— Ну-ну, — усмехнулась, заливаясь краской смущения. Какие все-таки у него горячие руки, обжигающие, и такие родные. — Прекращай, ты всегда была такой врединой? — Всегда. Беги, пока есть шанс. — Бежать? Поздно, — засмеялся Вишневский, приподнимая наши скрепленные пальцы. — Уже поздно, детка. *** Жизнь начала меняться: мы с мамой вместе ходили к психологу, делились у него своими переживаниями, узнавали лучше друг друга, и нет-нет выслушивали долгие скучные лекции. Дома тоже все стабилизировалось. Теперь по пятницам папа устраивал обязательные семейные просмотры фильмов с пиццей или попкорном, ему нравилось готовить, а еще кажется, нравилось смотреть на мамину улыбку. Моя фобия никуда не делась, конечно, однако я поменяла к ней свое отношение, перестала зацикливаться, как и советовал психолог. В школе никто больше не шепталась про меня, не смеялся, не показывал пальцем. Нет, сперва народ не мог осознать реальность, но тут и Ян постарался. Он не отходил от меня буквально ни на шаг, окутывая заботой и вниманием. Постепенно атмосфера в классе сгладилась, парни начали подсаживаться за нашу с Вишневским парту, их больше не смущала странная я. Нормальность подкралась незаметно, мои привычки перестали быть чем-то странным. Только Карина тяжело переносила разрыв с Яном. Она все ждала, что он вернется к ней, сколько таких, как я, было у популярного мальчика? Однако прошла неделя, затем вторая, там и месяц, а Вишневский продолжал улыбаться мне одной. Казалось, другие девушки исчезли с его радаров. В один из дней Акимова не выдержала, и подловила меня после физкультуры. Я как раз выходила из раздевалки самой последней, и тут она. В глазах презрение, ненависть и желание растоптать маленькую никчемную мышку. — Поговорим? — спросила или же поставила перед фактом Карина. Она выглядела красиво, как и в любой другой день: длинные волосы украшены заколками со стразами из дорогих камней. Макияж, словно Акимова из салона красота направлялась на фотосессию. Даже сейчас я на ее фоне меркла. — Если тебе есть что сказать, говори. — Я поражаюсь твоей наглости, Исаева. Ты всем выдала его семейную тайну, а теперь целуешь его. — Заявила Акимова таким тоном, будто сам этот разговор мог ее запачкать, словно она брезговала общаться со мной. — Это наши с Яном отношения, думаю, мы сами сможем как-то решить их, — сказала достаточно спокойно и равнодушно я. Откровенно говоря, мне было плевать на мнение королевы школы, да и всех вокруг. Главное, это поступки Яна, а он показывал себя с лучшей стороны, проявляя бескрайную заботу. — Вишневский тебя бросит, неужели не понимаешь? — Карина закатила глаза, скрестив руки на груди. — Мне расценивать это как дружескую заботу? — Как хочешь, расценивай, просто спустись на землю. — Спасибо, очень мило с твоей стороны. Возьму на заметку, — я уже хотела обойти Акимову, разговор с ней наскучил, да и толку от него никакого. Очередное желание девушки вернуть парня, которому она не нужна. Жаль, Карина этого не поняла раньше, ведь Ян не хранил ей верность. Никогда. — Сама подумай, — Акимова резко схватила меня под локоть, и прошлась, скользим взглядом. Она была выше на пол головы, и смотрела с неподдельным желанием расцарапать мне лицо. Господи, ну не будем же мы тягать друг друга за волосы из-за парня?.. — Тебе не надоело? Ты же красивая девушка, да столько пацанов мечтают оказаться… — Если бы Янчик дорожил тобой, разве бы он не выяснил того, кто пустил слухи про тебя? — Что? — я моментально напрягалась, но глаз не отвела. Наоборот, выровняла спину, стараясь держаться уверенной, даже