Славка эдак слегка таинственно глянул в сторону туалета и ответил в таком же духе: – В общем, да. – Придурочные вы какие-то сегодня все, парни, – выдала диагноз моя сестренка, а меня взяла и приобняла сбоку. – Все-все, кроме моего любимого братика. От меня уж точно никаких таких непонятных и вредных для сестренки штучек ожидать не приходилось. Когда уроки закончились, Артурчик, еще не выходя из класса, сразу к нам с сестренкой подвалил. – Бро, послушайте! – Он нередко обращался так к нам обоим – «бро», – когда собирался сказать что-то важное. – Я сегодня не смогу вас провожать. Типа по семейным обстоятельствам. Форс-мажор дома нарисовался. Странность была уже в том, что он обращался не к одной Саньке, а к нам обоим по такому поводу. И чувствовалось, что начал подвирать, – и лучше было бы его остановить, чтобы уши у нашего друга не загорелись и чтобы его потом совесть не мучила… – Да нет проблем, Турь, – сказал я. – Вообще никаких! – Мы ж тебе не родаки, чтобы спрашивать, куда да что, – без капли издевки сказала моя сестренка. – И раньше ты так прямо мучительно не отговаривался… Не напрягайся. Давай чеши к своему форс-мажору! Артурчик весь окаменел на пару секунд. Брови его черные-густые орлиными крыльями сошлись. Крылышками… Санька что-то свое уразумела и приобняла Артурчика: – Давай-давай! Говорю, не напрягайся! Все в норме. – И ткнула его слегка кулаком под дых. – Пока. Артурчик обмяк, собрался, повеселел и, попрощавшись окончательно, дунул. В этот момент мы уже одни в классе оставались. Еще один вопрос с намеком задал про Артурчика Славка, когда мы втроем уже вышли со школьного двора и стало окончательно ясно, что Артурчика с нами не будет. Мы объяснили Славке про Турин семейный форс-мажор. И вдруг Санька выдала: – Слушай, а ты когда-нибудь провожал ее домой после школы? Что-то не помню я такого. Славка не притормозил, не остановился, но видно было, что слегка напрягся. – Ну… я предлагал, но она сказала, чтобы я ее не провожал. Типа чтобы лишних сплетен не было. – Он сделал длительную паузу и все же выдал то, по поводу чего колебался, говорить или нет: – Ну, Сань, не забывай, что все это вообще ее инициатива. – А я и не забываю, – тут же ответила Санька сухим тоном, потом осознала, что ответила сухо, и добавила с ласковой улыбкой: – Забей, Сань. Это у меня женская психология прорывается, ты не виноват. И тут Славка лишнее брякнул: – Ты только не ревнуй. Нет повода. Про «нет повода» было сказано так же, как Артурчиком – про «форс-мажор». Санька помолчала немного и сказала тихо: – Ты о чем, Слав? Мы же друзья. – С этой минуты до завтра – полный запрет на разговоры про Нату Пак, – отдал я жесткий, безоговорочный приказ по нашей армии. – Мораторий, – кивнул Славка, знавший слова покруче. – Согласен. – Умора… торий! – хмыкнула без злорадства моя сестренка. – Тогда, брательник, предлагай тему поинтересней. – Пусть лучше Черный про свою козу расскажет. Как она там, – с кондачка пришло мне в голову. От козы до беды рукой подать… но с телепортацией! Тетя Вера, мама Славки, на днях козу приобрела. По дешевке. Ее хозяин-дедушка умер, а его дети не хотели с ней возиться. Дали объявление в нашем платоновском чате, а Славка его заметил. И вспомнил он при этом про козу, которую его мать держала давным-давно, когда Славка был совсем маленьким. Ради молока, которым поили Славку… Потом, уже после гибели Славкиного отца, когда мама поднимала свое кроличье хозяйство, а ее сын уже рос крепким и здоровым пацаном, она козу продала. И тут на днях ностальгия накатила на обоих. Да и бедную козу надо было выручать. – Во! – расцвел Славка. – Про козу я могу весь день трепаться. – Как зовут ее, напомни, – спросил я. – Мама Роза, – ответил Славка. – Вот прямо