Олег не соглашался с предположениями Германа, постоянно повторяя одно и тоже: — Это просто блажь нынешней молодежи, эта мода сгинет уже через пару лет. Вот увидишь! — Мода циклична. Сгинет сейчас, вернется через пару десятков лет, — отвечал Герман, пожимая плечами. — Не скажи! Любое развитие предполагает отсеивание ненужного. Люди и звери эволюционируют, избавляясь от рудиментов, мода отказывается от эстетичности и оригинальности в пользу удобства и простоты. Взять хотя бы высокие каблуки, старинные корсеты, пышные платья, сложные прически прежних веков. Все это исчезло и больше не появлялось. Так что и эти модификации много не проживут. Уж поверь моему слову! — Даже не буду спорить, — усмехался Герман. — Все равно им на смену придет что-то новое. Что-то более исключительное. Люди всегда найдут способ выделиться. И каждый раз Олег упрямо сжимал губы, хмурил брови и уходил от этой темы, не желая принимать позицию собеседника, но и не споря с ней. Особенно с напарником они не ругались, неплохо прожигая время на сменах за разговорами и дискуссиями. Порой не сходились во мнениях, но довольно часто все же шли на уступки ради сохранения мира. Как поделился с Германом Олег, он работал в этой компании уже около двух лет, имея на руках полноценную лицензию на частную охранную деятельность, и за это время досконально изучил внутреннюю жизнь небоскреба. Но больше всего его прельщали верхние этажи, где, по словам парня, кипела настоящая жизнь, которую держали в секрете от простых смертных. Он надеялся в конце концов подняться по карьерной лестнице до начальника охраны, чтобы получить доступ практически ко всем тайным уголкам могущественной компании, или же и вовсе пробраться в штат личных телохранителей владельца «Осе» Дамира Игнатьевича. Почему-то Олег был уверен, что именно там у него был шанс попробовать на вкус столь желанную «богатую жизнь», о которой он только и говорил. Герман не решался в открытую посмеиваться над наивными мечтами своего напарника, а лишь кивал с серьезным видом, про себя удивляясь подобному простодушию молодого парня. Когда очередная смена подошла к концу, Герман, закинув куртку на плечо и попрощавшись с коллегами, скорее спустился на лифте на минусовые этажи небоскреба, надеясь через подземную парковку быстрее попасть к метро. На улице шел проливной ливень, переполнявший сливные каналы, погрузившись весь мир в тоскливое меланхоличное ожидание хотя бы одного просвета между тучами. Мочить ноги Герману очень не хотелось, и он медленно и неспешно шагал между ровными рядами припаркованных электромобилей и транспортировочных самоходных платформ с дутыми сферическими колесами. Парковка тянулась на сотни метров в разные стороны и, не зная верного направления, заплутать здесь можно было за считанные минуты. Обогнув очередной ряд машин, Герман расслышал, как впереди завизжали чьи-то шины, и эхо, многократно усилив этот пронзительный звук, заметалось под потолком, путаясь в переплетениях металлических воздуховодов. Шуршание шин стало значительно ближе, и вскоре Герман увидел, как из-за ближайшего поворота вынырнула массивная черная машина, на миг ослепившая боксера ярким светом фар. Электромобиль набрал скорость и через секунду уже оказался возле мужчины, резко затормозив. Двери распахнулись, и из нутра вырвалось сразу четверо громил в черных костюмах. Водитель на ходу достал из кобуры электрошоковый пистолет и, почти не прицеливаясь, выстрелил в Германа. Один из шоковых картриджей пролетел мимо, но вот второй врезался четко в левый бок, пропуская через все тело болевые разряды. Захрипев, Герман почувствовал, как все его мышцы свело жесточайшей судорогой, а ток заструился по венам, ворвавшись в мозг оглушающей волной. «Нужно выдернуть картридж!» — единственная здравая мысль пронзила голову в тот краткий миг, пока боксер падал на землю. Резкий взмах рукой оборвал эту агонию. Герман из последних сил сорвал с себя картридж, отбросив его в сторону. Но тело, пережив оглушающий разряд, почти не двигалось больше, а мышцы все еще непроизвольно подрагивали, как напряженные струны. Ему нужно было время, чтобы прийти в себя и снова подняться на ноги. Хотя бы десять секунд, как на ринге. Но времени не было совсем. Пока водитель перезаряжал пистолет, трое его сообщников, достав кто металлические кастеты, а кто обыкновенные биты, окружили распластавшегося на земле Германа, скаля зубы. — Тебя нелегко было найти, — склонившись над боксером, проговорил водитель. Герман дернул головой, отрывая щеку от бетонного пола. Ему это удалось с трудом, но зато теперь он видел лицо человека, склонившегося над ним. Бритый налысо тип с вживленными в голову маленькими металлическими рожками, напоминавшими шипы. Незнакомец