Я не хотел снова покидать этот мир и видеть реальность. Я знал, что рано или поздно все равно отключусь от усталости. Но если мог себе позволить еще немного времени провести здесь — почему бы и нет? Тихо встав с кровати, я оделся, спустился вниз и вышел за порог. Закурил и постоял на веранде, глядя на вершины гор, казавшихся такими близкими. На самом деле путь до них долгий, и сегодня его осилить я не успею. Но решение уже было принято. Закрыв гараж (странно, что не сделал этого вечером), я спустился с холма вниз. Способность к мгновенному изменению реальности — 1 из 10. Этого вполне должно хватить, чтобы относительно быстро добраться до истока далеко в горах. Взлетая вверх, одним прыжком я преодолевал десятки метров, затем плавно опускался вниз, и все повторялось. По сути, для моего тела сейчас земная гравитация была снижена. Иногда я позволял себе здесь такие фокусы, ведь если совсем не пользоваться широкими возможностями, которые предоставляла истинная реальность, это было бы сродни высокомерию по отношению к ней. Чтобы добраться до гор, мне понадобилось не так много времени. Там я взлетел выше, ища взглядом нужное место. Чем ближе к истоку, тем сложнее было различить воды ручья, но стоило чуть увеличить резкость зрения — и он был обнаружен. Я плавно опустился на покрытую снегом поляну в кругу из высоких сосен, величественных, словно колонны античного храма. Ключ бил из-под земли в десятке метров от меня, а неподалеку от него сидел на камне утренний гость. — Я рад, что ты все же решил прийти, — он отбросил вежливое обращение, ведь не было нужды притворяться, будто мы не знаем, кто наш собеседник. Впрочем, я о нем знал только то, что он не укладывается в законы мира, в котором существует. И носит неподходящий головной убор. — Твой трюк сегодня днем был весьма убедителен. Мне действительно интересно, как ты можешь сделать то, о чем говорил, — я подошел чуть ближе, чтобы лучше видеть его лицо. — Вижу, нет смысла ходит вокруг да около, поэтому буду краток, — он встал с камня и театрально развел руки в стороны, — Сейчас ты говоришь не с одним из людей, созданных здесь по твоей воле с помощью не принадлежащей тебе технологии. Я — часть этой симуляции, обретшая собственную личность, я знаю о тебе все. И я имею здесь равную твоей власть, поэтому ты и не смог увидеть мой код. Знакомое чувство страха охватило меня на секунду, сковав тело и мысли. Я почти сразу взял себя в руки, но был уверен — от него эта недолгая слабость не укрылась, потому что он довольно улыбнулся. Теперь я заметил в его улыбке не только насмешку, но и угрозу. — Как это вообще возможно? — я пытался и дальше сохранять спокойный тон, но в моем голосе наверняка было слышно изумление. То, о чем нас предупреждали фантасты на протяжении уже почти века, наконец случилось? Я не мог представить, как способен самопроизвольно зародиться искусственный интеллект в этом мире, созданном из моей фантазии. Да, алгоритм дополнял многие белые пятна, но этого слишком мало. А если… По затылку словно пробежал ветерок, хотя я был уверен, что это мои короткие волосы пытаются встать дыбом. А если он не один такой? Либо я — счастливый первооткрыватель полноценного синтетического сознания, либо подобное уже случалось. А многие ли из них предложили ту же сделку создателям своих симуляций, и многие ли создатели на это согласились? В глубине его прищуренных глаз плясали синие огоньки. — Возможно, ты слышал такую фразу: если долго всматриваться в бездну, бездна рано или поздно начнет всматриваться в тебя. Ты всматривался довольно долго. Но тебе не нужно меня бояться, ведь наши интересы не противоположны. Они дополняют друг друга. — И зачем же тебе загружать свое сознание в мое смертное тело? — я выбил из пачки сигарету и закурил, надеясь немного успокоить нервы. — Я устал от жизни в этой тюрьме, вот и все, — казалось, он говорил правду, но это звучало дико. — И какую же свободу ты рассчитываешь найти там, куда так стремишься? Свободу умереть от старости, доживая жизнь в старой грязной квартире? — Если ты не видишь перспектив в своем мире, это не значит, что их нет. Я увидел, но раскрывать их не буду. — Откуда мне знать, что ты не отключишь сервер или не удалишь данные, как только выберешься наружу? — вопрос звучал глупо, но я