2 Жизнь сложила крылья и упала камнем. От прошлого остался только дым пожарищ. Последние вожди готовы были сложить оружие… Правительство прилагало все силы, чтобы убедить Неистовую Лошадь и Пса, всё ещё находившихся далеко на севере, приехать в резервацию. Красное Облако в сопровождении многих соплеменников отправился на поиски воинственных вождей. Так как Неистовая Лошадь и Пёс скрывались только от солдат, то разведчики Красного Облака без особого труда отыскали их стойбище. – Что привело тебя к нам, вождь? – спросил Неистовая Лошадь, когда Красное Облако въехал в лагерь. Со всех сторон к прибывшим стали стекаться люди, жаждавшие услышать что-нибудь о своих родственниках в резервации и вообще о том, как обстояли дела на территории, подвластной правительству. – Мы начнём наш разговор после того, как мои люди вручат вам подарки, которые мы привезли из агентства, – заговорил неторопливо Красное Облако. – Здесь сахар, табак, еда, одеяла и даже лошади. Белый начальник позволил мне взять всё это специально для вас. Люди Неистовой Лошади и Пса очень оживились, когда с повозок были сгружены дары. – Что хочет Красное Облако? – спросил Пёс. – Должно быть, вождь намерен звать нас в агентство? – Да. Я не хочу произносить пустых и долгих слов, – сказал Красное Облако. – Я буду прям, как всегда. Я встречался с Президентом – Белым Отцом из Вашингтона. Я рассказывал ему о тяготах моего народа. Я получил уверения Президента в том, что белые начальники будут наказаны за то, что притесняют Лакотов. Но Президент требует, чтобы военные отряды сложили оружие. Он требует, чтобы вожди, которые до сих пор не привели своих людей на территорию резервации, больше не чинили препятствий мирным соглашениям. Покуда идёт война, никто из Лакотов на территории агентства не может чувствовать себя спокойно. Я приехал просить Неистовую Лошадь и Пса начать мирную жизнь. – Мы не хотим войны, – ответил Пёс, – и ты знаешь об этом. Но мы не желаем жить по указке белых людей. – Не нужно объяснять этого мне, мой младший брат, – хмуро проговорил Красное Облако, и его лоб покрылся морщинами. – Я знаю по себе, сколько душевных сил надо потратить, чтобы приучить себя жить иначе, чем мы жили раньше. Все вы знаете, что я всегда желал моему народу только счастья. Но я взял на себя ответственность и привёл людей в агентство, пообещав, что мои люди больше не будут воевать. Не стоит рассказывать мне о былых вольных днях. Я старше любого из вас и помню времена более отдалённые и более приятные сердцу каждого Лакота, поэтому не стоит убеждать меня. Я решился. Теперь пришло время решаться и вам. Вы – вожди, вас избирал народ. Вспомните, как это было! Вспомните, зачем это было! – Ты проделал долгий путь, – сказал Неистовая Лошадь тихим голосом. – Мы понимаем, насколько трудно тебе далась эта поездка. Ты отправился в путь, чтобы разговаривать с самыми упорными военными вождями. Мы понимаем тебя. Мы слышим голос твоего сердца. И мы рады, что ты приехал к нам. Следом за Неистовой Лошадью поднялся Пёс: – Мы и все другие Лакоты родились на этой земле. Великий Дух дал нам эту землю. Он создал животных, которых мы ловим, шьём из их шкур одежду и жилища и едим их мясо. Великий Дух дал нам эту землю, чтобы мы жили на ней и защищали её, как защищают свою собственность. Ты ведь знаешь, что обещал нам Великий Белый Отец и его солдаты. Они обещали мир, но они стреляли в нас и жгли наши дома. Наша война – это единственный способ защитить наш народ. Мы не чувствуем никакой вины за собой. Мы должны были драться против солдат. Мы дрались только для того, чтобы выжить. Но нам не хочется проливать кровь, ни свою, ни кровь Бледнолицых. Мы устали. Наши люди устали. Поэтому мы согласны с тобой, что нам надо ехать в агентство. После этих слов со всех сторон послышались возгласы одобрения. Люди устали от постоянных погонь и столкновений с войсками. Племя голодало. Мир был нужен как воздух. – Мы согласны ехать