Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 14 из 36 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Много, — пел он торжественно, — много врагов погибнет! Я видел их трупы! Они не помещаются в моих руках! Лакоты радостно зашумели. Мужчина-женщина принёс добрый знак о завтрашней битве. Воины столпились вокруг посланца, сняли с него чёрное одеяло и надавали разных подарков. Рано утром индейцы покинули ночную стоянку и, окутанные облаком пара, помчались по направлению к хребту, который назывался Палаточным Следом. Ещё не растаяла серая краска воздуха, а индейцы понемногу уже размещались на местах, откуда, согласно плану, собирались ударить по солдатам. Неистовая Лошадь закрепил на голове чучело ястреба и широкое орлиное перо, пристроил за ухом крохотный камешек, обмотанный тонкой кожаной нитью, другой камень, с продетым сквозь просверленное в центре отверстие шнурком, подвесил под левой рукой, накинул поверх длинной кожаной рубахи красное одеяло. За спиной у него висел колчан со стрелами и лук, за поясом торчал боевой топор, а в руке молодой вождь сжимал винтовку и имевшиеся в его распоряжении четыре запасных патрона. Он взмахнул рукой, подзывая маленькую группу индейцев. Это был отряд, которому предстояло принять на себя первые пули солдат. Ночью вожди выделили десять воинов для этого задания: два Арапаха, два Шайена и по два воина от каждого из трёх присутствовавших племён Лакотов: Оглалов, Хункпапов, Миниконжей. Бак и Горб въехали на высокую точку, чтобы разглядеть далёкий форт Фил-Кирни. Здесь ещё стоял лес, трещали на морозе обледенелые деревья, но дальше открывалось голое пространство, где негде было спрятаться. Бак видел, как отряды индейцев осторожно продвигались между пологими холмами, стараясь держаться тех немногих бугристых складок местности, которые скрыли бы их от глаз солдат. — Здесь трудно оставаться незамеченными, — проговорил Бак. — Боюсь, что Длинные Ножи обнаружат нас прежде времени. Нахмурившийся Горб молчал, кутаясь в бизонью шкуру. Свистел ветер. Всё живое, казалось, было сковано морозом и погребено под снегом. Так должны были думать солдаты, приблизившись к западне. Они не должны были ничего заподозрить. Провожая глазами скачущих воинов, Бак невольно улыбнулся простоте индейского плана: небольшому отряду Лакотов предстояло напасть на обоз Бледнолицых, выехавший на заготовку дров, после чего Длинные Ножи непременно помчатся выручать попавших в беду дровосеков (как это всегда случалось) и увидят группу Неистовой Лошади. Вот тут-то всё могло и сорваться. Если солдаты начнут преследовать воинов Неистовой Лошади, то маленький отряд сделает вид, что отступает и увлечёт за собой солдат в ловушку. Однако солдаты могут и не проглотить приманку и последуют к обозу дровосеков, тогда весь план развалится. Конечно, тоже будет схватка, но сдавить солдат со всех сторон не удастся. Время застыло, скованное морозом. С того места, где находился Бак, невозможно было узнать, удалось ли индейцам напасть на заготовительный обоз. Вероятно, они уже атаковали… Мутным пятном выглядывал из-за хребта бастион Фил-Кирни. В форте почувствовалось какое-то движение. — Засуетились, — сказал Бак. Десять маленьких фигурок скакали по направлению к крепости, и, едва они приблизились к форту, грохнула пушка, взвился столб снега и чёрной земли. Всадники бросились врассыпную, один из них упал с лошади. Видно было, как они яростно махали руками. Снова сбились они в кучу. Из открывшихся ворот крепости показалась колонна кавалеристов, построенная по четыре. Фигурки заманивающих индейцев торопливо отъехали и выпустили в солдат стрелы. Кавалеристы погнали коней, стреляя