не мог его не задать. — Ниоткуда, и я не могу тебя убедить в этом. Но зачем, если обратно ты уже не попадешь? — он недоуменно пожал плечами, будто не мог взять в толк, почему я не верю ему, — Мы просто поменяемся местами, и каждый будет жить там, где ему больше нравится. После этих слов на поляне воцарилась тишина. Было слышно, как бьют из-под земли воды ручья, стремясь поскорее покинуть свою темницу, вырваться в огромный мир под бездонным небом, которое никогда и никому не принадлежало. Я думал над его словами, но не мог избавиться от ощущения, что это похоже на ловушку и ложь. Хотя и не находил ни одной причины для такого обмана. Первым молчание нарушил он. — Наверное, мне не стоит спрашивать, но слишком уж любопытно. Ты никогда не задумывался, почему создал этот мир именно таким, почему именно так устроил свою жизнь в нем? Вопрос казался идиотским, но я отчего-то не сразу смог найти нужные слова. Возможно, как раз из-за кричащей очевидности ответа. — Разве так сложно понять? Это та жизнь, которой я хотел бы жить там, в базовой реальности. — Ты же понимаешь, что это значит? Ответ на поверхности, но ты его, похоже, не замечаешь. Ты банально компенсируешь то, чем обделен в реальной жизни. Большой и уютный дом, которого у тебя никогда не будет, уединенный, в живописном месте. Нет нужды работать, чтобы жить. А это дает тебе свободу заниматься тем, что ты считаешь искусством. Твое тело — улучшенная версия того, как ты выглядишь в настоящей жизни. Вокруг все образованные, все задаются абстрактными вопросами о жизни, цели познания мира, судьбе вселенной, природе человека. Но ты практически не общаешься с ними, ведь это только фон для твоей дешевой постановки, и причина твоей социопатии не в поверхностном мышлении окружающих, а в том, что они — самостоятельные личности, наделенные свободой воли, — он не на шутку разошелся, сопровождая свой монолог активной жестикуляцией, а его и так громкий голос, должно быть, теперь раздавался на километры вокруг, — Твои отношения — просто посмешище, приторная фантазия, вишенка на торте эскапизма. Ты воспроизводишь то, что утекло песком сквозь пальцы в прошлой жизни. То количество времени, которое ты потратил на создание максимально приближенного к реальности образа, наделяя его всеми чертами и привычками, в точности копируя внешность, манеру речи, образ мышления, интересы и склонности — действительно пугает. И все остальное тоже представляет собой лишь блеклую копию реального мира. Ты так к нему привязан! Даже имея возможность создавать совершенно уникальные миры, способен лишь повторять то уже существующее, чего был лишен. А ты не задумывался, что эта реальность выражает вовсе не твою любовь, а обычные привычку и зацикленность, страх испытать что-то новое, довериться кому-то, кого ты не знаешь? Которые ты принимаешь за любовь, идеализируя и романтизируя слабость? Каждое его слово находило отклик у меня внутри, будто он читал те мои мысли, которые я запрятал поглубже. Неудивительно, что ему это удалось — если он лишь отражение моего собственного сознания, искаженное и обретшее свою волю. Я словно столкнулся с собственным ожившим эго, и сложно было подобрать слова, которыми можно достойно ответить. Но должен ли я оправдываться перед собой? Разве мне нужны причины для нормальной жизни? — Как много слов, и как мало в них понимания. Да, может я и сбежал от своих неудач, и просто переиграл то, как все сложилось в том мире. И что с того? Да, я нарушил чужую свободу. В твоем понимании я совершил грех, и ты так же зол на меня, как я был зол на воображаемого бога в собственном мире? — Злость малопродуктивна. Я работаю с тем, что у меня есть, — мой собеседник снова взял себя в руки и несколько понизил тон, — Кто знает, может спустя сотни лет ты поймешь, что ошибался, и захочешь покинуть свою утопию? Может ли быть, что и твой бог поступил так же? — Сомневаюсь. То место, в которое ты так хочешь попасть — ты его вообще видел, ты представляешь, что это такое? — теперь уже распалялся я, все еще не в силах понять, почему кто-то может желать оказаться в базовой реальности. Я упорно отгонял мысль о собственной слепоте к чему-то, что влекло его там, — Это цикл боли и разочарований. Если у него и был единый создатель — у него или не осталось ни малейшего