– Возьми, он вон там. Хиссун поспешно разрезал рукав Алсимира и увидел прямо над бицепсом укус, похожий на многоконечную звезду. Острием ножа он пересек рану глубокими надрезами, сжал мышцу, выдавил кровь, отсосал ее, сплюнул, еще раз выдавил кровь. Алсимир дрожал всем телом, стонал, пару раз даже вскрикнул в голос. В конце концов Хиссун обтер рану и полез в мешок за бинтом. – Думаю, обойдется. Если все пойдет нормально, завтра в это время ты уже будешь в Эртсуде Великом, а там тебе окажут настоящую помощь. Алсимир с неослабевающим ужасом разглядывал мертвое чудовище. – Я пытался незаметно обойти его, вроде как ты, а он как прыгнет!.. И укусил. Я думаю, он ждал, пока я умру, чтобы съесть меня, – и тут появился ты. Хиссун поежился: – Жуткая тварь. На картинках в учебнике она и вполовину не такая мерзкая. – Ты убил ее? – Наверно. Я тут подумал, полагается ли нам убивать хищников? Что, если они понадобятся для таких же испытаний на будущий год? – Это уже их проблемы, – ответил Алсимир. – Если они посылают нас сюда и подсовывают таких страшилищ, пусть не возмущаются, если мы ненароком прихлопнем парочку. О, милосердная Владычица, как же больно! – Вставай. Будем добираться вместе. – Хиссун, так ведь не положено! – Ну и что из того? Думаешь, я тебя здесь так вот запросто брошу? Идем. И пусть говорят, что мы не справились или вообще что угодно. Я убил их малорна, помог раненому – с заданием не справился, ну и ладно! Зато назавтра буду живой. И ты тоже. Хиссун помог Алсимиру подняться, и они неторопливо побрели к отдаленной рощице. Его вдруг снова затрясло – вернулся запоздалый испуг. Кошмарная тварь, пролетающая над головой, почти сплошное кольцо красных выпученных глаз, раззявленные челюсти, мягкое уязвимое брюхо – все это еще долго будет отравлять память и вряд ли забудется. По мере того как они отходили от места схватки, к нему возвращалось спокойствие. Он попытался представить себе лорда Валентина, сражающегося в этой дикой долине с малорнами, зейлами и цитунами или хотя бы Элидата, или Диввиса, или Мириганта. Им наверняка приходилось преодолевать такое же испытание, когда они начинали свое рыцарское обучение, и не исключено, что этот самый малорн шипел и клацал зубами на юного Валентина двадцать лет назад. По мнению Хиссуна, все это изрядно отдавало абсурдом: как способность так или иначе ускользнуть от злобных диких хищников может быть связана с обучением искусству управления? Конечно, рано или поздно он эту связь увидит, это ясно и без предсказателя, думал он. А пока ему вполне хватит тревоги об Алсимире, а также зейле, вейханте, мин-молитре и цитуне. Если хоть немного повезет, он на оставшемся пути встретит лишь одного-двух из них; наткнуться на всех семерых будет против всех законов вероятности. Однако до Эртсуда Великого еще двенадцать миль, и дорога впереди тяжела. Неужто это и есть безмятежная жизнь в Замке? По восемь часов в день штудировать законы и указы всех короналей и понтификов, от Дворна до Тивераса, с перерывами на прогулки по диким местностям и драки с малорнами и цитунами? А как же пиры и лихие охоты? Как же прогулки по паркам и заповедным лесам? Он уже начал подумывать, что у жителей низинных мест весьма превратное, чрезмерно романтическое представление о жизни благородных на Горе. Хиссун оглянулся на Алсимира. – Как ты себя чувствуешь? – Сильная слабость. Но опухоль уже спадает. – Когда доберемся до деревьев, промоем твою рану. Там обязательно должна быть вода. – Хиссун, а ведь я умер бы, если бы ты не пришел. Хиссун пожал плечами: – Не я, так кто-нибудь другой пришел бы. – Никак в толк не возьму, зачем тебя отправили в этот поход, – сказал Алисмир, немного помолчав. – Ты о чем? – Заставили тебя подвергаться всем этим опасностям. – А почему бы нет? Это же обязательно для всех