из револьверов. Звук выстрелов донёсся до слуха Бака и Горба сухим треском. Специальная группа воинов, якобы находившаяся в засаде у ручья, высыпала из неподвижной лесной чащи, будто испугавшись солдат, и помчалась прочь. Отряд Неистовой Лошади поспешил за ними, но затем остановился, чтобы подпустить солдат ближе. К этому моменту из ворот крепости вышли пешие солдаты. Верховые обогнули хребет Палаточный След и остановились. — Испугались? — Горб заволновался, поняв, что белые готовы были повернуть обратно. Неистовая Лошадь поспешно развернул коня и в полном одиночестве поскакал на кавалеристов. Такое наглое поведение дикаря вынудило солдат сорваться с места и двинуться на индейцев. Неистовая Лошадь вновь пустился наутёк и присоединился к своему крохотному отряду, поднимая снежную пыль. Опять донеслись хлопки выстрелов, и над головами армейской колонны расплылось пороховое облако. Из-за хребта Палаточный След появились пехотинцы. Неистовая Лошадь снова остановился. Укутанный в красное одеяло, он выглядел ярким пятнышком на белом снегу. Он выстрелил, и из массы Синих Курток кто-то вывалился под копыта лошадей. Молодой вождь быстро помчался прочь, едва не настигнутый кавалеристами. Он вёл опасную игру, но его надёжно охраняли невидимые Силы Неба. До западни оставалось совсем близко. — Белые летят к нам в руки, — сообщил Горб. Индейцы удовлетворённо закачали головами. Медленным шагом к Баку подъехал Пёс, и жестокая белая улыбка появилась на его лице, покрашенном в чёрный цвет. Он предвкушал кровавый пир. Одинокий Медведь внимательно посмотрел на своих Оглалов, но ни в одном не увидел спешки. Сегодня все умели ждать, никто не торопился. Одинокий Медведь наклонил голову, украшенную рогатым бизоньим скальпом, и поправил колчан со стрелами. В этот момент вылетели воины Неистовой Лошади. Копыта коней разбили лёд на ручье, и отряд выехал на дорогу. Следом, тяжело стуча по мёрзлой земле, мчались кавалеристы. Бак различал их голоса, подбадривающие друг друга. Выстрелы эхом перекатывались в горах. Заманивающие индейцы неслись во всю прыть. Бак приготовил карабин, поднял его и выжидающе смотрел на солдат. Меховая шапка вдруг стала мешать ему, он сорвал её с головы и запихнул за пазуху. Прядь волос на несколько секунд залепила ему глаза, а когда он откинул волосы, внизу по склонам уже бежали потоки человеческих фигур. Это были индейцы. Воздух звенел криками, которые могли сковать ужасом сердце самого смелого человека. Кавалеристы осадили своих огромных коней, сбились в растерянную кучу. Дорога перед ними закрылась. Оставалось повернуть назад, но за их спинами бежали, тяжело дыша, пехотинцы, и, несмотря на то, что они были ещё достаточно далеко, было видно, как позади них тоже появляются фигуры дикарей. Всё-таки кавалеристы развернулись, но неорганизованно, испуганно, толкаясь мощными крупами коней, беспорядочно стреляя. Они объехали пеший отряд, но тщетны оказались их попытки — пространство сплошь заполнилось воющими краснокожими. Храпели лошади, свистели, рассекая холодный воздух, лезвия топоров. Синие фигурки пеших солдат в поисках укрытия неуклюже валились между большими плоскими камнями, множество которых выступало из-под снега возле мрачно нависшего утёса. Поверх голов Бак увидел, как кавалеристы взбирались по обледенелому склону на гору. Они гнали обезумевших животных, но те скользили, падали, ломали наездникам ноги и пачкали взрыхлённый снег кровью. Солдат действительно оказалось много, может быть, сто. Но стреляли они плохо. Они были ошеломлены обрушившимся на них ураганом. Море раскрашенных лиц клокотало вокруг них. Стрелы испещрили хмурый небосвод, и, казалось, из-за