так в два слова?! – удивилась Санька. – Я думала, ты в прошлый раз про маму отдельно сказал, а про козу отдельно. – Ну да, – кивнул Славка. – Так нашу прошлую звали. В честь Мамы Розы из того бразильского сериала. Или мексиканского. Не помню какого… Я уже в пять лет умел ее доить. Такой кайф был! – Слушай, Слав, а научи меня козу доить, – вдруг робко попросила Санька. Да-да, почему-то робко попросила, тихо так. – Ты это серьезно?! – прямо весь засветился счастьем наш славный друг, уже чего только в своей жизни не умевший. – Кроме шуток, Слав, – еще тише проговорила Санька и даже не посмотрела на Славку. – Да хоть сегодня, Сань! – пылал радостью Славка. Мы уже заходили на мост через Платоновку. На той стороне раскинулись наши родные Загривки, где жили мы, Славка и коза-новосел по имени Мама Роза. Но до другого берега мы с Санькой не дошли. – Доить очень просто! Это как техника массажа, тебе понравится… – начал Славка расписывать теорию. Эти его слова мы и запомнили… а следующие стали вдруг превращаться в неясный гул… Меня ни с того ни с сего поглотила тревога о нашем друге Артурчике… Что он там замыслил? Неужели решил вляпаться во что-то без нас? Может, он вообще в одиночку терку со жлобами хочет устроить?! И все вокруг нас стало стремительно затягиваться густым туманом… и нас с сестрой мягко оторвало от настила моста и потащило, точно чудовищным пылесосом, назад и вверх… Сознание стало меркнуть. Но совсем ненадолго. Так, пожалуй, просыпаешься после очень яркого сна… Потом – хлопок, уши заложило… …и прямо перед собой, прямо в упор, на расстоянии вытянутой руки я увидел… окровавленного Артурчика! Нет, ну, слава богу, Артурчик был жив, травмирован отнюдь не критично и стоял на своих двоих, но – разукрашен был впечатляюще! Из ноздри тихонько сочилась кровь и уже замарала его всегда идеально белую и чистую сорочку, да и блейзер его синий тоже был запятнан. Нижняя губа слева вспухла и тоже кровоточила. А на другой стороне, на скуле под глазом, загорался фонарь. И выше, над самим глазом, будто росомаха лапой прошлась. Артурчик глядел на меня огромными своими темными глазами, и в них неясно отражался… кто?.. как я уже потом сообразил, сначала – он сам и отражался, собственной, пусть и фейковой, по сути, персоной. Но Артурчик умеет быстро брать себя в руки. Он криво улыбнулся и поморщился от боли – видимо, в губе. И сказал тихо: – Ну, уже и так все полный ништяк… Это означало: «Вы опоздали к разборке, бро!» Не только в голове, но и как-то во всем теле у меня шумело, и всего меня распирало какой-то пружинной силой. – Крутая у вас квантовая запутанность, близняхи! – донесся до меня знакомый голос сзади. Я развернулся с трудом. Соображение ворочалось, будто грузовик, увязший в грязи – притом с кузовом, набитым доверху кирпичами. Я потом ума приложить не мог, как это Санька когда-то в обличье Славки сразу, как десантник с неба, рванула в бой, объявившись за школой посреди нашей разборки со жлобами. Шагах в пятнадцати, на поросшем травой склоне, сидели Ната Пак и моя сестренка. Вернее, сидела одна Ната Пак, а сестренка полулежала почти без чувств в ее объятиях. Тут меня затошнило, все вокруг помутилось… Я открыл глаза – и оказалось, что я вместе с Артурчиком составляю такую же скульптурную группу. Ноги у меня были вытянуты вдоль берега реки, а позади меня подпирал в спину Артурчик. Я тряхнул головой. – Ты уже в норме? – спросил сзади Артурчик. – В норме, в норме, – покивал я, хотя был далек от нормы. Ноги плохо двигались… Но главное – все мое сознание, вся моя память были набиты чем-то совершенно неудобоваримым. Что-то было такое во мне, подобное грандиозному и даже мучительному сну, который, однако ж, почти весь забылся тотчас после пробуждения.