новопосвященных. – У лорда Валентина особые планы на тебя. Я своими ушами слышал, как на той неделе Диввис говорил это Стазилейну. – Да, мне суждены великие дела. Чистить стойла. Выгуливать собак. – Я серьезно. Диввис тебе завидует. И опасается тебя, потому что ты любимчик короналя. Диввис ведь сам метит в коронали, это всем известно. И он считает, что ты хочешь перебежать ему дорогу. – Похоже, у тебя от яда разум помутился. – Поверь мне, Хиссун. Диввис видит в тебе угрозу. – Очень зря. Мне так же не светит стать короналем, как… как самому Диввису. Вероятнее всего, наследником станет Элидат. Тем более что лорд Валентин, как я случайно узнал, намерен оставаться короналем как можно дольше. – Говорю тебе… – Ничего мне не говори. Лучше береги силы для перехода. До Эртсуда Великого еще дюжина миль. И на этом отрезке нас ждут еще четыре страшилища. Глава 2 Сон пьюривара Фараатаа: Час скорпиона; скоро над Велализиром поднимется солнце. За воротами города, на дороге, которая носит название Дороги Исхода, собралась большая процессия, растянувшаяся далеко к горизонту. Грядущий принц, окутанный изумрудной аурой, стоит во главе шествия. Следом за ним четверо в личинах Красной женщины, Слепого великана, Освежеванного мужчины и Последнего короля. Потом четверо пленников, связанных свободно сплетенными ивовыми прутьями, а далее множество пьюриваров – Те-кто-вернулись. Фараатаа плывет высоко в небе, непринужденно, лишь усилием мысли, перемещается над городом, охватывая весь его простор единым взглядом. Город безупречен: все отстроено заново, возведена крепостная стена, восстановлены святилища, подняты обрушенные колонны. По акведуку вновь бежит вода, пышно зеленеют сады, сорные травы и кусты, торчавшие из каждой трещины, истреблены, пески, скрывавшие город, выметены начисто. Лишь Седьмой храм оставлен таким, как был во время Падения – плоская площадка, практически один фундамент, окруженный каменным крошевом. Фараатаа парит над ним и в мысленном представлении путешествует вспять сквозь темный океан времени и видит Седьмой храм, каким он был до разрушения, и ему дано узреть Кощунство. Ах! Вот оно! На Столах богов приготовлена святотатственная жертва. На каждый уложили по громадному Водяному королю, все они еще живы, беспомощны из-за собственного колоссального веса, слабо взмахивают крыльями, выгибают шеи, глаза сверкают гневом или страхом. Вокруг двух гигантов суетятся крохотные фигурки, готовые свершить запретный обряд. Фараатаа дрожит всем телом, Фараатаа плачет, и его слезы падают, как хрустальные шарики, на лежащую далеко внизу землю. Он видит, как сверкают длинные ножи, он слышит рев и крик водяных королей, он видит, как лезвия вспарывают плоть. Он хочет крикнуть своим соплеменникам: «Нет, нет, это чудовищно, вас ждет страшная кара, и чего ради, чего ради?» Все это случилось много тысяч лет назад. И ему оставалось лишь парить над всем этим и наблюдать. Как муравьи, они растекаются по городу – грешники! – и каждый держит высоко над головой кусок плоти водяного короля, и все они несут священное мясо к Седьмому храму, они бросают его в огонь, они поют Песнь всесожжения. «Что вы делаете?! – беззвучно кричит Фараатаа. – Вы сжигаете наших братьев!» А с земли поднимается дым, густой черный дым ест глаза Фараатаа, он уже не может держаться в небе и падает, падает, падает, и Кощунство уже свершилось, и город обречен на гибель, а вместе с ним потерян и весь мир. Но вот на востоке светлеет утро. Свет бежит по городу и озаряет полумесяц, установленный на высоком шесте посреди руин Седьмого храма. Грядущий принц вскидывает руку и дает сигнал. Процессия трогается с места. Прямо на ходу Те-кто-вернулись меняют вид согласно учению, изложенному в Книге Водяных королей. Они принимают по очереди обличья, именуемые Пламенем, Потоком, Падающим