поигрывал пистолем, в любую секунду готовясь спустить курок и вновь заставить своего противника содрогаться от боли и разрядов, пронизывавших тело. — Кто ты? — с усилием выдохнул Герман. — Мы от Султана, — усмехнулся рогатый громила. — Он давал тебе срок в неделю, чтобы вернуть деньги, помнишь? — Ты облажался. Прошло уже две недели, — встрял в разговор еще один тип, сжимая в руках, до кончиков пальцев покрытых татуировками, деревянную биту. — Нам пришлось попотеть, разыскивая, в какую нору ты забился, крысеныш! — Если бы не твоя хорошенькая сестричка, то мы бы век тебя не отыскали, — хохотнул водитель. У Германа в глаза потемнело от злости. «Елена!» — Что… Что вы сделали с моей сестрой? — едва смог произнести он. Рогатый тип схватил боксера за волосы, отрывая его голову от земли, и, приблизив свое лицо, выдохнул практически на ухо: — Погостили у нее немного. Дожидались, пока ты выйдешь с ней на связь. Она не сразу согласилась сотрудничать… Знаешь, как она кричала, пока мы из нее всю дурь выбивали? — Ублюдки! — взвыл Герман, сжимая кулаки. — Э! Он начинает двигаться! — обратил внимание один из громил, сжимавший кастеты. — Ничего. Сейчас исправим. Водитель приставил пистолет к открытому участку шеи Германа, но не успел нажать на курок. Из-за поворота парковки на полной скорости вылетел золотистый электромотоцикл. Пронзительно завизжали шины, наездник пригнулся к рулю, выворачивая ручку газа до упора, и мотоцикл помчался на сгрудившуюся вокруг Германа толпу громил. Первым опомнился рогатый тип, который выставил перед собой пистолет, прицелился и выстрелил в едущего мотоциклиста. Но картриджи пролетели мимо, и их снесло резким потоком воздуха. — В стороны! — рявкнул один из бандитов, нырком бросаясь под защиту бетонной опоры. Но не все успели последовать его приказу. Мотоцикл золотой молнией врезался в замешкавшегося мордоворота с кастетами, отбросив его в сторону и приложив головой о бампер ближайшего припаркованного электромобиля. Сразу же пронзительно завыла сигнализация. Мотоциклист быстро соскочил со своего покорежившегося от удара транспорта, снял с головы черный непроницаемый шлем и со всей силы ударил им опрокинутого противника по макушке. Тот окончательно обмяк и сполз на пол, потеряв сознание. Герман, чувствуя, как к его конечностям понемногу возвращались силы после удара шокером, изогнулся в попытках разглядеть, кто же решил ему столь неожиданно оказать помощь. И оцепенел на мгновение. Высокая фигура, длинный конский хвост, багряная рубашка и черный жилет. «Альберт!» — изумленная мысль промелькнула в голове Германа. — «Как он здесь оказался?!» Главарь ассоциации вампов окинул тяжелым взглядом оставшихся на ногах троих бандитов, а после элегантным движением избавился от жилета, отбросив его на сиденье своего мотоцикла. — Ты что еще за чудик? — нервно заголосил рогатый тип, кинув в сторону свой разряженный пистолет и поднимая кулаки. — Сейчас мы тебя проучим! Вали его, ребята! Татуированный мордоворот с битой, сделав широкий замах, обрушил ее на Альберта, но вамп в последнюю секунду увернулся, отступив на один шаг и на ходу закатывая рукава своей рубашки. Бита пролетела мимо, по инерции заставив громилу довернуть корпус вслед за ней, и Альберт этим мгновенно воспользовался, нанеся несколько быстрых ударов под ребра и успев отпрыгнуть, когда тип яростно взревел, не ожидая подобной подлости. Но долго отдыхать было нельзя. С одной стороны приближался смуглый головорез, сжимавший кастет, с другой уверенно шел на таран его рогатый сообщник с угрожающим видом. Пару раз Альберту удалось увернуться от выпадов, но минимум трижды крепкие кулаки превосходивших в росте и силе противников врезались в его корпус и лицо, нанося сильные удары. Одному человеку невозможно было справиться с тремя подобными громилами, еще и не гнушавшимися использовать кастеты и биты против безоружного мужчины. «Если я не поднимусь, то Альберту конец! А потом они добьют и меня!» Герман тяжело перевернулся на живот, пытаясь совладать с мышцами, отказывавшимися слушаться его. Они подрагивали и сокращались в самый неподходящий момент, и в первый раз, когда боксер оперся на руки, то один из локтей подогнулся, из-за чего все тело вновь кулем повалилось на бетон. «Проклятье! Да вставай же ты, тряпка! Твои десять секунд уже вышли!» — мысленно злился на себя Герман. В какой-то момент этот гнев дал ему сил, чтобы голова перестала гудеть после оглушения, а к ногам прилила энергия. Сначала он встал на одно колено, а после с шумным выдохом рывком поднялся на обе ноги, уже машинально вставая в защитную стойку и поднимая сжатые кулаки. Альберт еще держался, уйдя в глухую оборону. Хотя, как успел заметить Герман, вамп успешно