с тобой, – продолжил Пёс, – но ты, Красное Облако, отправишься обратно, не дожидаясь нас. Ты поедешь с твоими людьми и предупредишь вождя Синих Мундиров, что мы возвращаемся. Пусть в нас не стреляют. Мы будем ехать медленно, так как с нами много детей и стариков. Теперь мы выкурим трубку… На следующий день палатки были свёрнуты, и племя отправилось в путь. На второй день, когда люди в очередной раз тронулись в путь, Неистовая Лошадь подъехал к Псу и заговорил взволнованно: – Послушай, брат мой, до меня дошли сведения, что Хромой Олень со своей группой отправился на охоту в те места, откуда мы уехали. Я хочу вернуться туда, чтобы в последний раз провести охоту на бизонов. – Брат, ты хочешь обмануть сам себя, – покачал головой Пёс. – Ты ищешь предлог, чтобы не ехать в резервацию. Я понимаю тебя, но не могу согласиться с тобой. Ты выкурил трубку с Красным Облаком, ты дал слово. Не уклоняйся от обещаний. Не нарушай заветов предков. Обратного пути больше нет. Ты и я, мы оба приняли решение. Они разговаривали очень долго. Неистовая Лошадь колебался. Но он понимал, что Пёс был прав. Отказываться от слов, произнесённых с трубкой в руках, было преступно. Дни протекли незаметно. Радость смешивалась с тревогой в сердцах Лакотов. Что ждало их на мирной территории, ограждённой забором? Неподалёку от форта Робинсон Неистовую Лошадь и Пса встретил отряд во главе с лейтенантом Кларком, которого индейцы называли Белая Шляпа. Бок о бок с ним скакал Красное Облако и несколько других вождей. Люди Неистовой Лошади и Пса стали двумя лагерями и приготовились к разговору с белыми людьми. А разговоров было много. – Я много слышал о вас, – сказал Кларк. – Мне рассказывали, что Неистовая Лошадь и Пёс подобны двум ярким кострам в ночи. И вот я сижу перед вами, смотрю на вас и удивляюсь. Вы выглядите совершенно обычно. – В знак наших дружественных намерений я хочу подарить тебе, белый вождь, моего боевого коня и седло, – сказал Пёс. Офицер улыбнулся и поклонился. Он не мог не оценить поступка Пса. Боевая лошадь воина была особенно дорога владельцу. Таких скакунов долго обучали и высоко ценили. Отдавая своего военного коня, Пёс однозначно показывал, что не намерен был в дальнейшем заниматься войной. Но через несколько дней радужное настроение прибывших Лакотов сменилось чёрным унынием. Приехавшие от Кларка солдаты объявили, что им велено забрать у индейцев всё оружие и всех лошадей! Поднялся шум, началась настоящая паника. Женщины закричали, младенцы заплакали от испуга. Лакоты не могли взять в толк, что происходило. Зачем их лишали оружия и лошадей? Это наполнило всех самыми страшными предположениями – их хотят сделать беспомощными, чтобы затем без усилий расправиться с ними. Разгневанный Неистовая Лошадь бросился на поиски Кларка, чтобы требовать разъяснений. – Зачем тебе оружие, вождь? – пожал плечами офицер. – Отныне ты мирный человек. – Как же я буду охотиться? – Тебе не придётся охотиться. Тебе всё даст правительственный агент. И вождь ушёл, опустив голову. Встретив Пса, он бросил ему: – Теперь ты видишь, что я был прав. Нас подло обманули. Нас лишили всего! Как мы будем жить без лошадей? Они хотят, чтобы мы умерли здесь с тоски. Им даже воевать против нас не нужно, чтобы сгубить нас… 3 Бак Эллисон, узнав о том, что его друзья Неистовая Лошадь и Пёс сложили оружие, приехал в форт Робинсон в конце лета, чтобы навестить сына, который оставался в деревне Оглалов. Стойбище имело страшно бедный вид, а понурые фигуры в одеялах возле палаток вызывали слёзы. Сын Белой Травы не желал уезжать из лагеря. Одна мысль о жизни с отцом среди Бледнолицых вызывала в нём громкие протесты. Он оставался сыном своего народа, и в сердце его тлели жаркие угли ненависти к Бледнолицым, из-за которых, по словам стариков, чудесная вольная жизнь ушла навсегда. Лето проскользнуло, как один день. Жизнь теперь была пуста. Тепло ещё не улетучилось, но листва уже покрывалась