листом, Лезвием, Песками, Ветром. А достигнув площади Неизменяемости, они возвращаются к истинному облику пьюриваров и далее остаются в нем. Грядущий принц обнимает каждого из четырех пленников. Потом их ведут к алтарям, устроенным поверх Столов богов. Красная женщина и Освежеванный мужчина ведут младшего короля и его мать к восточному Столу, где некогда был умерщвлен в ночь Кощунства водяной король Низнорн. Слепой великан и Последний король препровождают старшего короля и того, кто приходит по ночам в сны, к западному Столу, на котором Святотатцы предали смерти водяного короля Домситора. Грядущий принц стоит в одиночестве над Седьмым храмом. Его аура теперь алая. Фараатаа снижается и присоединяется к нему, и становится им: они – одно целое. – В начале было Кощунство, когда безумие охватило нас и мы согрешили против наших братьев из моря! – кричит он. – Когда же мы очнулись и осознали содеянное, то в воздаяние за этот грех разрушили мы наш великий город и рассеялись по земле. Но и это не искупило нашей вины, и на нас были ниспосланы враги из неизмеримой дали, и они отняли все, чем мы обладали, и выгнали нас в пустоши, что было нашей карой, ибо тяжко согрешили мы против наших братьев из моря. И мы утратили свои пути, и страдания наши были тяжкими, и лик Наивысшего был отвернут от нас, покуда сроки покаяния не истекли, и мы обрели силы изгнать угнетателей и потребовать обратно все то, что мы утратили в отместку за древний грех. И было предсказано, что кончится срок покаяния, явится средь нас принц и выведет нас из рассеяния. – Срок покаяния закончился! – отзывается народ. – Пора явиться Грядущему принцу! – Грядущий принц явился! – И Грядущий принц – это ты! – Я – Грядущий принц! – еще громче кричит он. – Теперь мы все прощены. Теперь все долги оплачены. Мы прошли покаяние и очистились. Орудия покаяния исторгнуты из наших земель. Водяные короли получили свое воздаяние. Велализир отстроен. Наша жизнь началась заново. – Наша жизнь началась заново! Пришло время Грядущего принца! Фараатаа поднимает посох, сверкавший огнем в утренних лучах, и дает знак тем, кто ожидает подле Столов богов. Четверых пленников толкают вперед. Блестят длинные ножи. Мертвые короли падают, и короны катятся в пыли. Кровь пришельцев начисто отмывает Столы богов. Сыгран последний акт. Фараатаа высоко вскидывает руки. – Теперь же идите и восстановите вместе со мною Седьмой храм. Пьюривары устремляются вперед, хватают разбросанные каменные блоки и, повинуясь указаниям Фараатаа, устанавливают их туда, откуда их сбросили в незапамятные времена. Когда работа закончена, Фараатаа поднимается на самый верх и устремляет взгляд туда, где вдали, за многие сотни миль отсюда, собрались морские короли. Он видит, как они бьют по воде громадными крыльями. Он видит, как они поднимают массивные головы и храпят. «Братья! Братья!» – взывает к ним Фараатаа. «Мы слышим тебя, земной брат». «Враг уничтожен. Город заново освящен. Вновь поднялся Седьмой храм. Исполнено ли наше покаяние, о братья!! И ответ: «Оно исполнено. Мир очищен. Начинается новая эра». «Получили ли мы прощение?» «Вы прощены, о земные братья». – Мы прощены! – кричит Грядущий принц. И народ воздевает к нему руки, и все меняют облики и становятся то Звездой, то Туманом, то Тьмой, то Блеском, то Пещерой. И остается лишь одно – простить тех, кто совершил первый грех и до сих пор остается заточенными в этих руинах. И Грядущий принц простирает к ним руки, и дотягивается до них, и объявляет им, что проклятие, наложенное на них, снято, и они свободны. И камни павшего Велализира отдают своих мертвых, их бледные прозрачные духи являются на свет и обретают жизнь и цвет, и они танцуют и меняют облики и кричат, ликуя. И что же они кричат: – Да здравствует Грядущий принц, ставший Явленным королем!