них стало темнее. Солдаты поднимались всё выше на гору, уходя от наседавших индейцев, но спасения не было. Мужчина-женщина не обманул храбрых. Те Синие Куртки, что остались внизу, укрывшись в камнях, быстро расстались с жизнью под ударами дубинок и топоров. Лошади Лакотов беспощадно топтали раненых солдат. Проворные дикари выдергивали из рук умирающих Бледнолицых винтовки и револьверы, вскидывали их над собой, похваляясь трофеем, и оглашали морозный воздух победным кличем. Страшной смертью умирали солдаты, которые не пали от стрел индейцев на расстоянии. Широкие лезвия разрубали их до костей, отсекали руки и ноги. Залитые кровью белые люди, час назад мечтавшие о стремительной расправе над Лакотами, теперь бились в агонии. Бак подгонял коня, чувствуя внутри себя поднявшуюся бурю. Волк, о котором он так часто говорил Шкиперу, пробудился и поднял на запах крови морду. Нервозность, беспокоившая до начала сражения, ушла и сменилась яростью. Он хлестал скакуна и гнал его наверх. Перед глазами прыгали синие фигуры солдат, кто-то останавливался, чтобы стрелять с колена, кто-то падал, корчился. Вокруг метались кони, большие серые армейские кони, потерявшие седоков. Лакоты юрко проносились между солдатами, свесившись на боку своих гривастых лошадок с подвязанными хвостами, проворно подхватывали повод армейской кобылы и уводили её вниз. Поднявшись на самый верх хребта, Бак окунулся в сплошную дымовую завесу. Хребет тянулся почти на две мили и был покрыт всадниками. Тёмные ряды мундиров и тулупов разваливались на глазах. Оглушительная пальба и вой краснокожих смешивались с эхом и превращались в головокружительный гул. Бак врезался в гущу солдат, размахивая карабином, словно дубинкой (перезарядить не было времени). Промелькнули внизу белые пятна лиц, красные брызги, жёлтые пуговицы. Одинокий Медведь издал над ухом Бака громкий возглас и пронёсся рядом, покачивая рогами, будто он на самом деле был бизоном. Вспыхнула молния из-под его лошади, отпрыгнул солдат, и из груди Одинокого Медведя вырвался рёв. Он свалился на землю и скрылся под ногами разгорячённых коней. Впереди, среди беспорядочно разбросанных трупов, отстреливалась последняя горстка Бледнолицых. Вокруг них крутились дикари и пытались ткнуть солдат копьями. Внезапно между солдатами выпрямился бледный офицер, приложил к виску револьвер и выстрелил. Индейцы испуганно переглянулись. Когда за первым офицером застрелился второй, ближайшие Шайены развернулись и отъехали в сторону. Самоубийство было для индейца актом сверхъестественной значимости. Самоубийц боялись, обходили их тела стороной и вспоминали о таких событиях с тревогой. Увидев, как покончили с собой капитан Браун и подполковник Феттермэн, воины шарахнулись в сторону. Пространство слегка расчистилось. Оставшиеся в живых солдаты, потеряв самообладание, бросились бежать. Они оставили в снегу винтовки и не оглядывались на дикарей. Индейцы стряхнули с себя суеверный ужас, охвативший их было при виде самоубийства, и погнались за беглецами. Теперь эти солдаты превратились в безобидные мишени. Неожиданно всё смолкло. Холодный ветер продолжал завывать, будто ничто не растревожило его заунывного пения. Укутанные в низкие облака скалы безучастно созерцали поле боя. Повсюду в лужах крови валялись в нелепых позах тела солдат, так похожие теперь на сломанные куклы. Может быть, они и были куклами, которыми забавлялся в своём видении прошлой ночью мужчина-женщина? Но вот жизнь вернулась в долину и на склоны гор. Кто-то затянул победную песню. Индейцы собирали оружие на усеянных стрелами утёсах, стаскивали с покойников обмундирование, проламывали раздетым трупам головы, ловили