немного равнодушной. Хотя это было только с виду, внутри закручивался ураган, сдавливая все органы в тугой неприятный узел. — А ты думала, особенная для него? Одна на весь мир? Господи, — Карина засмеялась, да так громко, что мне захотелось закрыть уши ладонями. — Так это ты всем разнесла слух? — за моей спиной вдруг раздался голос Яна. Мы с Акимовой обе оглянулись, и, если я никак не отреагировала, то Карина вмиг изменилась: побледнела, зрачки расширились. Она отпустила мой локоть, подбежала к Яну, однако молчала, словно боялась издать и звука. Стояла, склонив голову, и теребила прядь волос. — Какая же ты дрянь, Акимова, — с отвращением произнес Вишневский. — Нет, ты все не так понял, — замялась Карина, бегая глазами, и то и дело, прикусывая нижнюю губу. — Я что дурак, по-твоему, ? — Ян, нет, я не… пожалуйста! — взмолилась Акимова. Вишневской подошел ко мне, взял за руку и потянул за собой на второй этаж. Мне и самой хотелось поскорей уйти отсюда, настроение упало от этих гнилых разговоров. — Ян! Да это не я, клянусь! — Иди к черту, — холодно процедил он, когда мы прошли мимо. — Это ее сестра! Я вообще не знала про ее заскоки. Клянусь, Ян! Я резко остановилась, хотя Вишневский пытался тянуть меня за собой. В груди что-то оборвалось, и глухо ухнуло. Спину накрыла волна холода, я смотрела перед собой, на пустой коридор, и ощущала, как в сердце нарастает вот такая же пустота. Моя сестра, мой родной человек. Неужели это была она?.. — Ева, не слушай ее, ну чушь же несет, — шепнул Ян, замечая перемену в моем настроении. Я вздохнула, прокручивая в голове события прошлого, вспоминая Лизу и наши с ней непростые отношения. Может с виду это и походило на чушь, но в реальности у сестры были все мотивы, и корнем их была наша мать. — Ева, да неправда это, я уверен, — наседал Вишневский. — Спроси у нее, если не веришь мне! — Карина взглянула на нас затравленно, губы ее задрожали и поползли вниз. — Я просто помогла разлететься этому слуху, но пустила его не я, а Лиза. Глава 46 Весь день я просидела как в тумане: вроде слушала голоса учителей, даже что-то записывала, отвечала на вопросы, но в пол силы. В голове так и крутились слова Карины, хотелось сорваться домой, хотелось встретиться с Лизой, посмотреть ей в глаза и спросить — почему. Время еще тянулось, подобно жвачке, стрелки часов передвигались медленно, от чего вызывали раздражение. Перед последним уроком, географичка попросила принести в кабинет атласы для всех. Я молча кивнула и поплелась без лишних вопросов. Потом, правда, меня нагнал Ян, закинул руку на плечо, притянув к себе. Он посмотрел с такой нежностью и любовью, что я мне невольно захотелось улыбнуться. Нет, мысли о возможном поступке сестры никуда не делись, но рядом с Вишневским, они как-то притупились и отошли на задний план. — О словах Карины думаешь? — спросил Ян, порой он мог прочитать меня, словно открытую книгу. — Неприятно как-то. — Слушай, да вряд ли это Лиза. — Наоборот, у нее были мотивы, — с грустью призналась я. Мы замедлили шаг, поднимаясь по лестнице на второй этаж. — Вот как? — Мама всегда ставила ее на второй план. Лиза мечтала ездить на эти дурацкие вечера, одеваться в дорогую одежду, у нее идея фикс была, понимаешь? А мама… я не знаю почему, она выбрала меня и таскала добровольно принудительно. В последние дни отношения у нас совсем не ладились. — Слушай, ну тогда почему бы тебе просто не забить это? — Ян улыбнулся, чуть наклонился и чмокнул меня в висок. Затем он опустил руку и сплел наши пальцы в крепкий замок. Мне была приятна его поддержка и вообще, что