрывать новая тревога. Я вспомнил свою сестренку. Вспомнил, что Санька вызвалась проводить Нату Пак, и та, хотя не позволяла этого Славке, предложение моей сестренки тихо приняла. И что? И где они теперь? И что там между ними? Как у них там?! И внезапно я поймал себя на том, что тревожусь вовсе не как брат за свою сестренку, а… точно! Как Артурчик – и за обеих! У него же, получается, теперь две Дамы Сердца! Ну… хотя бы временно так… И он страшно волнуется, что у них там, между ними. Мирно ли все? Или слово за слово – стали выяснять отношения. Ох, как бы не сцепились! Санька же с характером, еще тот у нее характер!