лошадей. Нависшая над горами тишина заставила всех в форте содрогнуться. Почти тридцать минут люди в крепости прислушивались к далёким звукам боя, женщины нервно заламывали руки. Мороз крепчал и начинал трещать в самые уши. Воздух, казалось, можно было разбить на мёрзлые льдинки, словно замороженное стекло. Полковник Кэррингтон, не выдержав напряжения, велел капитану Эйку и лейтенанту Мэтсону немедленно выступить на подмогу Феттермэну, прихватив с собой двух докторов и медицинские повозки. После этого Кэррингтон взобрался на смотровую башню и впился глазами в заснеженные горы. На вершине Палаточного Следа он разглядел одинокого всадника. Но едва воздух наполнился тишиной, индеец исчез. Солдаты медленно поползли в серую мглу. Потянулись мучительные минуты ожидания. Воздух наполнился жутким напряжением. — Дьявол, — прошептал Кэррингтон взволнованно, — терпеть не могу неизвестности. Джим Бриджер молча указал куда-то рукой, и полковник увидел всадника у ручья. Это оказался гонец от капитана Эйка. — Сэр, долина кишит индейцами. Капитан велел передать, что в бой вступить не решается. Несколько сотен Сю собрались внизу у дороги и столько же западнее. Они не приближаются к форту, сэр, но вызывают нас на битву. Феттермэна нигде не видно. Капитан спрашивает, как ему поступить? — дрожа всем телом спросил бледный солдат. — Пусть соединится с Феттермэном, медленно ведёт огонь и ни при каких обстоятельствах не разделяет людей. Всем держаться вместе. Впрочем, я черкну ему записку… Проклятая война… До вечера ждали известий… Солдаты и слуги сразу бросились навстречу вернувшемуся капитану Эйку и повозкам. Они въезжали в ворота в полном молчании, если не считать скрипа телег и снега. При свете керосиновых ламп на лицах кавалеристов прочиталось нечто страшное. Никто не осмелился ничего спросить у них. Кэррингтон, прикусив губу в волнении, подбежал к фургонам и увидел замёрзшие голые трупы. — Здесь сорок девять человек, сэр, — сообщил Эйк, — остальные лежат на горе. Я не представляю, как там всё случилось, но живых, судя по всему, нет. Там мёртвая тишина, полковник. Там всё выглядит мёртвым… Душа реки течёт с рекой (1867) 1 Жаркое летнее солнце поливало равнину, и воздух плавился в горячих лучах. Лагерь Лакотов гудел и жужжал, подобно пчелиному рою, занятый множеством мелких, но очень важных дел. Старики сидели у распахнутых палаток и негромко вспоминали давние истории, возле них толпились мальчуганы. Лаяли собаки. Женщины пели песни, занимаясь обработкой шкур. Смеялись и бегали меж палатками дети. — Почему ты остался здесь? Многие вожди и воины отправились в Ларами, — спрашивала Вода-На-Камнях, вышивая узор на рубашке. На уровне её головы покачивался в индейской люльке, украшенной голубыми и белыми бусами, ребёнок. Изредка Вода-На-Камнях поднимала к люльке глаза и любовалась сыном. — Белый Отец прислал новые обещания, но они обязательно будут похожи на старые, — качал Эллисон головой. — Вожди станут много говорить, сетовать на то, что из-за дорог Бледнолицых уходит дичь, что мы голодаем. Но ничто не изменится. Слова подобны вольным птицам. Они кружат и кружат. Зачем их рождать, если они не становятся делами? Два народа легко могут договориться, если они хотят одного и того же. Но белые люди и Лакоты хотят разного. Они устроены по-разному. Если бы Бледнолицые ушли из этой страны, то не о чем стало бы говорить. Но они не хотят покинуть этот край. Поэтому мир не придёт сам по себе. Белые люди уже считают эту землю своей. Для чего вести переговоры, если они не будут иметь результата? — Вожди поехали, значит, они имеют надежду. — Надежду руками не потрогаешь, Вода. Большой