он рядом в момент полной растерянности. — Может ты и прав, дома наконец-то обстановка наладилась, не очень хочется ее портить. Просто настроение такое… — Правда иногда бывает дерьмовой — это нормально. — И… как жить с этой дерьмовой правдой? — я остановилась, потупив взгляд в пол. Такая вдруг горечь накатила, даже губы дрогнули. — Ева, просто оставь плохое в прошлом. Зачем мучится, если изменить ничего нельзя? Эй, — Ян встал напротив, его горячие ладони обхватили мое лицо, приподнимая голову. — Что? — смущенно проронила, разглядывая чернильные глаза Вишневского. Такие пронзительные, такие родные, впервые я задумалась, как могла жить до этого — без него? Как прошли наши годы в разлуке? С одной стороны, теперь я знала, кого винить в своих бедах, а с другой, толку от этой злобы никакого. Ну, поругаюсь с сестрой, ну буду точить зуб, расскажу родителям, что изменится-то? Прошлого не вернуть, да и прекрасное настоящее может рухнуть в один миг от таких потрясений. — Хочешь, я буду ждать тебя возле дома, пока ты не поговоришь с Лизой? А потом мы поедем в кофейню и купим два больших какао. Как тебе идея? Или может… пригласишь меня в гости? Скажем… на ужин. М? — Ян, — не удержавшись, засмеялась я. — Что? — теперь очередь удивляться была передана Вишневскому. Хотя он уж больно наиграно приподнял брови, актер из него никакой. — Ты такой душка. — Ну так, — с довольной улыбкой заявил Ян, сам себе кивнув. — Пошли, а то урок начнется без атласов. На урок мы все-таки опоздали, получили нагоняй, но особо не переживали на этот счет. У меня было много пятерок по предмету, а Вишневский в принципе не парился, он вообще относился к жизни спокойно, в том числе и к замечаниям с двойками. После географии мы еще успели прогуляться по осеннему парку, держась за ручки, и нет-нет прилипая друг к другу с поцелуями. Людей на улице было не особо много, аттракционы уже не работали, где-то делали ремонт дороги, а под ногами хрустела засохшая листва. Парк переливался в золотистых оттенках, а прохладный ветерок заставлял иногда поёжиться. В итоге у меня окончательно поднялось настроение, рядом с Яном было сложно грустить, наоборот, хотелось постоянно улыбаться. Поэтому, когда дома я на кухне пересеклась с Лизой, немного растерялась даже. Мы обменялись несколькими репликами, с одной стороны, мне все еще хотелось выяснить отношения, а с другой, прогулка с Вишневским, его теплые объятия и нежные поцелуи вытолкнули негодования и обиду, чувства, словно медленно затухали. Однако я все же решилась спросить, но уже другой интонацией, более мягкой и ненавязчивой. — Лиза, я давно хотела… — горло вдруг пересохло, ноги сделались ватными. Я взглянула на сестру, которая делала бутерброд с сыром. — Ась? Ты, кстати, будешь? Мне очень нравится этот сыр, он такой вкусный, — спокойно ответила сестра. — Там же кусочек всего остался, — я взглянула на коробочку, в которой лежал сыр. Лиза уже, который день наседала на него, с удовольствием уплетая бутерброды. — Ну, ничего, завтра еще куплю. Попробуй, ты же еще не пробовала. Мне кажется, тебе понравится! — сестра протянула мне хлеб с ломтиком, и этот простой вроде бы жест так тронул, что глаза защипали. В те года Лиза особо не пыталась со мной подружиться, ничем не делилась, выстраивала, между нами, высокую стену. Как бы я не хотела, как бы не тянулась — не получалось стать и на шаг ближе. С недавних пор все изменилось: эти семейные просмотры фильмов, совместные завтраки, пустые разговоры о будничных событиях. А теперь вот она делилась со мной любимым сыром, и смотрела с теплотой в глазах.