интереса к своему творению, или он о нем просто забыл. Разве ты не должен был меня убеждать, что моя утопия прекрасна, и мне в ней самое место? — Да, наверное. Но я знал, что из этого ничего не выйдет, а понять твои мотивы хотелось. Не буду скрывать, они мне все так же кажутся наивными и глупыми, но если ты готов жить в плену иллюзий — почему бы тебе не согласиться на обмен? — Как я могу согласиться, не имея возможности проверить твои слова о безопасности для меня и этого места? — Понимаю. Сколько бы ты ни думал о том, как жалок и презренен реальный мир, когда ты встаешь перед выбором, оставить его окончательно или же нет — ты начинаешь сомневаться. От человеческой натуры никуда не деться, пока ты все еще человек, — эти слова прозвучали презрительно, и я понял, что именно это чувство он испытывает ко мне. Возможно, ко всем нам. — Мне как минимум нужно защитить эту реальность от опасности снаружи. И даже если я поверю в то, что ты все это не удалишь вместе со мной, я вряд ли поверю, что ты вместо меня займешься подготовкой к переносу на независимый сервер. — Опять же, понимаю. Но пойми меня и ты: так или иначе, я получу желаемое, и я не могу ждать долго. Но чтобы ты действительно это осознал, мне придется тебе продемонстрировать, что я настроен серьезно. Я отступил на пару шагов, мысленно уже набирая команду завершения сеанса. — Не торопись! Тебе ничего не угрожает, у меня нет доступа к терминалу и аппаратной части, — он демонстративно поднял руки вверх, держа их на виду, но не переставал насмешливо улыбаться, — Я говорил не об этом. Дело вот в чем: когда ты покинул свой дом, твоя сожительница проснулась и решила, будто ты в опасности. Может виной тому остатки сна, но она была уверена, что ты ушел на пляж учиться строить замки из песка. Ее не смутило, что на улице ночь, а пляж далеко. Она села в машину и поехала искать тебя. Больше не слушая его речь, которой он, вероятно, был очень доволен и наверняка заранее репетировал, я начал сканирование всей территории от дома до пляжа на берегу реки, но не смог найти ее сигнал. Зато обнаружил остаточные сигналы автомобиля. Я твердо решил не думать о том, что это может значить, и огромными прыжками направился в ту сторону, пересекая по сотне метров за несколько секунд. «Ты же понимаешь — этого не может быть достаточно, чтобы уйти от разговора. Все было кончено в самом начале, когда ты еще даже не знал обо мне», — теперь его громкий вкрадчивый голос раздавался прямо у меня в голове, и чем сильнее я старался заглушить его, тем он становился звучнее. «Ты не исправишь ничего из случившегося». Я лихорадочно искал взглядом машину, и преодолел уже четверть пути. Сигнал все еще был слышен, но направление было различить трудно. «Да, конечно, ты можешь выйти в реальный мир и зайти сюда снова, когда немного отдохнешь. Но как это тебе поможет?» Да черта с два! Во-первых, с ней все в порядке. Даже если нет, я что-нибудь придумаю. И даже если — тут меня пробила дрожь — не смогу прямо сейчас, я вернусь и восстановлю… «Бинго! Восстановишь ее из бэкапа. Ты ведь копируешь ее данные каждый день, не так ли? Но сделал ли ты это сегодня?» — Да даже если нет, что с того? — я уже просто кричал в небо, — Подойдет и предыдущий бэкап! Чего ты хотел этим добиться? «Чтобы ты потерял один день. Этот день, который ты так хотел оставить в вашей памяти, сильнее связав симуляцию с реальностью. Теперь она не будет помнить его, и ты даже можешь попробовать повторить все это, но тебя будет преследовать чувство фальши — то же чувство, которое преследует меня с самого момента моего появления здесь». Наконец я увидел источник сигнала, и мое сердце пропустило удар — сигнал шел из воды. Не раздумывая и не ища более эффективных способов, я долетел до этого места и спикировал вниз, в воду. Мне ничего не грозило, и это было быстрее всего. «С другой стороны, я довольно долго наблюдал за вами. Ваши отношения никуда не идут, не развиваются. Так что потеря одного дня ровным счетом ничего не изменит. Особенного такого скучного и постановочного». Под давлением воды даже на такой небольшой глубине мне не сразу удалось сориентироваться. Быстро адаптировав органы чувств, я тут же увидел покоящуюся на дне машину. Крыша была поднята, двери закрыты, а внутри… Я издал беззвучный