Рог, Проворный Медведь, Стоящий Лось, Крапчатый Хвост давно встретились с Большими Ножами. Красное Облако не там. Он послал лишь Молодого-Человека-Который-Боится-Лошадей… Он хотел узнать, о чём говорят на совете. Сидящий Бык не там, а на своих угодьях. Неистовая Лошадь не там. Кто же поехал? Только те, которые готовы променять остаток своей жизни на спокойное время и на жалкие подачки Бледнолицых? Но ведь многие храбрые заявили, что будут говорить о мире только тогда, когда солдаты уйдут… — Твой сын тоже станет великим вождём, — серьёзно ответила Вода-На-Камнях. — За ним в бой отправятся многие воины. Сейчас его зовут Сыном Белой Травы, но придёт время, и он станет мужчиной. Тогда он получит такое же славное имя, как имеешь ты, мой муж. — Конечно. — Скажи, — спросила она всё тем же серьёзным тоном, — когда ты становишься белым человеком и живёшь среди Бледнолицых в больших деревнях, где дома не из шкур, а из дерева, ты берёшь себе женщину? — Да. У меня есть жена в городе. Но ты видишь, что у меня не получается привести вас в одну палатку, как делают достойные воины — живут сразу с двумя или тремя жёнами в одном типи. У неё должен был быть мой ребёнок, но я никогда не видел его. Я даже не знаю, дочь это или сын. — Бак ясно увидел перед собой лицо Джессики и ощутил внезапную беспокойную тяжесть на сердце. Он часто думал о ней, но никогда не представлял её столь ясно, как сейчас, глядя на своего индейского сына в расшитой люльке. — Разве ты не хочешь увидеть её? — удивилась Вода-На-Камнях. — Почему ты не отправишься к ней и не привезёшь её в нашу палатку? Бак развёл руками. Почему? Разве можно объяснить дикарям, почему цивилизованный человек не способен жить среди них, брать грязными руками пищу с углей, смотреть на то, как женщины отрезают у трупов половые органы?.. — Быть может, она не хочет к нам? — продолжала индеанка. — Или она не любит нас? Или не скучает по тебе? Я бы очень скучала по тебе, потому что ты мой муж. Эллисон медленно поднялся, стряхнул с ноговиц налипшую пыль и вышел из палатки. Понукая усталых пони, в стойбище въезжали люди соседнего племени. Бак узнал старого вождя Два Удара и его племянника Поломанную Руку, который совсем недавно получил имя Стоящий Медведь за храбрость в сражении с Волками. Они выкурили трубку, и Два Удара рассказал собравшимся вокруг мужчинам, что индейцы покинули резервацию. Красное Облако и Неистовая Лошадь повели воинов в рейд. Стоящий Медведь поведал, что Лакоты сильно разозлились, прослышав о новой железной дороге на юге своей земли. — Наши друзья Шайелы, — засмеялся он вдруг, — свалили одного Железного Коня. Ха-ха! Храбрые возвращались из похода на Волков-Поуней и увидели, как по дороге, где ходит Железный Конь, катится маленькая повозка. На ней было шесть человек, они шевелили какую-то палку, и телега ехала без лошадей. Шайелы обрадовались возможности наказать Бледнолицых и перебили их. Они сняли скальпы с них, но не забрали их, а бросили возле трупов. Потом Зуб Волка предложил сломать дорогу. Воины последовали его совету и разобрали путь. Когда спряталось солнце, они услышали стук колёс и голос Железного Коня. Шайелы поскакали рядом, и белые люди стали стрелять в них. Потом Железный Конь и дома на колёсах, которые он тащил, упали на бок. Шайелы убили многих Бледнолицых, которые оказались внутри, набрали ружей и ещё нашли много красивой материи. Они привязали длинные куски к хвостам лошадей и помчались по прерии с такими украшениями. Ха! Они говорят, что на сердце у них было хорошо. Но плохо было на сердце у Лакотов, вернувшихся с военной тропы вместе с Неистовой Лошадью. Они рассказали, что солдаты получили новое колдовство: их ружья стали стрелять очень быстро и много раз подряд. Автоматические винтовки, которыми солдаты встретили отряд Лакотов, привели дикарей в полное замешательство. Воины прискакали в деревню с тяжёлым осадком на душе. Много храбрых пало в том бою. — Нам нужны такие ружья, — сказал Неистовая Лошадь. Однако достать их было негде. 