сентябрьской желтизной и переливалась под ярким солнцем золотистой рябью. Как-то раз, прохаживаясь по территории форта, Бак увидел, как к лейтенанту Кларку подошёл индеец в полицейской форме и принялся объяснять что-то на языке жестов. Эллисону не было нужды приближаться, дабы понять суть разговора. Индеец предупреждал офицера о том, что Неистовая Лошадь готовился к покушению на генерала Крука, с которым должна была произойти встреча в ближайшее время. Ничего конкретного индеец не сообщил, только одно – озлобленный вождь намеревался убить генерала. Дождавшись конца разговора, Эллисон приблизился к Кларку. – Прошу прощения, – заговорил он быстро, – но с кем вы сейчас разговаривали, лейтенант? – Я обязан отвечать вам, сэр? – удивился Кларк недовольным голосом. – Разумеется, не обязаны, – согласился Бак. – Но я видел ваш разговор. Этот краснокожий обвиняет Неистовую Лошадь в том, чего тот не может совершить. – Видели разговор? Вы знаете язык жестов? – Да. Я долго жил с Лакотами. Я прекрасно знаю Неистовую Лошадь. – Как ваше имя? – Эллисон. Оно не скажет вам ничего. – Бак равнодушно пожал плечами. – А как вас называют они? – Далёкий Выстрел. – Неужели? Это имя мне приходилось слышать. Вы воевали на их стороне? – Я жил с ними с детства. Они – моя семья. Я воевал, когда моя семья должны была защищаться. Не пытайтесь выставить меня в дурном свете. Я не предатель, я не срывал с себя погоны и никогда не носил синей формы. Более того, я имею все основания ненавидеть армию. Солдаты убили мою жену. – Ладно, оставим эту тему. Что вам не понравилось в словах Женского Платья? – Так это был Женское Платье? Я не узнал его с остриженными волосами. Раз это он, то я понимаю, почему он обвиняет Неистовую Лошадь. – удручённо покачал головой Эллисон. – Он давно точит зубы на вождя… Вы поверили ему? – Скорее, нет, но я всё-таки вынужден принять меры. Неистовая Лошадь слишком раздражён, и я полагаю, он может совершить какую-нибудь глупую выходку. – Кларк повернулся, чтобы уйти. – Не верьте Женскому Платью, лейтенант! – У меня, конечно, нет оснований верить ему, Эллисон, но у меня нет оснований верить и вам, – бросил офицер через плечо. Бак чертыхнулся. – Они затравят его, вынудят взяться за оружие и после этого упрячут за решётку! Проклятые свиньи! Некоторое время Бак стоял в нерешительности, затем быстрыми шагами направился к своему коню. За его спиной пропела труба горниста. Небо очень быстро темнело, продолжая светиться красными полосами только у самого горизонта. Вспрыгнув в седло, Эллисон погнал коня к лагерю Неистовой Лошади. В палатку вождя он вошёл стремительно, не объявив постукиванием о шесты снаружи, как это полагалось по этикету. – Я давно не видел твоего лица, – едва заметно улыбнулся Неистовая Лошадь. – Да, мы давно не встречались. – Ты хочешь поесть? У меня теперь нет свежего бизоньего мяса. Я могу предложить тебе только эти чёрствые лепёшки, которыми нас кормят здесь, – сказал вождь. – Я не голоден, брат. Я пришёл с дурным известием. Женское Платье распускает слухи, что ты готовишься к мятежу и хочешь убить генерала Крука. – Убить его? Зачем? Что это даст мне или моему народу? – с едва заметным удивлением произнёс вождь. – Смерть этого Бледнолицего не вернёт нам стада бизонов и не возвратит нам былые пространства равнин. Нет, брат, я не намерен никого убивать. Я устал. Моя война завершена. Я сделал всё, что мог. Я держал моих людей вдали от Бледнолицых ровно столько, на сколько хватило моих сил. – Я говорю не о твоих чувствах, а об их чувствах! Послушай меня! – Бак повысил голос. – Они задумали посадить тебя в тюрьму! Ты хочешь в тюрьму? Если нет, то ты должен предпринять что-нибудь. – Я подумаю, – кивнул Неистовая Лошадь. – Ты останешься на ночь у меня в палатке? Эллисон бросил быстрый взгляд на жену вождя, которая сидела, закутавшись в тёмное одеяло и глухо кашляла – она была тяжело больна. – Нет, не хочу мешать тебе. Я зайду к тебе завтра.