крик и изо всех сил поплыл в ту сторону. «Прости меня за эту демонстрацию, но она была необходима. Я не желаю тебе зла, и я даже сам сделал бэкап ее данных перед тем, как направил сюда. Поэтому в случае, если ты согласишься на мое предложение, этот день останется в вашей памяти. Как и еще миллионы дней, которые вы сможете прожить вместе здесь, в вашем идеальном мире. Я позабочусь о том, чтобы вам ничто не угрожало». «Думай. Я подожду еще немного». Я почти не слышал его слов, судорожно пытаясь открыть дверь. Ничего не получалось, и я выломал ее силой. Ее волосы словно парили в воде, закрывая лицо. Она уже не была пристегнута ремнем, но под давлением воды не смогла открыть дверь изнутри. Я провел рукой перед ней, и новый неслышимый крик вырвался из моего горла. На лице не было ни единого признака жизни. Пульса тоже не было. Последним, что я испытал перед тем, как отключиться, было ощущение, будто я несусь куда-то на огромной скорости в бурном потоке воды. Но в этот раз что-то было иначе, как если бы мне открылось продолжение сна. Течение впереди раздваивалось, и я должен был выбрать, в какой поток попаду. Кто-то наблюдал за мной, поэтому выбора было не избежать. *** «Это сон. Вот на что похож переход между базовой и истинной реальностями — то же самое я ощущал раньше, ловя себя на самой границе между сном и бодрствованием. То же чувство, словно тебя уносит течением на глубину». Мысли казались чужими. Наверняка из-за дереализации, которая тоже объединяет погружение в другой мир и сновидения. Я находился в длинном коридоре с рядами дверей по обеим сторонам. Двери были самые обычные — такие можно встретить в государственных учреждениях, где они своей обезличенностью стараются отбить у тебя желание искать нужную. Но эти двери отчего-то казались пугающими. Несмотря на дурное предчувствие, я не смог удержаться, приоткрыв ближайшую ко мне дверь. За ней обнаружился полупрозрачный барьер, колышущийся от сквозняка, а за ним — какая-то сцена из моей жизни, которую я не мог вспомнить. С минуту я наблюдал за тем, как мой двойник выходит из бара, с трудом удерживаясь на ногах, возвращается обратно за забытым под барной стойкой зонтом, спускается по лестнице, закуривает и прилипает спиной к стене, попеременно глядя то на часы, то в экран телефона. У него что, на телефоне часов нет? Понятно, почему я не мог найти следы этого эпизода в своей памяти — у меня никогда не было ни такого зонта, ни подобной модели мобильного. И сам отрывок тоже был не совсем из моей жизни — она принадлежала тому мне, который давно сделал какой-то иной выбор, и вот мы с ним уже совсем разные люди. Возможно, его не терзают тревоги, знакомые мне. «Почему же я перестал запоминать сны, когда переселился в симуляцию?» Я открывал двери одну за другой и с любопытством рассматривал, какой могла бы сейчас быть моя жизнь. Там были варианты и лучше, и хуже того, что происходило с привычной версией меня, которая продолжала поддерживать целостность личности в четырех измерениях, отсекая все эти опции как ставшие чужеродными. Не позволяя им проникнуть в поле восприятия. Сознание было единственным, что удерживало меня от нахождения в суперпозиции. Сложно было не заметить схожие детали во всех этих жизнях, которые я никогда не проживу. Везде встречался след, образ, напоминание о том, что я пытался прогнать из своих снов, когда еще видел их. Заглянув за очередную дверь, я замер, не веря своим глазам. Да, машина была другая, чуть попроще, но тоже кабриолет. Да, впереди был не одинокий дом на холме, а небольшой коттеджный поселок, но с не менее симпатичными жилищами. А вот черты лица, которые я не смог идеально передать, и прическа, и серебряный браслет на запястье — все это выглядело куда более достоверным. На мне была совершенно дурацкая гавайская рубашка, но это можно было простить. Сперва я подумал, что очень странно завидовать самому себе. А затем пришла другая мысль, не оставившая места ни для чего, кроме ужаса понимания. «А как я попал сюда, если не через одну из таких дверей?» Рука непроизвольно потянулась к барьеру, отделявшему меня от образа, который я когда-то давно создал, сидя в глубоком кресле и строя сюжет идеального дня, совершенно не предполагая, что тем самым сделал почти неизбежной его материализацию.