2 В ноябре по лагерям Лакотов проехали Болтающиеся-Около-Форта с приглашением на очередные переговоры. Некоторым из них не повезло, они попали под горячую руку Оглалам и вернулись в форт побитыми. Бак направился в Ларами с тремя юношами из соседних кланов, чтобы передать отказ вождей явиться к белым. Комиссия, находившаяся в форте, была в отчаянии: никто из вождей Лакотов не приехал. Здесь сидели лишь несколько представителей Абсароков, которые всегда считались дружественными, служили разведчиками в военных экспедициях, никогда не высказывали недовольства своими покровителями из племени Бледнолицых. Но даже они на этот раз поразили комиссионеров. Мистер Тэйлор в недоумении развёл руками, когда увидел вставшего перед ним вождя Абсароков по имени Медвежий Зуб. — Отцы, — вытянул индеец руки в мольбе, — выслушайте меня. Верните наших юношей с гор, где пасутся лохматые козы. Они ушли потому, что нам негде жить. Ваши люди переполнили нашу страну, они выжигают наши земли, чтобы сеять на них, они уничтожают молодой лес и уничтожают траву. Отцы, ваши люди опустошили этот край и убили моих животных: лося, оленя, антилопу, бизона. Эти звери приходятся мне братьями. Зачем ваши люди убивают? Они оставляют туши гнить там, где они упали, они не едят это мясо. Посмотрите на меня, отцы, я не воевал против вас никогда, но вы всё равно лишаете меня жизни, будто я враг. Если бы я пришёл в вашу страну убивать ваших животных, что бы вы сказали? Разве не поступил бы я дурно, разве не стали бы вы воевать со мной? Члены комиссии заволновались. Похоже, что верные союзники готовы были отвернуться в любой момент. Сквозь клубы табачного дыма Бак хорошо разглядел взволнованные лица комиссионеров. Они волновались. Но индейцы сидели тихо вдоль стен. Бак вышел из помещения, устав от напряженной обстановки. Он был одет в длинную рубаху из кожи оленя, украшенную пучками конских волос и бахромой. За спиной висел колчан с луком и стрелами. Тёмные длинные волосы расчёсаны на пробор и стянуты позади кожаным шнурком. Проходя мимо сарайчика, где торговали спиртным, Бак остановился перед скрипящей обшарпанной дверью. Странное, никогда не возникавшее во время жизни с Лакотами, желание ополоснуть внутренности жгучим напитком внезапно охватило его. Он оглянулся на контору, где заседали члены комиссии, и подумал, что воздух, которым дышат белые люди, должно быть, носит в себе все болезни, поразившие цивилизацию. Эти болезни уже успели проникнуть в среду дикарей и убивали их. Бак распахнул дверь. Подрагивающий жёлтый свет грязной лампы мерцал на хмурых стенах заведения. Пахло сыростью и дешёвым табаком. Навстречу Баку выполз из мрачного угла человек с сальными волосами и раскисшим огрызком сигары в беззубом рту. — Виски, — сказал Бак торговцу и указал на стакан. Хозяин ленивыми движениями извлёк откуда-то снизу бутыль, взболтал её и налил половину стакана. По едкому запаху перца и имбиря и по мохнатым хлопьям в мутной смеси было легко определить, что в стакане не было ни капли виски. Бак тут же вспомнил, что для индейцев торговцы специально заготавливали напитки, куда на кварту спирта добавлялось столько же патоки, а также перец, имбирь и даже жвачный табак, а то и порох. — Виски, — отодвинул он пальцами стакан.
book-ads2
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!