изматывал своих противников атаками исподтишка даже в таком положении. Он использовал ноги, то и дело целясь кому-нибудь в пах или со всей силы нанося болезненные удары мысками своих ботинок по незащищенной кости голени. А стоило кому-нибудь отвлечься или открыться, то Альберт мгновенно обрушивал прямые удары на челюсть и нос противника. «А он неплохой боец! Я бы не хотел стоять против него на ринге. Интересно, откуда такие навыки у этого разряженного франта?» Не теряя времени, Герман ворвался в танец, сделав подсечку смуглому бандиту с кастетом. Тот, раскрыв рот от неожиданности, опрокинулся на спину, и боксер одним четким и сильным ударом в глаз отправил головореза в нокаут. Заметив произошедшие изменения в расстановке, Альберт оживился, пойдя в наступление на татуированного типа, размахивавшего битой. Он увел его в сторону, оставляя Герману в качестве противника рогатого водителя. Уже не сдерживаясь и не отвлекаясь на защиту, Альберт с упорством опытного свормера наносил подряд одну комбинацию ударов за другой, выстреливая в сторону своего соперника кулаками, с настойчивостью выцеливая голову и изматывая громилу боковыми ударами ног. И в какой-то момент он сократил дистанцию максимально, схватил татуированного бандита за запястье и вывернул ему руку одним размашистым движением. Его противник захрипел от неожиданной отстрой боли, пронзившей плечо и выгнулся дугой, стараясь облегчить захват. В этот же миг Альберт ощерился, блеснув своими золотистыми удлинившимися клыками, и вогнал зубы прямо в надплечье соперника. Громила взвыл, не понимая, что происходит. Он попытался дернуться, но вамп держал его стальной хваткой, не позволяя вырываться. И тогда татуированный тип взмахнул своей битой, намереваясь огреть ей золотозубого франта по голове. За миг до столкновения биты и лба, Альберт рукой остановил деревянную палку, вырвав ее из пальцев противника. Он выдернул окровавленные клыки из плоти, отступил на полшага и, хорошенько размахнувшись, ударил битой по затылку соперника. Дерево раскрошилось в щепки, брызнувшие во все стороны, а мордоворот тяжело повалился на землю. В ближайшее время ему явно не суждено было встать на ноги. Альберт облизнулся, чувствуя силы, наполнявшие его тело. Кровь на золоте. Он хищно оглянулся. Чуть поодаль Герман и его рогатый оппонент боксировали голыми кулаками, расцвечивая лица друг друга шишками и синяками. У Германа была разбита бровь, и стекавшая по лицу кровь мешала обзору, заставляя жмуриться и рассчитывать только на один глаз, хотя у его противника тоже были определенные потери: один из его металлических рогов был выбит из кожи, распоров ее на добрых пять сантиметров. Не собираясь играть в благородство, Альберт, опьяненный человеческой кровью, со спины набросился на рогатого типа, заключая его горло в крепкий капкан из своих переплетенных рук. Ощутив острую нехватку кислорода, бандит захрипел и стал вырываться, но Герман моментально сориентировался и несколько раз ударил соперника в живот, вынуждая его затихнуть. — Что вы сделали с моей сестрой?! Отвечай! — Разъяренным зверем боксер впился пальцами в лицо громилы, сдавливая его кожу. — Герман, успокойся, — попытался привести его в чувства Альберт. — Они пытали мою сестру! — Герман завелся еще больше, а в его глазах, покрытых сеткой лопнувших сосудов, метались разряды. — Что вы с ней сделали?! — вновь с криком накинулся он на свою жертву. — Говори, ублюдок, или я буду тебя избивать до тех пор, пока память не проснется! Рогатый застучал по локтю Альберта, прося его ослабить захват. Вамп слегка отпустил руку, но не терял бдительности. — Она жива! — сипло прошептал бандит и закашлялся. — И мелкий тоже! Мы их почти не трогали! Только ждали звонка. Султан знал, что ты с ней непременно захочешь связаться… — В Абакане еще остались шавки Золтана?! Отвечай мне! — Н-нет! Все уехали! Ее оставили в покое! — Если ты мне соврал, то, клянусь, я разыщу каждого мерзавца, который работает на этого Султана, и вырву им языки! — пообещал Герман, ногтями царапая кожу на щеках рогатого типа. — Я не вру! — Посмотрим! И передай этому жирному ублюдку Золтану, чтобы не смел больше лезть к моей семье! Я не собираюсь быть его послушной собачкой! Герман хорошенько размахнулся и нанес сокрушительный боковой удар в челюсть, заставив громилу попрощаться с одним из зубов. Альберт немедленно расцепил руки, и их поверженный противник обмякшим куском мяса рухнул на бетон, глухо ударившись головой. Второй металлический рог, зазвенев, укатился в сторону, оставляя за собой кровавый след. — Ты как? — сразу же спросил Альберт, отбрасывая со вспотевшего лба выбившиеся из хвоста пряди и пытаясь привести дыхание в норму. — В порядке. — У тебя все лицо в крови.